Стерва. Искушение (СИ) - Виннер Лера - Страница 38

Новая, чуть более крутая, чем главная, лестница привела меня в широкую галерею.

Внизу, совсем рядом, смеялись дети. Трое босоногих мальчишек гонялись за курицей во дворе и никак не могли её поймать.

Немного понаблюдав за ними, я хмыкнула, и, повинуясь интуиции, снова повернула направо. Если чутье не подводило, именно там я смогу спуститься во двор, а дальше…

Приглушённые голоса раздались где-то за спиной, и я обернулась. Не потому что мне было дело до чужих разговоров, а потому что я узнала Удо.

Он сидел в дальнем конце галереи, поставив одну ногу на сидение дивана. Герцогиня Мирабелла прислонилась спиной к его груди и для удобства облокотилась на его колено. Удо что-то негромко говорил, а она странно улыбалась, качая головой, и его ладонь лежала на её животе.

Я прибавила шаг и вскоре действительно сбежала по очередной лестнице.

Свобода.

Никто на меня не смотрел, не требовал ответа, не ждал, что я что-то решу прямо сейчас. Я была вольна просто пойти куда мне вздумается.

Например, в сад.

Или прогуляться до конюшни.

Вместо этого я свернула налево и быстро пошла по широкой дороге.

На этом пути мне, к счастью, никто не встретился, но всё равно хотелось проскочить поскорее, даже случайно не попадаясь людям на глаза.

Семейная усыпальница герцогов Кернов выглядела внушительно. Большая и мрачная, она не казалась слишком помпезной или навевающей неизбывную скорбь, но всё же здесь хотелось притихнуть.

Сделав ещё один глубокий вдох, я потянула на себя тяжёлую дверь, не то боясь, не то ожидая, что она окажется заперта, но та поддалась легко и без скрипа.

Внутри царили полутьма и прохлада, и можно было зажечь закреплённый на стене факел, но я предпочла переждать несколько минут, давая глазам привыкнуть.

Могильные плиты оказались поразительно простыми. Строгими, не слишком широкими, выполненными по одному эскизу из тёмного мрамора. Давние семейные традиции, но не упадок и не поклонение прошлому.

Плита с надписью «Герцог Удо Керн» обнаружилась в центре — самая новая, чуть уже остальных, холодная и гладкая. Проведя по ней пальцами, я прижала их к губам, и только после поняла, что делаю.

Под этой плитой была почти пустота — лишь пустой гроб и парадная шпага. Даже зная об этом, я чувствовала, как нарастает внутренняя дрожь.

Удо, живой и здоровый, остался где-то за спиной, тихо смеялся, обнимая ту, которую три года назад называл своей герцогиней.

Всё ещё проклятый, вынужденный скрываться под мороком в собственном доме.

Осознание этого стремительно возвращало к мысли о том, как долго он выдержит, на сколько ещё его хватит.

Продолжая смотреть на плиту, я начала дышать глубже и чаще в бессмысленной попытке уловить хоть что-то.

Хотел ли барон Вильгельм побывать здесь?

Чувствовал ли он себя и свою любимую отмщенными?

По крайней мере, он не лишил Удо дома, и это…

Приблизившийся к склепу человек старался ступать тихо, но я всё равно услышала его прежде, чем он переступил порог.

Солнечный свет снаружи бил ему в спину, и лицо оставалось в тени, но по силуэту я безошибочно узнала его, хотя никогда прежде и не видела.

Герцог Бруно оказался немного выше и чуть шире в плечах, но в целом они оказались очень похожи.

Отворачиваться было глупо. Более того, это отдавало страхом и слабостью. И всё же я развернулась обратно к надгробию, стараясь дышать ровно.

Склеп был идеальным местом для жёсткого и неприятного разговора. Такой не позволишь себе в присутствии беременной жены или влюблённого брата, но и избежать его в нашем случае не получилось бы.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — Бруно остановился на шаг позади меня и опустил руки в карманы.

Я могла видеть его лишь краем глаза, но этот небольшой жест — демонстрация добрых намерений — неожиданно помог прийти хотя бы в подобие равновесия.

Вот только что отвечать ему я не знала.

