После развода. Сильная – не значит счастливая - Шторм Вера - Страница 4

Я выезжаю из двора, нажимая на газ до самого пола. За спиной закрытая дверь дома, в котором я больше не чувствую безопасности. Временно, конечно, но меня бесит сам факт, что из-за этих тварей я ухожу из собственной берлоги.

Руки сжаты на руле до побелевших костяшек. Очень стараюсь держать эмоции под контролем, чтобы не сорваться. Еду прочь от этого безумия.

Тянусь к телефону, набираю номер Даши. Она отвечает почти сразу:

– Слава? Ты где? Всё в порядке? – голос у нее напряженный.

– Нет. Не совсем, – говорю глухо. – Я еду к тебе. Подготовь, пожалуйста, одежду и ванну. Мне нужно… Мне нужно смыть с себя этот день. Я даже не смогла подняться наверх за своими вещами. Просто развернулась и ушла.

– Почему? – шепчет взволнованно. – Что случилось?

– Они… – сжимаю пальцы на руле сильнее, стараясь говорить ровно, без срыва. – Илья и его мать обезумели. Психически неуравновешенные… Я не преувеличиваю. Остаться с ними под одной крышей было бы опасно. Я это почувствовала на уровне инстинкта. Уверена, придушили бы меня, если не страх. Ведь или родители, несмотря ни на что, это дело просто так не оставят.

На другом конце повисает пауза, которая длится около минуты. Даша анализирует мои слова.

– Они с тобой что-то сделали?

Опускаю боковое стекло, чтобы надышаться воздухом. Но снова идёт дождь, а мне становится холодно от капель, что снова промокают мою одежду. Приходится сделать пару глубоких вздохов и закрыть окно обратно.

– Приеду – расскажу, Дашуль. Сейчас просто… не хочу нервировать себя все больше. Итак бешусь. Злая, как собака. Готова все вверх дном перевернуть.

– Успокойся, Слава. Вытворишь на эмоциях что-нибудь, потом исправить ситуацию не сможем, – говорит она почти сразу. Голос становится твердым. – Я все подготовлю. Жду тебя.

– Спасибо.

Сбрасываю вызов, кладу телефон на сиденье и возвращаю взгляд на дорогу, которая плывет перед глазами, как в тумане. Фары машин, капли на лобовом стекле, знакомые улицы – всё кажется размытым, неосязаемым. Я будто еду сквозь пустоту.

В памяти всплывают слова отца. Его хрипловатый голос, усталый, с тем особым оттенком, который появляется, когда он старается быть мягким, но говорит правду…

«Илья ненадежный. Он не тот, кто будет тебя защищать, оберегать. Он не способен любить по-настоящему. Он умеет только брать. Манипулировать. Думать о себе и о деньгах. Ты заслуживаешь большего, Слава. Намного большего».

Я помню, как тогда злилась. Возмущалась. Упрекала отца в том, что он не даёт мне дышать, не верит в мой выбор. А он просто молча смотрел. Без осуждения. Но с болью в глазах, которую я тогда не хотела видеть.

И сейчас… сейчас эти слова режут по-живому. Потому что каждый слог оказался правдой. Он предупреждал. Он знал. А я… я предала его. Семью.

Потому что не хотела замуж за того ботаника, что работал на папу. Именно это было его целью. Но мне не нравился тот очкарик, что постоянно любил стричь волосы, как школьник. И вел себя так, будто он вовсе не интересовался женщинами. Порой мне казалось, что он гей.

Не знаю, что случилось с ним потом. Я выбрала Илью, потому что на тот момент он очень красиво ухаживал за мной. Дарил цветы, отвозил на прогулки, отдых…

Обманулась я.

К глазам подступают слезы. В горле поднимается тугой, удушающий ком. Я напрягаю челюсть, моргаю, чтобы сдержать вырывающиеся наружу эмоции. Однако не получается.

Мне плевать на ядовитые слова мужа и его матери. Плевать на то, что Илья ударил меня несколько раз, даже не послушав.

Я плачу из-за отца, которого не послушала.

Горячие, злые слезы текут по щекам. Не могу их остановить. Срываюсь на рыдания. Сначала сдавленные, потом громкие, беспомощные. Руки соскальзывают с руля, я съезжаю к обочине, ставлю машину на аварийку.

Бью ладонями по рулю. Снова и снова. От злости. От боли. От собственного предательства.

– Прости… – шепчу в никуда. – Папа, прости…

Слезы захлестывают. Я плачу громко, с надрывом, как не плакала уже много лет. Позволяю себе это впервые за всё время, что вышла замуж за ублюдка-мужа. Позволяю себе быть слабой.

