Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам - Страница 45

Выезжаем на второй этап. Куртатинское ущелье — «Чёртова мельница». Мчимся к КВ-3.

Лёня размечает книгу маркером:

— Слушай сюда, водила: после мельницы три связки подряд — правый четыре в левый три с переходом на правый два. Перепад двести метров, дорога как стиральная доска. На втором повороте будет слепая кочка — притормози, не вздумай прыгать!

Я киваю, на этот раз лихачить не буду, чисто прохожу опасные повороты.

Ещё один опасный участок, переключаясь на пониженную:

— Идём на «ёлочке». Сначала левым бортом, потом перебрасываем вес.

УАЗ кренится, скрипят рессоры. На втором повороте колёса теряют сцепление.

Лёня бьёт по блокноту.

— Газ давай, газ! Сейчас сорвёмся в «американские горки»!

Движок завывает. Дуремар плавно наезжает на скрытую кочку и уверенно выезжает на ровный участок.

Лёня, проверяя секундомер, перекрикивает шум двигателя:

— Фигасе… Прошли на 3 секунды быстрее расчётного!

Впереди третий этап: «Слепой поворот» у Медвежьего камня.

— «Внимание! Через 100 метров слепая зона за 'Медвежьим камнем». Поворот «левый пять».

Я резко сбрасываю скорость. Щебень сыпется с внешней стороны. Машину разворачивает почти поперёк дороги. Задний бампер едва не чиркает по скале.

Лёня хрипит:

— Ты… ты специально решил медведя разбудить⁈"

Я, выравнивая УАЗ:

— Он давно не спит. Лето уже.

Мы едем, преодолевая бесчисленные повороты, подъёмы и спуски.

— Последний рывок! Прямая-двойка. Перед финишем разгоняемся до сотни!

УАЗ рвётся вперёд.

Лёня смеётся как сумасшедший:

— Финиш!

Я глушу двигатель:

— Ну что, штурман? Дуремар сегодня не подвёл…

Лёня заполняет контрольную карту:

— Лучший результат за все время тренировок. А главное — машина цела!

— Главное — теперь мы знаем каждый камень на трассе.

Пора возвращаться в лагерь.

УАЗ приятно шуршит по щебню, подпрыгивая на кочках, но нам плевать — мы только что прошли «Осетинскую петлю» на три секунды быстрее расчётного.

— Охренеть, как круто мы проехали! — Лёня бьёт кулаком по своей ладони.

Я даю газу на прямой, и наш уазовский движок ревёт, подпевая нам:

«Если друг оказался вдруг…»

Лёня орёт вторым голосом, перекрывая гул мотора, его лицо красное, шея жилами надулась.

Он стучит кедами по полу, выбивая ритм, а я сигналю в клаксон на каждом припеве — звук получается хриплый, как у гармони с дырой в мехах.

И тут дорога делает последний поворот перед лагерем.

— «…И не друг, и не враг, а так…» — мы горланим песню, но Лёня вдруг замирает с открытым ртом.

Моя нога сама сбрасывает газ.

Чёрная «Волга».

Как чужой корабль среди наших потрёпанных палаток. Солнце бьёт в её стёкла, слепя, но я всё равно вижу — у капота стоит мужик в очках. Руки сложены на груди. Ждёт.

Плечи расправлены, спина прямая, будто проглотил шпагу. Даже в расслабленной позе, прислонившись к чёрной «Волге», его фигура напоминала туго натянутую струну.

Лицо — скулы острые, будто вырубленные топором, гладко выбрито, только эти чёртовы усы — аккуратные, как две нарисованные кисточкой полоски. Солнцезащитные очки скрывают глаза, но я чувствую его взгляд — холодный, сканирующий, будто рентген.

Песня застревает у меня в глотке.

— Саня… — Лёня хватает меня за рукав. Его пальцы дрожат. — Это же…

Я не даю ему договорить. Включаю нейтраль. УАЗ катится к лагерю уже без нашего воя. Только щебень хрустит под колёсами.

Где-то вдалеке Марина выходит из палатки, прикрывая глаза от солнца. Но я пока вижу только «Волгу». И эти проклятые очки, в которых отражается наша пыльная, помятая машина.

— Может, ну его нах? Свалим через горы?