По всей видимости, герцог Керн это понимал и не торопился смотреть на меня прямо.

— Странно выглядит, правда?

— Отвратительно, — я поежилась, хотя очень старалась этого не делать.

— Согласен, — он бросил взгляд себе под ноги, а потом снова перевёл его на могильную плиту с именем брата. — Я думал, он первым делом побежит сюда.

— У него нашлись дела поважнее, — ещё не успев договорить, я мысленно назвала себя дурой, но было поздно.

Герцог Бруно наконец повернулся ко мне, и я сжала губы, внутренне собираясь.

Извиняться перед ним и пытаться договориться я не собиралась как минимум потому, что сейчас это было неуместно.

— Им нужно многое обсудить. Мне тоже любопытно, но я дал себе слово не спрашивать, если Мира сама не расскажет.

Почти минуту я малодушно позволяла себе думать, что ослышалась, а потом покачала головой, старательно давя нервную улыбку.

— Это ваши семейные дела. Герцог Удо помог мне, но меня они не касаются.

Он выдержал паузу, как будто пришёл его черед теряться с ответом, а потом едва слышно хмыкнул:

— С каких пор ты величаешь его титулом?

— С тех самых, как он к нему вернулся.

В груди отчего-то противно заскребло, но именно здесь, перед этой чертовой плитой, в голове наконец прояснилось. За стеной замка больше не имела значения ни моя неосмотрительность, ни глупость Удо. Что бы он ни вбил себе в голову под влиянием момента, герцог Керн не мог позорить себя связью, допустимой для бродяги Тобиаса.

Мне следовало на два дня раньше это понять.

А его кинжал, так и оставшийся лежать на столике возле кровати в отведённой мне спальне… Нужно будет вернуть, как только выберусь отсюда.

Тем временем старший герцог Керн успел обдумать услышанное.

— Осталось только ему об этом сообщить, — он пожал плечами так легко, будто мои слова вовсе ничего не значили.

Именно сейчас мне, вероятно, следовало заверить его в том, что я всё понимаю и готова убраться с его территории так быстро, как он прикажет. Или выполнить любые его условия и сидеть тихо как мышь.

Вот только во рту отчего-то пересохло и губы не слушались.

— Что ты сделала с его кошмарами?

Он перевёл тему так неожиданно, что я позорно вздрогнула снова.

— Я не делала ничего.

— Тогда это очень странно. Удо сказал мне, что хорошо спит уже третью ночь. Так ещё ни разу не было.

Голос герцога Бруно стал задумчивым, а я предпочла цепляться взглядом за кусок чёрного мрамора перед собой. Он стал неожиданно хорошей опорой.

— Я думала, сделал ты.

Обращаться к нему «Ваша Светлость» было бы ещё глупее, чем пытаться угодить.

Какая, к черту, «Светлость» после того, что я привела к его порогу…

— Я пытался. Мне не удалось, — теперь в его тоне звучала смесь задумчивости с досадой и сомнением, так похожая на ту, что я пару раз слышала от Удо. — Всё эта чёртова справедливость.

Услышать от него подобное было странно и ожидаемо одновременно, и именно это непостижимым образом помогло мне заговорить связно:

— Значит, ты будешь продолжать, пока всерьёз себе не навредишь. И тогда он, может быть, наконец подавится своей гордостью и попробует разыскать этого чертова барона.

Понимая, что делаю именно то, чего минутой ранее пообещала не делать, — сую нос куда не следует, — я продолжала смотреть на его надгробие, а герцог вдруг засмеялся. Удивительно, но в таком месте это не звучало кощунственно. Скорее, до дрожи уместно.

— Не стоит думать об Удо лучше, чем он есть, госпожа Ханна. Пока что единственная причина, заставившая его хоть как-то пошевелиться, это ты.

— Не нужно называть меня госпожой, ты знаешь, что мне это не подходит.

Я развернулась раньше, чем успела понять, что делаю, и мы наконец посмотрели друг на друга.

Того тусклого освещения, что было в склепе, хватило, чтобы разглядеть, насколько в самом деле они похожи. Разве что старший герцог Керн носил волосы немного длиннее и черты его лица были не такими резкими и хищными, как у Удо, но близкое родство их было очевидно.