Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 50

Я молчал, загребая ногами тяжёлую бурую листву. Было хорошо и впервые я ощутил покой.

— Ты чего затих? — спросила Алфёрова.

— Да вот, наслаждаюсь моментом, испытываю тихую радость.

— Почему?

— Потому что не надо никуда бежать, никого сокрушать, и срочно побеждать. Я вдруг понял, что и так всё успею. Как старый баран из анекдота.

— Не знаю такого.

— Это и к лучшему.

Мы прошли мимо драмтеатра и, чуть не доходя до памятника, свернули во двор.

— Ну вот, — улыбнулась она. — Спасибо, что проводил.

Фонарь над подъездом заливал мглу светом, но лишь усиливал туман, делая дымку ещё менее прозрачной. Захотелось чмокнуть училку, такая она была хорошая. Я даже уже руку протянул, чтобы её прижать, как вдруг, практически над ухом раздалось:

— Ну, привет…

Из тумана прорисовалось скуластое лицо с острым подбородком.

— Ой, — вздрогнула Елена Владимировна. — Напугал. Ты чего⁈ Разве можно так?

— Ну, привет, — ответил я.

— Романтические прогулки с учеником в тумане, — скривился парень. — Что может быть лучше?

— Например, жених, встречающий у школы, — улыбнулся я. — В такую погоду без сопровождения никак. Красивые девушки иногда растворяются в тумане, Витя.

— Краснов! — одёрнула меня Альфа. — Прекрати!

— Красивые девушки, Краснов, — сквозь зубы процедил жених, — они такие. За ними глаз да глаз нужен.

— Ну ладно, Елена Владимировна, вручаю вас в надёжные руки Виктора. Буду знать, с кого спрашивать, в случае чего.

Не нравился мне этот хмырь.

— Иди, мальчик, — с затаённой угрозой ответил он. — Время позднее. Родители потеряют.

— Иди, Краснов, иди, — кивнула и Альфа, сразу став другой, казённой и чужой.

Они скрылись в подъезде, а я неспешно пошёл домой.

На следующий день после тренировки меня подозвал Краб.

— Тебя ждать? — спросил Илья.

— Нет, иди, — ответил я. — У меня дополнительное занятие.

Занятия никакого не было, какое там дополнительное, я после основного чуть живой был. Просто я хотел поговорить с Икаром. Я остался в зале.

— Петя сказал, всё удачно прошло? — заговорил тренер, когда все ушли.

— Да, Икар Артурович, нормально.

— А ты молодец, — кивнул он и прищурился. — Мне вот интересно, ты после школы что делать собираешься?

— Точно ещё не решил, но, может быть, на юрфак пойду в наш универ.

— А не хочешь в университет МВД попробовать? В Москве.

— Университет МВД? Я про такой даже и не слышал.

— А ты посмотри в интернете. Если тебя интересует работа в органах, это хороший вариант. Там факультеты интересные.

— Ладно. Спасибо за совет. Обязательно посмотрю.

— Если ты будешь с Петей поддерживать сотрудничество, он сможет, я думаю, рекомендацию сделать от облУВД.

— Это вряд ли, — усмехнулся я. — Щеглов такую рекомендацию не пропустит.

— Щеглов? — удивился Краб. — Почему? Ты что, с ним знаком?

— Ну… как знаком… Я с его сыном в одном классе учусь, и что-то у нас не задалось с ним. В общем, батя его мной недоволен.

— Надо же, глядите-ка, у него ещё и сын имеется? Он же не женатый вроде.

— Ну, это гражданская жена. Она раньше женой капитана Бешметова была. Слыхали про такого?

— Я-то слыхал, — настороженно прищурился Краб, — а вот ты откуда про него знаешь? Тебя ещё и в планах не было, когда он погиб. Мировой опер был.

— Это я случайно узнал, хотя… Иногда думаешь, а случайны ли случайности, да? Мы с мамой на кладбище ездили, там надо было могилку поправить, памятник новый поставить. В общем, разговорились с одним там разнорабочим. Случайно, не знаю, как разговор зашёл о том, что Щегловский сынок со мной в одном классе учится. Ну, этот рабочий и рассказал про Бешметова. Мне интересно стало, я расспрашивать начал, а он, будто испугался чего-то, лопату схватил и смылся. Странный дядька, в общем.

