Патруль (СИ) - Гудвин Макс - Страница 40

— О, спасибо! А у тебя сильные руки… За что пьём?

— За начало выходного четверга, ведь на часах час. У меня сегодня день свободен, а у тебя?

— И у меня тоже, за руль я садиться не буду, — она чокнулась со мной и сделала глоток. — И вино отличное, и молодец, что нарезку купил. А то у меня, кроме этой колбасы, ничего и не было.

Я смотрел на неё, пока она говорила, и ловил себя на мысли, что она какая-то… неправильная. Слишком домашняя, слишком искренняя. Не вязался этот образ с профессией стриптизёрши. В её глазах не было привычной маски цинизма или усталой обречённости, скорее — усталость другая, чистая, без озлобленности.

Мы пили не торопясь. Первый бокал растянулся на разговоры ни о чём — о погоде, о том, как странно устроен её дом, о дурацком халате, который остался ей от предыдущего владельца квартиры и наконец-то пригодился. Второй пошёл быстрее. Вино мягко разливалось теплом по моему внутреннему миру, снимая напряжение смены, расслабляя мышцы и слегка затуманивая остроту мыслей. Третий бокал я налил уже почти на автомате. Подумалось вдруг, что обычно третий пьют за тех, кого с нами нет, но ведь я сам умер и могу выпить за что-то другое.

— За любовь? — предложила она.

— За дружбу лучше, — выдохнул я.

— Чем плоха любовь?

— Тем что дружба стабильнее, — ответил я, а сам подумал: «А любовь, что это за чувство такое, какие её параметры, базовые ценности? Даже в песнях поётся про дружбу — „друг в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий верный друг“. А про любовь? За неё только пьют и всё. Парень с девушкой говорят друг другу „я тебя люблю“, а об одном и том же они чувстве говорят или есть нюанс?» И тут я понял, что меня расслабило окончательно.

Конечно, находясь в общении с девушкой, которая нравится, так и подбивает говорить ей приятности, почему-то девушки и выбирают таких вот болтунов. А правдорубов вообще никто не любит, вот зачем я начал говорить про дружбу, выпил бы за любовь, как Игорь Николаев завещал.

«Тебя же не жениться заставляют, а поддерживают с тобой романтическую беседу.» — обругал я себя мысленно.

Да и в свадьбе чего плохого, главное, чтобы человек был хороший. Каким и должен быть друг, женщина-друг — естественно, а потом уже из взаимного уважения родится сверхчувство, которое и можно будет назвать любовью.

— Тогда за дружбу! — улыбнулась она, приняв мой «словарь», и мы снова пригубили.

А после Ира поставила бокал и посмотрела на меня.

— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Говори, где у тебя болит?

Я неуверенно мотнул головой:

— Да ты вряд ли поймёшь…

— Понимаю, — перебила она. — Тебе нужен не эротический массаж, а настоящий. Чтобы суставы хрустели и мышцы пробивались. У меня есть кое-что… — Она поднялась и через минуту вернулась с каким-то странным устройством, похожим на пистолет с большой круглой насадкой-шариком на конце.

— Это что ещё такое? — удивился я.

— Перкуссионный массажёр, — она нажала кнопку, и аппарат ожил, заурчав низким, мощным виброгулом. — Давай, снимай халат с плеч.

Я, подчиняясь, спустил халат до пояса. Ира села на диван у меня за спиной. Сначала она просто положила тёплую ладонь мне между лопаток, как бы определяя, где напряжение, может, и правда умеет, а затем поднесла вибрирующий шарик.

И началось невероятное. Мощные, быстрые, но не резкие удары-вибрации начали вбиваться в мышцы трапеций. Сначала было почти больно от непривычки, но через секунду эта боль превратилась в онемение — это кровь накатила в мышцы. Казалось, этот жужжащий шарик выбивает из них всю усталость. Я невольно закрыл глаза. Ира, словно понимая всё без слов, медленно вела массажёр вдоль позвоночника, прорабатывая каждую напряжённую точку на спине. Голова стала лёгкой и пустой, тело обмякло, а вино, смешиваясь с физическим кайфом… Мир поплыл, стал мягким и по-детски безопасным. В этот момент не было прошедших суток, ни принципов, ни сомнений. Было только расслабление и жужжание за моими плечами.

