Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 44

— У меня была уважительная причина, — пожал я плечами.

Мама повернулась ко мне, и лицо её не предвещало ни-че-го хорошего.

— А сегодня, вот только что, перед вами, здесь был папа Матвея Шалаева. Вы знаете, он очень озабочен. Очень. Оказывается, два дня назад Серёжа приехал домой к его супруге и устроил потасовку с Матвеем. Избил. У него всё лицо разбито. А до этого ещё с кем-то подрался. Вон же, у самого на лице следы.

— Ты же сказал, что это на физкультуре, — воскликнула мама.

Ну, Никитос, ну и сука! Нет, ясно, выстрелил в меня, подставил, всё такое. Бизнес, блин. Понять можно. Но такое… Ай да сука!

— А папа у Матвея, между прочим, глава МВД нашей области. Вы понимаете, чем это может грозить Серёже? Хорошо ещё, что он оказался человеком благородным и глубоко порядочным, сказал, что не будет давать официального хода делу. Но просил вернуть пальто его супруги. Оно очень дорогое.

Мама закрыла лицо руками и замерла.

— Тамара Алексеевна, вы так не убивайтесь. Переходный возраст — это сложный период. Ничего ужасного или непоправимого пока ещё не произошло. Мы ведь здесь для того и сидим, чтобы своевременно реагировать. Пойдёте в новую школу, там новая обстановка, новые учителя, сможете всё начать с чистого листа. Я в Серёжу верю. У него и способности есть и порядочность, это же видно. Нужно скидку делать и на то, что он без отца растёт. И я бы даже предложила вам остаться у нас. Но будет ли это хорошо для Сергея? Эти экзамены, знаете ли, такой стресс.

— Лидия Игоревна, — сказала мама твёрдо, как человек, который всё обдумал и принял решение.

Она убрала руки от лица и выпрямилась.

— В ближайшее время мы планируем переехать в Новосибирск, и я хотела вас попросить, чтобы до этого времени Серёжа оставался в своём классе, в своей школе. Переезд займёт один-два месяца.

— Да вы что? Уезжаете? Я не знала.

— Мы решение приняли совсем недавно. У меня там родственники и мы считаем, что Сергею там будет лучше. Вот…

Хотелось бы мне знать, кто эти «мы». Я стиснул челюсти, потому что внутри меня зарождалась буря.

Ветер воет… Гром грохочет…

Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря.

Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит.

Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.

Буря! Скоро грянет буря!

— Ну что же, — воскликнула Медуза и широко улыбнулась, радуясь быстрой и лёгкой победе, — значит, мы договорились. Ты согласен, Серёжа?

Ну а как же, разве ж можно от такого отказываться.

— Конечно, Лидия Игоревна, — широко улыбнулся я, чисто, как мальчик-паинька. — Согласен. Но у меня есть одно условие. Маленькое.

В кабинете стало тихо. Медуза даже моргать перестала. Только часы на стене звонко отсчитывали время. Тик-так. Тик-так.

17. Оставь Мэта в покое

Я обвёл взглядом и оперную диву Медузу, и свою отчаявшуюся маму.

— Какое условие? — спросила она.

— Я буду сдавать экзамены, — пожал я плечами.

— Что? — вздёрнула брови директриса и улыбнулась. — Но зачем?

— Я буду сдавать экзамены, — повторил я. — И если сдам успешно, то останусь здесь, в этой школе, вернее, лицее, в этом городе, в этой стране, на этой самой планете, в галактике «Млечный путь».

— Нет, Сергей, — строго возразила мама. — Ты сделаешь, то что скажут взрослые.

— Я правильно понимаю, — посмотрел я на Медузу, — что если я успешно выдержу это испытание, то вы не сможете меня убрать из школы?

— Ну, если выдержишь, конечно, — засмеялась директриса. — И если тебе мама разрешит. Но это вы уже в семейном кругу решите. Тут я повлиять не могу.

В том, что у меня нет ни малейшего шанса сдать экзамен, Медуза судя по всему, совершенно не сомневалась. Даже, если бы я оказался семи пядей во лбу, выставление оценок будет контролировать она.

Попереливав из пустого в порожнее ещё несколько минут, мы вышли из кабинета.

— Что это за история с пальто? — строго спросила мама.

