Твое пламя и твои крылья, феникс (СИ) - Ковальчук Вера - Страница 88

Мы снова встретились у белого ониксового монолита, покрытого изысканной резьбой, и один из служителей начал длинную речь. Он говорил, что моя дарованная богами суть встретила ту же суть моего мужа и приняла её, связав мою душу с его, мою жизнь с ним, мою магию с магией избранника. Такова была воля высших сил, сей муж благодарен за неё (Арий поспешил подтвердить, что благодарен и с радостью принимает). Теперь же в этом священном месте, средоточии теургии[1] драков, мне надлежит подтвердить своё согласие или же принять нашу с мужем связь как высшую волю, которой я готова повиноваться.

Я проговорила, что согласна. С радостью принимаю. Мне ещё вчера Арий пояснил, что разница в формулировках невелика, последствия одинаковы. Но время от времени для дракаи оказывается важно подчеркнуть, что связь стала не вполне добровольной. В этом случае обмен энергиями может в дальнейшем быть затруднён, и женщина сохранит относительную независимость от мужчины.

Но мне эта разница будет не принципиальна, поскольку магически я сильнее принца, а значит, в любом случае буду свободнее в своём выборе, скорее это он окажется зависим от меня.

Ну и нафиг тогда нужны подобные нюансы? К чему придумывать себе проблемы? Меня ж никто не тащил на верёвке в этот брак. Согласна и принимаю.

Служитель одобрительно кивнул, после чего жестом указал мне на чашу, курившуюся голубоватым паром на алтаре.

— Прошу, прикоснись к магии храма. — Я погрузила пальцы в перламутровый дым и ощутила лёгкое прохладное покалывание. — А теперь отдай своему мужчине свой знак. — И жестом показал, что той же самой рукой мне следует прикоснуться к обнажённой груди супруга.

Я коснулась и ощутила, как моментально покалывание перешло в острый спазм, охвативший и руку, и тело моё от стоп до затылка. Но это была не боль. Скорее что-то похожее на слабый оргазм. Слабый, но вполне ощутимый, продолжительный, едва не изогнувший тело в судороге наслаждения, почти исторгнувший стон. Даже краска бросилась в лицо — всё-таки мы тут не одни, а наслаждаться супружеской близостью в присутствии жрецов… Такое себе.

Ария тоже сотрясло, и он взглянул на меня с изумлением, таким глубоким, что оно даже показалось слегка детским. Похоже, он ждал боли, но, подозреваю, в свою очередь ощутил кое-что иное. Очнувшись от первого изумления и первой волны сладкого спазма, растерянно опустил глаза на свою грудь. Там, обрисованный бледно мерцающим голубоватым пламенем, красовался символ четырёх основных стихий — сложенная из треугольников звезда с переливчатой точкой в центре. Вокруг символа танцевали язычки огня, и спустя несколько мгновений некоторые из них истаяли, а часть легла бледно-перламутровыми росчерками, рисунками.

— Я думал, это будет феникс, — прошептал принц.

— Я могу открыть тебе четыре стихии, — ответила, смущённо улыбаясь. — Если хочешь.

— У нас браки всё-таки по-другому свершаются, чем на Равнине. Это не обязательно.

— Но если есть возможность, почему же ею не воспользоваться?

И открыла для него путь к своим возможностям.

А он не устоял — принял.

[1] Система магических практик или же вид магии, которая позволяет обращаться к высшим силам, взаимодействовать и сливаться с сакральным, таким образом наделять своё тело божественными свойствами, в том числе достигать богоподобного состояния. Противоположность гоэтии, то есть колдовству.

Глава о бракосочетании и общении с магией (3)

Взгляд Агаты

Он на удивление быстро пришёл в себя после того, как получил от меня магические дары. Да и со стороны не особенно было заметно, насколько крепко по нему ударил этот обмен: он устоял на ногах, лишь шатнулся, даже за алтарь цепляться не стал. Побледнел немного, но скоро пришёл в себя, улыбнулся и протянул мне руку. Я оперлась на неё, раздумывая, не следует ли лучше мне предложить ему помощь. Или не стоит. Обидится ещё…

У выхода из храма каждому из нас протянули чаши с водой, как я поняла, следовало умыться, обмыть руки, а после этого снять с одежды любой камушек, пришитый к ней, или открепить любую золотую булавку. Я предпочла оторвать крупную жемчужину, всё-таки булавки на мне все были дарёные, передаривать любую из них, пусть даже и храму, как-то неправильно. Арий помог мне её оторвать и жестом показал, что пожертвование следует кинуть в чашу, прямо в воду.