В какой-то момент к шее прикоснулось что-то тёплое и мягкое, а волосы Иры упали на моё правое плечо, пока её губы вкушали мою шею. «Благо — помыл», — мелькнуло у меня, но передо мной был стол, а девушка была сзади, нельзя было лишать её возможности себя любить, и я встал, повернувшись к ней лицом. Однако её пальцы уже развязывали мой халат, оставляя меня в костюме окончания вчерашней ночи. И её губы снова нашли моё тело, в этот раз ниже, чем в прошлый, а пальцы девушки обнимали меня за бёдра, словно я и в этот раз норовил уйти. Но тут в дверь позвонили.

— Пошли все в баню, — выдохнул я, касаясь пальцами её чудесных волос.

— Эти не пойдут, эти будут звонить и даже стучать, — ответила она, прерываясь.

— Может, по рогам им дать сходить? — уточнил я.

— Я сама схожу, это суши привезли. А ты подожди меня тут и смотри, чтобы настроение не падало, — кокетливо улыбнулась она, поправляя свой халат и направляясь в коридор.

И уже через минутку вернулась с пакетом, который оставила у входа в зал. Идя ко мне медленно и словно уверенно, словно по сцене, она позволила ткани её халата соскользнуть с её фигуристого тела, а, достигнув дивана, Ира шагнула на него коленями и лёгким прикосновением за плечи попросила меня лечь. Сама же девушка взобралась на меня сверху, наконец-то объединяя наши тела. Она была прекрасна, как и вчера на пилоне, так и сегодня на агрегате поскромнее. Словно танцуя, её пальцы прикасались к её телу, подчёркивая изящество её аккуратной груди, тонкой шеи, ухоженных волос. Её вздёрнутый носик поднялся вверх, словно ей не хватало воздуха, а голубые глаза закрылись, будто бы предвкушая сон. Однако её тело продолжало танцевать для одного-единственного зрителя, без наличных денег, без необходимости отрабатывать танцевальную смену. Усталость усталостью, но в этом танце я подключился к ней, стараясь попадать в её ритм, подталкивая бёдрами снизу. И она завалилась на меня, вставая на локти, тяжело дыша мне в левое ухо, касаясь своей грудью моих ключиц и плеч.

В какой-то момент она вздрогнула и обмякла, словно, как и вчера, выключилась из-за горячего душа, и тяжесть её тела прижала меня к ткани дивана, и тогда я перевернул её и завершил свой танец уже сверху. Она молчала, лёжа на спине и тяжело дыша с закрытыми глазами, её тело раскраснелось и казалось распаренным, а глаза словно и не хотели открываться. Сделав несколько шагов в спальню, я вернулся оттуда с одеялом и укрыл танцовщицу, а сам дошёл до душа и, сполоснувшись, вернулся обратно.

Она уже спала, я слышал это по еле слышимому сапу из её носика. И я подумал, что глупо будет ютиться на диване вдвоём, и совсем странно будет, если я пойду на кровать один. И, медленно приподняв девушку, я отнёс её в спальню вместе с одеялом и, уложив там спать, завалился тоже, укрываясь чистым одеялом, прислоняя голову к чистой подушке, не то что моей на Макрушина, 12.

Проснулся я от назойливой вибрации где-то в зале. Солнце било в глаза, голова была ватной, а тело коробило, всё-таки недосып даёт о себе знать. Ира спала, повернувшись ко мне спиной. Я отполз на край кровати и потопал в зал в полном желании выключить телефон и продолжить спать.

На экране горел незнакомый номер. Стряхнув остатки сна, я принял вызов.

— Алло?

— Вячеслав Игоревич Кузнецов? — Голос в трубке был ровным, холодным и лишённым всяких эмоций. Чистый канцелярит.

— Я. А кто спрашивает?

— Отдел собственной безопасности. Нас интересует ваше присутствие по месту жительства, на Макрушина, 12, в течение ближайшего часа.

В голове что-то щёлкнуло, и весь хмель разом выветрился. ОСБ это не шутки, эти парни просто так воздух не сотрясают.

— Зачем я вам столь необходим вызвали бы в отдел? Или к нам бы приехали, — попытался я парировать. — Я служу в…

— Мы знаем где вы служите и нам нужно чтобы вы прибыли сейчас, товарищ младший сержант, — голос на том конце провода оставался стальным. — Так вы приедете, или вас объявить в розыск?