Соблазн (СИ) - Виннер Лера - Страница 9

Это был хороший вопрос, меня саму он занимал много бессонных ночей к ряду.

— Я рассчитывала исчезнуть до того, — самый безопасный ответ из всех, что я могла дать и ему, и себе, потому что о том, что сделал бы со мной Удо, убедившись, мне думать трусливо не хотелось.

Бруно, по всей видимости, придерживался того же мнения, потому что его пальцы сжались крепче, как будто он намеренно хотел оставить на мне синяки.

Как ни странно, ничего пугающего или неприятного в этом не было, а потом я и вовсе забыла о его странной реакции, когда он склонился ниже, смял губами мои губы.

— Слушай внимательно, герцогиня. И запоминай. У тебя очень красивые ноги. Длинные, стройные. И в отличие от твоего мужа, не сумевшего насладиться этим, я не идиот. Сейчас я сделаю с тобой все, что считаю нужным. Губами, языком, пальцами. А ты будешь лежать смирно и просто получать удовольствие. Это понятно?

Каждое его слово обжигало, заставляло волоски на шее вставать дыбом.

— Не слышу ответа.

— Да.

Я согласилась прежде, чем успела опомниться, и на губах Бруно заиграла улыбка победителя, которую невозможно было спутать ни с чем другим.

Он сдвинулся ниже, и мне пришлось снова вцепиться в простынь, в самом деле сгорая от стыда — потому что его самого ничего не смущало, от того, с какой непоколебимой уверенностью он развел мои колени шире.

— Ты в самом деле никому не позволяла такого? Даже дома? Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь из окружающих тебя мужчин этого не хотел.

Первое же прикосновение его языка, горячее и влажное, выбило из груди весь воздух, и все мои силы ушли на то, чтобы не вскочить и не оттолкнуть его.

Впрочем, на этот раз Бруно ответа и не требовал — он в самом деле увлекся своим занятием. Как и обещал, пробовал по-разному, то легче, то настойчивее, и я потеряла счет времени.

Кровь стучала в висках, тело дрожало от силы незнакомых ощущений, и когда его голос не заглушал все прочие звуки, я отчетливо слышала собственное тяжелое, перемежаемое короткими стонами дыхание, хотя и очень старалась молчать.

Это было так хорошо, что быстро стало наплевать на все возможные устои и правила, на собственные представления о том, что допустимо, а о чем невозможно даже помыслить.

Бруно знал, что делать так хорошо, как будто мог подслушать мои мысли. Он уверенно и сильно придерживал за бедра, не позволяя мне отстраниться ни на минуту, даже когда я начала метаться под ним, и чем тяжелее и чаще дышала я, тем настойчивее становились его движения.

— Хватит, пожалуйста… — я облизнула губы, таращась бессмысленным и плывущим взглядом в потолок.

Сдалась, когда счет времени потерялся окончательно, и это стало невозможно.

Он в самом деле остановился. Подался ко мне ближе, не забыв при этом положить ладонь туда, где только что были его губы.

— Мне остановиться? Правда этого хочешь?

Не понимая толком, что делаю, я обхватила его за плечи и сжала его бедра коленями точно так же, как сжимала немногим ранее на шкуре.

— Не могу больше…

Признаться в этом так прямо оказалось на удивление просто, и словно в награду за такую смелость Бруно снова поцеловал меня в шею, провел по ней языком.

— Тогда чего же ты хочешь, Мира? Скажи.

Мне оставалось только запрокинуть голову, подставляясь этим прикосновениям и надеясь, что он и дальше будет таким же понятливым.

Вот только Бруно, добившись своего, жалеть меня больше не собирался.

Он медленно двигал ладонью, постепенно сводя меня с ума, и тихо засмеялся на ухо, когда я с протяжным тихим стоном подалась навстречу.

— Ну же, герцогиня. Ты только что отдавалась мне так, будто всю жизнь только об этом и мечтала. Чувствуешь, где моя рука?

Единственная связная мысль, на которую меня хватило, была о том, что раньше, хотя мне и было мучительно стыдно, он хотя бы молчал.

Будучи не в силах сказать это вслух, я укусила его в плечо.

Хрипло засмеявшись, Бруно двинул ладонью резче.

