Мое неземное солнце (СИ) - Гореликова Алла - Страница 5

— Девушку? — переспросила Марьяна Ивановна.

— Автопилот заблудился? — одновременно с ней изумился Макс.

И тут вошла Саня.

Макс замер, не донеся ложку до рта. Я… врать не буду, если бы ел, наверное, и ложку бы выронил, а так — просто замер, глядя на это неземное чудо. Она и в теплом зимнем комбезе совсем не выглядела громоздкой, а сейчас… Обтягивающие термобрюки и пушистый свитер подчеркивали стройную фигурку, всю такую ладную и привлекательную, что немедленно захотелось сгрести в охапку и заявить: «моё!» — честно, сам не знаю, как удержался. И только Марьяна Ивановна слегка приподняла брови и сказала с добродушной иронией:

— И правда — самая что ни на есть девушка. Что же вы стоите в дверях, милая? Проходите, будем обедать.

Глава 5

Александра

Полчаса — очень скромный срок, чтобы привести себя в порядок после двухнедельного перелета дешевым рейсом и — вишенкой на тортик — приземления в диких снегах. Но я справилась. Судя по реакции Михая и сидевшего за столом мужчины гораздо старше него, справилась даже слишком хорошо. Или, как вариант, они здесь женщин видят раз в году по праздникам, и то дистанционно? Не считая сухощавой старухи с тросточкой, лет восьмидесяти как минимум, а то и девяноста. А та окинула меня откровенно одобрительным взглядом и пригласила к столу.

— Я Александра, — представилась я. — Спасибо, что приютили. Надеюсь, я вас недолго здесь буду стеснять. Только разберусь, как до Фроста добраться.

— Никак, милая, — отозвалась старуха. — Напрямик через Разлом не перескочишь, а облетать по безопасной трассе — приключение не для зимы.

— Условно безопасной, — поправил мужчина. — По факту — пятьдесят на пятьдесят. Повезет или не повезет, — пояснил едко. — Так что настраивайтесь на зимовку с нами и радуйтесь, что попали не на ферму и не в крионский поселок. Там хуже. И не к отморозкам из старателей. Кстати, я Макс. Максим Разумовский, энергетик. Очень приятно видеть среди нас такую милую девушку. Чем занимаетесь?

— Дай поесть человеку! — прикрикнула старуха. Кивнула мне на кастрюлю: — Будь как дома, милая. То есть поухаживай за собой сама. Я Марьяна Ивановна. Врач.

— И вас здесь только трое? — ужаснулась я. — Ведь эти станции на полторы сотни персонала рассчитаны!

— Пятеро, — сказал Михай. — С тобой — шесть. И кошка.

— Огромная разница! — с чувством отозвалась я. Это же кошмар. Ужас. Пять человек одни на огромной станции, вообще в отрыве от всего⁈ — У вас хотя бы связь есть? Ну там, спасателей вызвать, если что экстренное?

— Связь — есть, — сказал Михай. — В основном. Но иногда пропадает. А спасатели не прилетят. Я за них.

— Официально — станция законсервирована, — пояснила Марьяна Ивановна. — Персонал эвакуирован.

— А вы⁈

— Частные лица, — пожал плечами Макс.

— Ты же сказал, что полицейский! — я ткнула пальцем в сторону Михая. — Соврал?

— У него и значок есть, — хохотнул Макс. — Два значка. Полицейского и спасателя.

— Думаешь, сюда пришлют нормального полицейского из Фроста? А округ с каким-никаким населением есть, значит, представитель сил охраны порядка тоже нужен, — это «представитель сил охраны порядка» Михай проговорил настолько едко, что меня аж передернуло. — «Ассоциированный сотрудник» это называется, — пояснил он.

У него, похоже, оторопь от моего появления прошла: вон как наворачивает свою неаппетитно выглядящую еду. Ладно, аппетитно-не аппетитно, а есть хочется. И если я здесь застряну…

— Кстати, а зимовка — это надолго?

— До календарной весны двести два дня, а точную дату, когда откроется навигация, никакие синоптики тебе не предскажут, — «осчастливила» меня Марьяна Ивановна.

Я в каком-то ступоре уставилась на чахлое лимонное деревце в цветочном горшке у окна. Деревце было жаль, разве ж можно его в таких условиях содержать. Издеваются над безответным растением. Но собственные перспективы удручали гораздо больше.

