Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 43

— Не груби матери! И давай уже, собирайся! Идём к директору. Думаю, надо тебя вырывать из этой пагубной среды.

— Что это значит?

— Что значит? А то, что Галя мне уже давно предлагала переехать в Новосибирск. Там и с работой получше и… вообще… Новая школа, опять же. Может, ты хоть там за ум возьмёшься. Собирайся! Идём к Медузе!

Сочувствую подросткам. Я уж и забыл каково это, когда спрашивают, как со взрослого, а самому решать ничего не дают. С другой стороны, позволь принимать самостоятельные решения всем этим Назарам, Жанам и Мэтам, и они такого нарешают, что мама дорогая.

Но то, что мне могут впаять срок, как большому и, при этом, я не могу остаться в своей школе и даже в своём городе, если мама психанёт и единолично решит перевезти меня в Новосиб, было адским адом!

Молодой и не слишком уравновешенный человек, в которого я превратился, от одной этой мысли пришёл в ярость и чуть не взорвался, разметав по кухне спагетти с тунцом. Капец, это что за блюдо такое, вообще?

— Какой может быть Новосибирск, мама! О чём ты говоришь!

Я закрыл глаза и досчитал до десяти. Когда-то это простое упражнение мне помогало.

— Я думаю, это единственное правильное решение, — сказала мама. — Да и чего мы здесь одни торчим? Там у меня сестра с мужем. Они и поддержат в случае чего, и помогут. У тебя там тоже сестра есть, двоюродная. Наташка. Поможет и в коллективе прижиться, и вообще.

Мы вышли из дома и пошли в сторону школы.

— Там квартиры дороже! — не сдавался я. — Мы что в однушку поедем? Отличная идея.

— Есть и другие варианты, я уже приглядывалась. В Галином районе можно взять старую убитую сталинку по площади, как у нас. Валера строительством занимается, обещал помочь сделать ремонт. Ужмёмся немного, но ничего. Зато потом всё наладится. Школа, где Наташа учится, очень хорошая. У них договор с университетом. А Галя в университете не самый последний человек, между прочим. И вообще, большой город, большие возможности.

Больше всего меня бесило то, что она говорила совершенно серьёзно, будто действительно всё уже обдумала и решила. А меня вот теперь просто ставила в известность.

— А моё мнение ты не учитываешь, да?

— Серёжа, я бы с радостью учитывала твоё мнение, но ты сам посмотри. Только объективно, непредвзято. С успеваемостью у тебя дело швах. Сейчас подключились проблемы… я не знаю даже, как их назвать. У меня всё это просто в голове не укладывается. Полиция, сосед с претензиями, какой-то уголовник на машине. Что это вообще такое?

— Мам, ты себя накрутила, просто и придумала то, чего и в помине нет. Сосед, например, тебя в убийстве своего отца обвинил. К этому утверждению ты ведь без доверия относишься?

Когда мы уже подходили к школе, рядом с нами раздался резкий сигнал клаксона и здоровый чёрный крузак резко затормозил и вильнул к обочине. Стекло съехало вниз, оттуда высунулся Князь и понёсся лютый музон.

— Крас! — крикнул он. — Ты чё не отвечаешь⁈ Я тебе пишу, звоню, блин! Чё там было-то у тебя с Нико? Чё он хотел?

Из машины выплёвывались громкие хрипло-гнусавые стоны на фоне зашкаливающих низов:

С утра я плыл по течению.

Это семя, я пустил тебя в сердце.

Варит как будто по вене, по вене так быстро.

И снова ты с ними, без тебя здесь п*здец дерьмо…

Твою мать! Вот же мудак! Его бандитской рожи сейчас только не хватало и наркоманских матерных песен. Если не отвечаю, значит, не могу, или что?

— Поздоровайся, — едва сдерживаясь процедил я, — с моей мамой.

— Здрасьте, — бросил Жан, мельком глянув на неё.

Песня чуть притихла, кто-то прикрутил звук.

— Мы к Медузе идём, — внешне спокойно сказал я. — Потом тебе позвоню.

— А-а-а! — заржал он. — Ну, лады. Я тогда здесь покручусь, подожду. Ты как закончишь, напиши, перетрём.

Чёрное стекло поднялось, и машина с рычанием ушла в закат. Козлина, блин!

— Это кто? — глядя широко открытыми глазами вслед крузаку спросила мама.

— Ты что, не узнала? — невинным голосом спросил я. — Это Жан Забелы. Мы с ним в одном классе учились. Раньше.