— Давай, Мира. Скажи. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

От этого фамильярного, простого, допустимого разве что для самых близких обращения голова начинка кружиться ещё сильнее, и задыхаясь, я сжала вместо простыни его волосы.

— Ты уже делаешь это. Можешь сказать.

— Пожалуйста, — я почти простонала это, едва слышно и коротко, не добавив «Подавись, сволочь» только потому, что раскалённый воздух, которого отчаянно не хватало, опалял грудь.

— «Пожалуйста» — что?

Бруно слегка, совсем не больно, прикусил мой сосок прямо через намокшую ткань, и его пальцы оказались во мне.

Меня тряхнуло от того, как этого было мало.

Теперь он молчал, только двигал ими мучительно неспешно, целовал меня легко и беспорядочно, куда придётся, и дышал так тяжело и заполошно, что выносить всё это дольше не стало никаких сил.

— Войди в меня. Хочу, чтобы ты был во мне.

То ли небо все-таки рухнуло на землю от того, что я это сказала, то ли это оказалось настолько хорошо.

— Слушаюсь, госпожа, — он выдохнул это мне на ухо горячо и смазано, и убрал руку.

Ощущение пустоты оказалось настолько мучительным и острым, что очередной мой стон превратился почти в скулёж.

Под веками жгло, но смотреть на Бруно сейчас было невыносимо, — даже не помня себя, я помнила о том, что он все это видел. То, как я металась под ним, как бесстыдно разводила колени в стороны, уже откровенно прося его…

Теперь тяжесть его тела не казалась мне пугающей. Напротив, я с безоглядной радостью вцепилась в его плечи и прогнулась в спине, когда он толкнулся в меня нетерпеливо, сильно, так, словно извелся сам, добиваясь этой просьбы от меня.

В этот раз он не давал мне привыкнуть, не уговаривал, не требовал открыть глаза. только двигался ритмично и сильно, так, чтобы я не могла не пошевелиться, ни толком вдохнуть. Только продолжать хватиться за него, уже без слов демонстрируя свое полное согласие на все на свете.

Глава 6

Меня разбудило пение птиц и ласковый солнечный луч, упавший на лицо.

Лежать под мягким и лёгким одеялом было уютно, но я рывком села, прижимая его к груди, а потом бросилась к открытому окну.

Светлое летнее утро было тихим и безоблачным, даже лес успокоился, как будто не гнулся несколькими часами ранее, повинуясь тёмной силе герцога Керна.

Моё платье и чистая рубашка на выбор висели на стуле, но я отдала предпочтение правому, здраво рассудив, что лучше быть готовой к чему угодно.

Бруно нашёлся в комнате с камином стоящим у окна. Он тоже был полностью одет, а светлые волосы, так приятно путавшиеся ночью в моих пальцах, оказались собраны в короткий аккуратный хвост.

— Ты говорил, два дня. Что это значит?

Он обернулся, окинул меня долгим и задумчивым взглядом.

Солгал?

Намеренно обманул, воспользовался моим загнанным состоянием, чтобы потешить свою гордость и отыметь герцогиню как дворовую девку?

От этой мысли стало так горько, что я задержала дыхание.

— Не уверен. Но, кажется, нам следует готовиться ко встрече гостей.

Бруно ответил негромко и спокойно, и я ему поверила.

Почему бы он на самом деле мне ни помог, во всём, что делал и говорил в прошедшие сутки, он был безупречен, и приятная лёгкая истома во всём моём теле была тому подтверждением.

— Каких гостей?

Я подошла ближе, и, словно только этого и дожидался, Бруно обнял меня за талию и привлёк к себе.

— Ты сама знаешь.

Сердце опустилось от накрывшего с головой ощущения безысходности. Все мои планы, расцветшая во мне заново надежда, всё, что мне пришлось вытерпеть ради свободы — всё шло прахом, потому что если Удо и правда догадался…

Бруно коснулся уголка моих губ тёплым и ласковым поцелуем.

— Не волнуйся ни о чем.

— Сейчас «ни о чем» — это моя жизнь.

— Я знаю, — непонятно чему улыбаясь, он погладил меня по щеке обезоруживающе нежно. — С тобой ничего не случится, даю слово.