— И что теперь? — шепнула я, когда мы переступили порог притвора и свернули налево, на лестницу, ведущую вниз, в глубину скалы.

— Если ты готова, мы спустимся к корням Пламенеющего Древа, — ответил он. С каждым шагом он, похоже, чувствовал себя всё лучше, шаг становился увереннее. — Отец уже ждёт нас там. Он хочет познакомить тебя с сердцем теургии нашего народа.

— Испытать?

Он тихонько рассмеялся.

— Да ну что ты… Он всей душой надеется, что Древо тебя примет. А также ждёт не дождётся, когда я смогу принять его обязанности в служении. Ему уже трудно. К тому же он мечтает воссоединиться с матушкой в монастыре или хотя бы бывать там почаще.

— Твоя мама живёт там вынужденно?

— Увы, да. Она очень огорчилась, что не смогла прибыть на мою свадьбу. Её здоровье оставляет желать много лучшего. Только в стенах высокогорного монастыря служители могут поддерживать её состояние, чтоб она не страдала. Всё-таки подарить жизнь двум сильным магам и дочери трудно даже для талантливой дракаи, супруги правителя.

— Как жаль… А можно спросить?

— Конечно, родная. Спрашивай.

— У тебя же, вроде, косы были короче. Почему они сейчас такие роскошные?.. Ну, прямо ниже пояса! И толстые, солидные — любая девчонка обзавидуется.

На этот раз Арий натурально расхохотался.

— Это старая традиция драков. На торжествах причёска знатного драка должна выглядеть подобающе. Так что в косы в таких случаях вплетается конский волос. У меня в косах сейчас — половина гривы одного вороного конька с отцовской конюшни.

Я и сама едва удержалась от ржача под стать лошадке, с трудом ограничилась хихиканьем.

— Ну надо же! То есть тебя нельзя дёргать за косы?

— А ты хотела?

— Был бы ты девочкой, а я — мальчиком, обязательно б намотала на кулак.

Принц огладил меня взглядом смеющихся глаз.

— Ты меня провоцируешь?

— Ну, мне простительно. — Я краснела, но меня уже понесло. — Я ж новобрачная.

От продолжения пикантного разговора нас удержало то, что мы как раз добрались до арки, за которой был короткий коридор, освещённый живым пламенем, а дальше — огромная пещера, стены и своды которой казались исконно природными, нетронутыми человеческой рукой. Ну и пусть форма почти округлая, случается же в мире всякое. И эти стены, которые сами по себе напоминали складчатую древесную кору… Ну пошутила земля, ваяя эти горы, в первый раз, что ли?

В центре пещеры росло настоящее дерево с огненно-рыжей кроной, и я даже замерла на месте на какой-то момент. Я совершенно не ожидала, что понятие «Пламенеющее Древо» окажется настолько буквальным. Думала, может, передо мной предстанет что-то из камня вырезанное или из магии изысканно созданное, а то и вовсе безделушка какая-нибудь на постаменте, просто так называется. Стоило ожидать…

Но нет, перед моими глазами был самый настоящий ствол на мощных, широко разбросанных корнях, узловатое и складчатое, сразу видно — старое. А там, наверху раскинулась крона, и едва ли не на каждой веточке полыхал огонёк. Язычки бились, метались, тревожили друг друга, и потому казалось, что это такая поразительная листва, которую побеспокоил неощутимый, попросту отсутствующий здесь ветер.

Запрокинув голову, я вглядывалась в охваченный огнём свод пещеры и не знала — то ли любоваться, то ли пугаться. А что если сейчас это всё пламенеющее великолепие посыплется мне на голову? Пора ли, прикрыв голову, прокрадываться к выходу, подальше отсюда?

— А они живые? — спросила, наверное, довольно наивно.

— Кто — они? — спросил, подходя, король. Он выглядел уставшим, но удовлетворённым и на меня смотрел любезно. Даже, пожалуй, по-отечески ласково.