— А-а-а, — протянул Краб и махнул рукой. — Так это Круглый. Он раньше ментом был, а потом у него крыша поехала. Было дело одно, прям очень серьёзное и он головой занемог. Лечился, но так и не вылечился. Со службы его попёрли, вот он и работает с тех пор на кладбище. Да байки рассказывает. Он там уж лет десять, наверное. Прижился. У него фишка есть, типа он накопал на Никитоса компру…

— А кто это Никитос? — уточнил я.

— Да Щеглов, его так Бешметов звал, ну и мы все тоже так стали называть. Я тогда чуть старше тебя был, салага совсем. А они с Бешеным вот так.

Он потёр друг о дружку указательные пальцы.

— А Бешеный это кто? — спросил я, чтобы не нарушать легенду.

— Это и есть Бешметов, — пояснил Икар.

— Понятно. А Круглый их знал, выходит?

— Нет, Бешеного не знал, он намного позже пришёл.

— Так у него действительно есть материалы на Никитоса?

— Я думаю, если бы были, его бы самого давно на кладбище прикопали. Потому что Никитос, человек суровый, и о нём разное говорят. В чём его только не обвиняли, но вот в доброте и мягкости — ни разу.

— Ясно, — кивнул я.

— Но Круглый всем досье на Щеглова пытается впарить за пол-ляма.

Вообще-то за целый лям. Но ладно.

— Больной человек, — пожал плечами Краб. — Ничего не поделать. А вот у кого бы могло на Щеглова что-то быть, так это Калякин Эдуард Степанович.

— Калякин? — переспросил я.

Меня, будто током дёрнуло. Эдика Калякина я хорошо помнил. Хороший парень. Баловень судьбы, пижон. Удачливый, и девки его любят, косяками бегают. Тогда то есть, бегали. Мы с ним хорошо работали, дружили даже. А потом его в область перевели на повышение. Недавно совсем, с месяц назад. Он меня звал, а я отказался. Блин… Если бы не отказался, сейчас бы всё иначе было. А он уж, наверное, старик дряхлый. Он старше меня был. Надо его навестить…

— Да, Калякин, — улыбнулся Краб. — Опер был крутой. Если бы Бешеного не убили, они бы вдвоём могли мир перевернуть.

— А Никитос? Он же тоже крутым опером был. Ну, Круглый сказал.

— Никитос? Да, крутой. Но он для себя, а эти два — для людей.

— А он работает ещё? Калякин.

— Похоронили его, — помрачнел Икар.

Твою мать… Эдик!

— Что случилось?

— Да… — он махнул рукой. — Был человек, и нету. Вроде как пьяный в машине грелся в гараже. Уснул и не проснулся. У него машина была, ну такая… ретро. Американская. Любил он её очень. Вот в ней и ушёл. Только парни говорили, что он не бухал… Такие вот дела. Ладно, Краснов, иди, собирайся. По поводу тренировок… Молодец. Тебе ещё работать и работать, конечно, но мне нравится, что ты не ноешь. Есть цель надо идти. Всё. Давай.

После тренировки я пошёл в баню к Кукуше. Из головы не шёл Эдик Калякин. Вот, совсем недавно он тянул пивко, курил, смеялся, балагурил, а оказывается, уже и в живых нет давно. И ещё оказывается, что если у кого и могли быть материалы на Никитоса, то у него.

Надо было узнать про Эдика как можно больше. Краб, что знал сказал. Надо поискать тех, кто знал его тогда. Пройтись по бывшим коллегам. Эдуард жил в общаге, но у родителей был дом в Черновке. Мы к ним ездили в баню. Парились, пили пиво, смеялись…

И тачку он держал там же, у родителей в гараже. Купил лохматину шестьдесят девятого года, «Мустанг». Лет пять её восстанавливал, но сделал…

— Бутылочку «Боржоми», пожалуйста, — улыбнулся я корпулентной буфетчице Любе. — А дядя Слава-то здесь?

Она, не говоря ни слова, повернулась и пошла в служебное помещение, и почти сразу оттуда выглянул Кукуша.

— О! — улыбнулся он. — Серёга! Здорово! Ну, как жизнь школярская?

— Нормас, дядя Слава, а у тебя?

— Всё путём. Какие планы? Сегодня никуда не едем?

— Да есть одна мыслишка. Ты когда сможешь?

— Так сейчас могу, — с готовностью воскликнул он.

— Ну, тогда погнали.

Черновка за последние тридцать лет практически не изменилась. Появились, конечно, дома, похожие на дворцы, но общий ландшафт остался тем же. И стояли эти вычурные новоделы между почерневшими хибарами, как нарядные мухоморы в осеннем лесу.