— Какой ужас… — тихо прошептала мама.

— У него папа скончался, а дядя глава цыганской общины. Школы строит, благотворительностью занимается… Известный человек в области.

— Не сомневаюсь, — хмуро кивнула мама и обвела глазами машины, запаркованные на обочине напротив школы.

Огромные, крутые, сияющие роскошью. Мы поднялись на крыльцо, вошли внутрь и двинули дальше. Поднявшись на третий этаж, зашагали по коридору к директорскому кабинету.

— Тамара Алексеевна! — раздалось сзади.

Мы обернулись. К нам спешила Альфа. Мама остановилась. Я тоже.

— Здравствуйте, Елена Владимировна.

— Здравствуйте, — улыбнулась моя классная руководительница. — Как хорошо, что я вас увидела. Мне обязательно нужно с вами поговорить. Обязательно.

— Конечно, — кивнула мама. — Но мы сейчас торопимся к Лидии Игоревне.

Лицо у Альфы было бледным, а под глазами залегли тёмные круги. И вообще, её облик с каждым днём делался всё более печальным.

— Да-да, понятно, — кивнула несколько раз она. — Когда закончите, зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста. У нас тут сейчас намечаются большие перемены, и нам с вами нужно будет приложить очень серьёзные…

В этот момент дверь директорского кабинета резко открылась и из неё вышел… Никитос.

— … усилия, — договорила Альфа.

Вслед за Никитосом из кабинета выскользнула… Юля, а потом и сама директриса.

— До свидания, Никита Антонович, — бросила в спину Никитосу Медуза.

Юля же пыталась что-то сообщить нам с мамой, делая страшное лицо. Но я лично ничего не понял. Честно говоря, я вообще не представлял, что она должна была чувствовать, видя Никиту. Ведь тридцать лет назад он хотел, чтобы я её застрелил.

Навстречу Никите шагнули два здоровых амбала и двинулись вместе с ним — один впереди, другой позади. Телохранители.

— А вот и Красновы, — повернулась к нам директриса с видом, будто сейчас запоёт оперную арию. — Проходите. Присаживайтесь и давайте поговорим.

Мы сели на стулья напротив её стола. Она опустилась в большущее кожаное кресло, откинулась и долго на нас смотрела оценивающим взглядом.

— Тамара Алексеевна, — наконец, начала она проникновенным голосом, изобразив на лице максимальное сочувствие. — Вы знаете, что министерство образования области рекомендовало муниципалитету присвоить нашей школе статус лицея. Это очень серьёзная и важная веха в истории школы. Она подтверждает нашу репутацию лучшей школы в области. Мы это звание держим уже многие годы. Наши стандарты обучения очень высокие. Вы, конечно, знаете. Так вот, перехожу сразу к сути. Для того, чтобы остаться в школе все ученики должны будут сдать экзамены. Кроме одиннадцатых классов, конечно. Выпускные классы трогать не будем и доучим, как есть. Экзамены будут непростыми, скрывать не стану. И далеко не все ученики смогут их сдать. Жалко, конечно, но ничего не поделать. Тех, кто не наберёт необходимый балл, мы попросим забрать документы.

В этот момент её мобильник, лежащий на столе пилимкнул, и она прервалась. Прочитала сообщение, написала ответ и только после этого вернулась к разговору.

— Так вот. Таких учеников мы не выбрасываем за борт. Ни в коем случае. Для них уже сейчас готовы замечательные предложения для продолжения обучения в нескольких школах города. Основная из них — это пятьдесят девятая. Прекрасная школа с сильными преподавателями и дружным коллективом. Она уже сейчас готова принять наших учеников. Наших учеников буквально с руками везде отрывают. Вот… А теперь, что бы я хотела сказать именно вам. Все мы понимаем, в какой ситуации оказался Серёжа после той болезни. Он очень умный и толковый мальчик, но психологически неготовый находиться в положении вечного догоняющего. Вы меня понимаете?

— Думаю, да, — кивнула мама.

— Хорошо. Поэтому, я хотела обсудить целесообразность сдачи экзаменов для Серёжи. Это стресс, это лишняя нагрузка, это огромное напряжение. Это одна сторона медали. Но есть и другая. В последнее время учителя отмечают очень тревожные симптомы в поведении Сергея. Да, Сергей, это мне говорят практически все педагоги. Он стал пропускать уроки. Сегодня, вчера, позавчера. Его никогда нет в школе. Где ты проводишь время, Сергей?