И с каждой минутой становится чуть легче. Душа, будто забитая до краёв, наконец, проливается через край. Чуть-чуть опустошается. Чуть-чуть очищается.

Я сижу в машине, уткнувшись в руль, и просто плачу. Больше не стану молчать, не стану терпеть оскорбления, унижения. Клянусь, все, кто виноват, расплатятся за мои слезы.

Подъезжаю к дому Даши спустя двадцать минут. Промокшая, потому что снова открыла окно, с усталым лицом, заплаканными глазами. Еле держусь на ногах. Поднимаюсь по лестнице, как через вязкую воду. Лифт работает, но мне нужно немного успокоиться.

Нажимаю на дверной звонок.

Подруга открывает почти сразу. Глаза огромные, растерянные. Когда ее взгляд скользит по моему лицу, она ахает.

– Господи, Слава… – Она делает шаг вперёд и сразу обнимает меня.

Я не сопротивляюсь. Просто стою, прижавшись к её плечу. А она шепчет:

– Что они с тобой сделали?

– Всё в порядке, – выдыхаю. – Не переживай. Что сделали – такую же ответку получили.

Она отстраняется, нахмуренная, но я вижу, как уголки её губ подрагивают – между злостью, непониманием и чем-то, похожим на неловкую усмешку.

– Подожди… Ты серьёзно? Ты… Ты ему врезала? – спрашивает она тихо, но с лёгкой, почти детской надеждой в голосе.

Я едва заметно киваю.

– Конечно. А ты что думала? Я буду молча стоять и смотреть, как они меня калечат? Да и не просто же так я несколько лет занималась боксом.

На лице Даши вся палитра эмоций: и печаль, и злость, и облегчение, и что-то похожее на гордость. Она проводит ладонью по моим волосам, сглатывает шумно.

– Нам бы вот таких вот… мужчин-спасателей, которые появляются в самый неожиданный момент. Но так… вовремя. Прямо, как тот красавчик у ресторана, что тебя подхватил.

Я отвожу взгляд, тихо хмыкаю.

– Если бы ты знала, кто он такой… Такой же говнюк, как и Илья, и моя свекровь.

Даша резко поворачивается ко мне, глаза расширяются.

– Что? Ты о чём?

– Потом расскажу, – отмахиваюсь, проходя вглубь квартиры. – Сейчас, пожалуйста… ванну. Я хочу смыть с себя весь этот день.

Она молча кивает, хоть и в замешательстве. Да и любопытно ей, знаю, но ничего больше не спрашивает. И именно за это я её и люблю.

Может, я ошибаюсь насчет того парня… Может, действительно случайно оказался там. Однако… Разве такое совпадение бывает? Едва он поймал меня, сразу сделали те снимки, будто знали, что такое произойдет?

Абсурд какой-то.

Однозначно, все было подстроено. Чтобы в суде быть на шаг вперед.

Глава 5

Я выхожу из душа, завернувшись в мягкое полотенце, и направляюсь в комнату, которую Даша приготовила для меня. Капли воды всё ещё стекают с волос, кожа тёплая, распаренная – но впервые за день я ощущаю, что начинаю по-настоящему дышать.

Вхожу в спальню. Свет приглушенный, тёплый, приглашающий остаться. На кровати аккуратно разложена одежда. Я невольно улыбаюсь: это так в духе Даши. Легкое домашнее платье на тонких бретельках, почти невесомое. Черное, с легким сатиновым блеском. Оно больше похоже на ночную сорочку, но выглядит женственно и красиво.

Я надеваю платье, вытираю волосы полотенцем, потом расчесываю их. Всё тело налито усталостью, будто после долгого заплыва в ледяной воде. Ложусь на кровать, стараясь не думать ни о чем. Но мысли, как назло, настигают.

Что это вообще был за день? Всё происходящее кажется каким-то затянутым, странным сном. То ли страшным, то ли смехотворно абсурдным. Сцены мелькают одна за другой – голос Ильи, глаза его матери, напряжение, вспышка гнева, бегство. Все сливается в какой-то хаотичный поток. Ни один момент не дает покоя.

Я думаю только об одном – как развестись с мужем. Хочу все закончить спокойно, хладнокровно, без потерь. Все, что у меня есть, я создала сама. Дом куплен на мои деньги, оформлен на меня. Но приобрела я его уже в браке. А значит, совместно нажитое имущество. Абсурд.