— Слушай, я бы тебе рассказал, но сегодня ты заняла непримиримо прокурорскую позицию, чем уничтожила возможность доверительного общения. Могу добавить, что ты собственными руками начала прокладывать линию глубокого отчуждения между нами. И если этот процесс не остановить как можно скорее, мы превратимся в совершенно чужих людей.

— Серёжа! Что ты такое говоришь⁈

— Очень простые, но важные вещи. Неужели ты сама не осознаёшь, что ставишь на карту будущее и хочешь навсегда лишить нас тёплых отношений из-за событий, представившихся тебе в виде нелепой последовательности. Через два года школа останется воспоминанием, а отношения с сыном будут нужны всегда. И не только в прошлом. Стоит ли их ломать собственными руками?

Она аж рот открыла.

— Я бы хотел, чтобы ты отнеслась к моим словам со всей серьёзностью. Это касается и принятия важных решений, вроде переезда в другой город. Если они будут приниматься без учёта моего мнения это приведёт нас к плачевному результату.

— Ты бы так на уроках выступал, — раздался позади меня чуть насмешливый голос Юли.

Я повернулся и бросил на неё прямой и не слишком добрый взгляд.

— А как тебе, тётя Юля, понравилось находиться в одном кабинете с Никитосом?

— Что⁈

Глаза у неё стали огромными, как блюдца.

— Да нет, ничего, просто хотел ваше мнение, Юлия Андреевна, услышать. Как вы думаете, можно ли верить хотя бы одному слову этого человека?

— Ну-ка, зайдите ко мне в класс! Оба!

— Пойдём, — кивнула мне мама.

— Мне уроки надо учить.

— Иди-иди, опомнился он, — проворчала Юля. — Раньше надо было думать, когда тётя Юля предупреждала.

Мы зашли в кабинет, и она прикрыла дверь.

— Ты чего раздухарился, Серёга? — спросила меня она.

— Не нравятся мне эти Шалаевы и Щегловы, а вам?

— А почему они тебе не нравятся?

— Ведут себя непорядочно. Что ещё сказать? Беспринципные и бесчестные.

— Так, послушай меня внимательно! — заявила Юля. — Если уж ты хочешь, чтобы к тебе как взрослому относились, то и веди себя, как взрослый.

Зашибись. Я даже хмыкнул, не сдержался.

— Щеглов, — зашептала Юля, — это страшный человек, и ему лучше не переходить дорогу. Ты уж мне поверь, я знаю, что говорю. Сколько пропало тех, кто против него выступал, никто не знает. Ни один человек. Понимаешь меня?

— И сколько среди пропавших было школьников? — усмехнулся я.

— Очень смешно, очень. Просто оставь Мэта в покое, забудь о нём. Вот этот синяк, Тома, Серёжке, как раз, Мэт поставил. Отлупил его хорошо. Это правда. И на затылке шрам тоже от него.

— Что⁈ — воскликнула мама. — Шалаев? Но почему?

— Потому что, как там, ты виноват, что хочется мне кушать. Потому что может, вот почему. Да у нас полшколы таких крутых. А Серёжа твой, не стерпел, поехал и начистил ему рожу. Я правильно поняла ситуацию?

— Не совсем, — кивнул я и достал телефон.

— А почему ты мне об этом не рассказал? — спросила мама.

— Потому что мальчики о таких вещах не рассказывают и закрывают вопросы самостоятельно, — ответила Юля. — Правильно?

— Не совсем, — снова сказал я и написал Князю, чтобы он подъезжал.

— Только это глупые мальчики, — добавила Юля. — А глупые мальчики заканчивают очень плохо. И я это собственными глазами видела.

— Глупых мальчиков? — глядя на неё в упор, переспросил я.

— Именно, — подтвердила она.

— За что боролись, на то и напоролись, да, тётя Юля? — усмехнулся я. — Ваша позиция мне ясна. А для мамы я хочу сделать уточнение. В вашем присутствии. При свидетелях. Наркотические вещества не употребляю и не занимаюсь их скупкой либо реализацией, так же, как и содержанием притонов. К пропажам вещей из квартиры соседа не имею отношения. Полагаю, что он тупо врёт. В Новосибирск по доброй воле переезжать отказываюсь. Что ещё? А, да. Экзамены на соответствие требованиям лицея собираюсь сдать. Всё. Сейчас пойду переговорю с Жаном, а потом двину домой делать уроки. И ещё, мам, зайди к Альфе, пожалуйста. А то у неё комплекс разовьётся, что типа с ней никто не считается.