Я секунду думаю, потом врубаю вторую.

— Нет. Поехали. Посмотрим, что ему надо.

Уверенно направляю машину к нашей палатке. Когда мы подкатили ближе, он едва заметно повернул голову — медленно, как танковая башня.

Даже не наклонился, чтобы разглядеть нас получше. Просто ждал, уверенный, что мы сами подползём, как провинившиеся курсанты.

Я затормозил и, не обращая на него внимания, выпрыгнул из салона.

Краем глаза видел, как мужик наконец оторвался от «Волги» и сделал два шага вперёд. Движения плавные, экономичные — ни одного лишнего жеста.

Глава 21

Неужели Комиссаров каким-то образом узнал, что я в Осетии?

Бежать было бессмысленно.

— Александр Каменев? — спросил он, подходя.

Я кивнул, настороженно оглядывая его.

— Капитан Джапаридзе. Комитет госбезопасности. Можем поговорить?

Из палатки вышла Марина, скрестив руки на груди. Её взгляд скользнул между нами — любопытство, но без тревоги.

— О чём? — спросил я, стараясь не выдавать напряжения.

Лёня стоял и исподлобья разглядывал непрошеного гостя. Я сделал ему жест рукой. «Всё в порядке». Мой напарник удалился в палатку.

— О тех двоих, что попытались вас достать на прошлой неделе. Вы девушку защищали, помните?

Я почувствовал, как напряглись мышцы. Значит, КГБ в курсе.

— Ну как же так? А вот бабушка на лестничной клетке очень даже вас помнит. Так кто на вас напал?

— Какие-то туристы, — пробормотал я.

Джапаридзе рассмеялся — густо, с откровенным одобрением.

— Туристы, которые владеют рукопашным боем и носят скрытые клинки?

— Я ничего не могу вам о них сказать.

— Вы их, можно сказать, изувечили.

— Это явное преувеличение. Так, помахались чуток.

— Да ладно, Саша, — он хлопнул меня по плечу, как старого друга, — я видел их медкарты. Один — с переломом трёх рёбер, второй — с сотрясением и выбитыми зубами. И это после того как помахались чуток?

Я пожал плечами.

Марина ахнула. Я мельком увидел, как её брови взлетели вверх, а глаза расширились — не страх, а чистое восхищение.

— Они первыми напали, — пожал я плечами, — мне пришлось ответить.

— И правильно сделал, что ответил, — Джапаридзе говорил с одобрением, будто хвалил ученика. — На Кавказе уважают силу. Если бы ты струсил — тебя бы не поняли. Но ты… — он свистнул, — разобрался с двумя бойцами, которые, между прочим, не просто так здесь крутятся.

— Я не знаю, почему они здесь крутятся, я к ним не имею отношения.

— Зато я знаю, что они ищут кинжал, — сказал капитан.

— Я их не знаю, повторяю, может, они учёные? Я не очень понимаю, чем могу быть вам полезен.

— Мне нужно, чтобы ты помог их найти.

— Почему я?

— Потому что ты уже показал, что справишься, — его голос стал тише, но твёрже. — И потому что у тебя свои счёты с Комиссаровым.

Я резко поднял голову. Откуда он знает? Бросил короткий взгляд на Марину, но она покачала головой, мол, я ничего не говорила.

— Не удивляйся, — Джапаридзе ухмыльнулся. — Я в курсе твоих дел. И знаю, что московский подполковник тебя ищет. Но если ты поможешь мне — я сделаю так, что он сам начнёт тебя избегать.

Марина, до этого молчавшая, вдруг кашлянула:

— Саша… если это правда, что ты тех двоих… — она посмотрела на меня с новым интересом, — то ты и правда можешь помочь нам с профессором.

Джапаридзе кивнул:

— Видишь? Даже начальник вашего лагеря за. У нас у всех одна задача.

Я вздохнул. Капитан явно знал больше, чем говорил, и понимал, что сейчас мне некуда деваться.

— Ладно. Чем я могу помочь?

Марина одобрительно улыбнулась.

— Как я могу помочь?

— Опиши их подробно.

— Вы же сказали, что видели их в больнице, зачем тогда вам моё описание.

Он сделал вид, что немного расстроился.