Двести два дня⁈ Плюс еще сколько-то до открытия навигации, плюс дождаться, пока сюда долетит или приедет какой-нибудь транспорт⁈

— То есть работа моя накрылась?

— Радуйся, что сама не накрылась, — буркнул Михай.

Тут же вспомнились все странности моего автопилота. А ведь правда, с этой насквозь непонятной ситуацией надо разбираться. Но сначала поесть! И я, отложив разговоры на потом, подступила к кастрюле с… с едой. Понятия не имею, как называется эта странная бурая масса.

Что ж, она оказалась съедобной. Мелкие кусочки мяса, что-то похожее на узкие неровные лоскутки из теста, какие-то овощи, трава… то есть, конечно, зелень. В принципе, судя по подбору продуктов, норму питательности должно обеспечивать. Вот насчет витаминов — сомневаюсь.

Пока ела, подумала вдруг, что в голове у меня сейчас такая же непонятная и неаппетитная мешанина, как в тарелке. Странности аварии, пролет с работой, пять человек на станции, по сути, отрезанной от всего мира… Зимовка. Двести два дня самое меньшее. Что я тут делать буду⁈

А правда, что? Сидеть на шее у добрых людей? А потом? Явиться к Карпетянскому: «Здравствуйте, я немного опоздала»?

Заса-ада…

Я сунула тарелку в посудомойку, заглянула в заварник. Это у них чай такой? На вид — подкрашенная водичка, на запах — запаренное сено.

— А кофе нет? — спросила тоскливо.

И чего они все так на меня уставились?

Первым заржал Макс. Махнул рукой как-то, мне показалось, безнадежно, и расхохотался — до слез. Следом, покачав головой, тихо рассмеялась Марьяна Ивановна. А Михай сказал ехидно:

— Только если у тебя в багаже.

И тоже, гад такой, заржал. Гулким басом.

— Что смешного? — спросила я.

— Кофе это как персики, только кофе, — сквозь смех ответил Михай. — То есть без персиков можно прожить, а кофе все хотят. Знаешь, сколько он стоит?

— Сколько?

Какого ответа я ждала? Раз в десять дороже, чем дома? Раза в три-четыре дороже, чем на орбитальных станциях? Логичный уровень для привозного продукта. Но те цифры, что услышала, буквально сбивали с ног. Моя не самая скромная месячная зарплата — за чашку хорошего натурального кофе в ресторане? Годовая — за пачку средней паршивости растворимого⁈ Да они с ума здесь все посходили⁈

И тут же вспыхнула еще одна, удивительно спокойная мысль: Карпетянский, наверное, потому и искал человека со стороны. Это же все равно, как если бы на Земле предложили работать на какой-нибудь мафиозный картель! Ищите дурачков среди тех, кто ничего о картелях не знает… как-то так.

Я подошла к окну, провела ладонью по бронестеклу. Холодное. Типовые панорамные окна на Криосе, наверное, только тоску наводят: что за радость, когда во всю стену снег, снег, снег… А еще можно подняться на самый верх, там все стены такие и весь потолок. Но зачем? Смотреть на звезды и думать, что до космопорта — примерно триста километров по прямой, но он недосягаем, как будто ты провалилась в докосмическую эру?

— Мих, ты что говорил про связь? Ладно Фрост, а в галактическую сеть выйти? Мне, похоже, надо новую работу подыскивать. Заранее, вдумчиво и не торопясь.

— Терминал галанета есть во Фросте, а у нас только местная. — Он подошел, остановился рядом. — Сань, кто-то кроме Карпетянского твоего знал, что ты прилетаешь? Вообще о тебе знал?

Первым побуждением было ответить: «Конечно, нет!» — ну в самом деле, кто здесь мог обо мне знать, откуда, да и зачем? Но кто-то же подстроил полет к Разлому вместо Фроста…

Я вернулась к столу, налила себе кипятка: пить местное сено не хотелось. Ненавижу травяные чаи. Уж если не кофе, а чай, то только черный, крепкий, классический земной без всяких чреватых внезапной аллергией добавок.

Могли на Криосе ждать меня? Ждать, чтобы убрать?

— Я никому не говорила, а Карпетянский — не знаю. Но мой груз он как-то оформлял. Декларировал. А я номер забронировала еще с Земли, как только оформила билет. Так что, когда прилетаю и где остановлюсь, узнать было несложно. Наверное.