Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 16

Я уехала бы раньше. Собрать вещи недолго, их у меня немного, включая зимние. Однако пансион при гимназии принимал иногородних учениц с определенного числа. К этой дате я и отправилась… покорять столицу.

Глава 16

Ехала я налегке, со спортивной сумкой на плече. Багаж отправила отдельно, и доставить его по адресу должны на следующий день после моего приезда. В сумку я положила смену белья, гигиенические принадлежности и зонт. Если верить прогнозу погоды, в Петербурге шел дождь.

Лариса Васильевна не одобрила бы мой внешний вид. Я облачилась в джинсы и рубашку, а волосы оставила распущенными. Все это она называла моветоном. И, наверняка, пришла бы в ужас, если бы узнала, что модные синие штаны из джинсы и рубашку из такого же материала подарил мне Николай Петрович. Я еще удивлялась, глупая, почему он сказал, что эта одежда пригодится мне во время учебы.

В моем гардеробе было еще несколько модных вещичек. Их я купила сама, мне давали деньги на карманные расходы. Кроме брюк, Лариса Васильевна не одобряла мини-юбки и спортивный стиль в повседневности. Она не желала понимать, что я хочу выглядеть так, как мои сверстницы, не выделяясь из толпы. Спасала ученическая форма, но на школьные вечера она оправляла меня одетой, как в театр. Поэтому я брала что-то из купленной «запрещенки» с собой и переодевалась в туалете.

Мне казалось, что будет тяжело вновь переживать детство, отрочество и юность. Подчиняться правилам, ходить в школу, учить уроки. Но поначалу я успокаивала себя тем, что так безопаснее. Я изучала незнакомый для меня мир постепенно, не боялась ошибиться, выдать себя. А потом привыкла.

Учиться было интересно. И легко. Я подробно занималась историей, географией, литературой, языками. В прежней жизни из иностранных языков я знала лишь английский, здесь же, не без помощи Ларисы Васильевны, осилила французский и немецкий. Математика, физика и химия ничуть не отличались от того, к чему я привыкла, и им я почти не уделяла внимания. Возможно, поэтому Николай Петрович решил, что у меня тяга к гуманитарным наукам, и определил в гимназию.

Больше всего мне нравилось изучать магию. В основном, теорию, практики у нас было мало. Считалось, что дар сильнее раскрывается к совершеннолетию, тогда и следует выбрать направление и оттачивать навыки. И далеко не все в классе были одаренными. Однако теорию преподавали всем.

Кроме природной ведьминской силы я научилась пользоваться магией стихий. Знала, как создать огненный или водяной шар, как управлять потоками воздуха или големом, умела создавать щиты и собирать энергию даже из камней. Также освоила основы системной магии, самостоятельно, но без практики. Системку преподавали в высших учебных заведениях.

А вот об эсперах не узнала ничего нового. Да, редкий дар. Да, только у мужчин. И даже в истории ни слова о том, когда люди научились ходить через Испод.

Удивляло, что Александр Иванович не объявился после смерти опекунов. Знает, что я никуда не денусь, что приеду в Петербург? Возможно. Или он как-то понял, что никакого дара эспера у меня нет и быть не может.

И это последнее, что меня сейчас волновало. Я начинала самостоятельную жизнь, ехала в незнакомый город. И я была крепостной Его Императорского Величества.

Последнее изрядно нервировало.

Его Величество Император, Всеслав Михайлович Романов, кротким нравом не отличался. Не тиран, вполне себе адекватный правитель, но не без придури. В народ любил хаживать, по молодости. Вроде бы даже в стройотряде работал целый месяц, никем не узнанный. Или вот с пьянством боролся радикальными методами, опять же, в юные годы: велел вырубить все виноградники, а владение самогонным аппаратом приравнял к владению незарегистрированным оружием. И с домочадцами не церемонился: племянника не пожалел, когда того с наркотиками поймали, в тюрьму посадил. А сына родного сослал на Сахалин, простым матросом на рыболовецкое судно, за участие в уличных гонках.

Может, это и нормально для императора. Мне сравнивать было не с чем. И собственные перспективы я оценивала исходя из характера Всеслава Михайловича — взрывного, своенравного и непредсказуемого.

Опять же, ему ничего не стоило расправиться с целым боярским родом из-за мнимой вины его главы. Не может быть, что у императора нет плана, как меня использовать.

А что я могу? Что я могу… Что я могу…

Мысли в голове стучали в такт колесам. А ведь у любой медали две стороны. Я не хочу быть крепостной императора. Однако так встретиться с ним мне будет проще? Ведь только император может обелить имя моего отца.

В Петербурге шел дождь. Я могла бы взять такси, друг Николая Петровича и денег мне дал, на первое время. Но я решила экономить. Для начала выяснить бы, что означает «содержание», и смогу ли я устроиться на подработку. Поэтому к месту назначения я ехала на метро, а после — на автобусе. И оказалось, что пансион, где мне предстоит жить, находится в пригороде.

Везет же мне на домики, утопающие в зелени сада! Этот, безусловно, отличался от московского. Хотя бы тем, что имел два этажа.

Меня встретила хозяйка, женщина лет сорока, с гладко зачесанными волосами, собранными в пучок на затылке, в домашнем платье и переднике.

— Мы живем на первом этаже, комнаты для гостей — на втором, — сказала она. — Там же ваша ванная комната. Лестница ведет наверх из прихожей, нет необходимости заходить на нашу территорию. За исключением времени, отведенного на завтрак и ужин. Обедать будешь в гимназии.

Антонина Юрьевна, так звали хозяйку, показала мне столовую. Муж ее, как я поняла, находился на работе, а обе дочери отдыхали в летнем детском лагере.

— У меня пятеро постоялиц, — говорила она, поднимаясь по лестнице. — Новеньких двое, ты приехала первой. Комнат три. Для тебя забронировали отдельную.

Глаза наполнились слезами. Николай Петрович и об этом успел позаботиться! Знал, что мне будет сложно делить с кем-то личное пространство.

Я точно знала, что мои опекуны никогда не посещали столицу. Полагаю, это из-за того, что аристократическое общество их отвергло. Летом мы вместе отправлялись на отдых. Лариса Васильевна обожала Рицу, Николай Петрович — Кисловодск. Две недели мы проводили на Черном море, две — на Кавказе. А в Петербург не ездили никогда.

И как же он нашел для меня такое чудесное место? Здесь тихо, чисто и уютно. Комната без излишеств: шкаф для одежды, кровать и стол для занятий, вот и вся мебель. Ни телевизора, ни телефона. Антонина Юрьевна сказала, что телевизор нам ни к чему, он отвлекает от учебы. А телефоном можно пользоваться в случае необходимости, но не для того, чтобы болтать ни о чем.

Три моих соседки, ученицы второго курса гимназии, каникулы проводили дома. Другая первокурсница должна появиться послезавтра. Нам с ней, в отличие от старших, есть чем заняться до начала учебного года. Надо съездить в учебную часть, получить пропуск и форму, взять книги в библиотеке, составить расписание. Часть предметов обязательные, часть — по выбору.

— Пока учеба не началась, можешь обедать у меня, — сказала Антонина Юрьевна. — Бесплатно. И вообще, не стесняйся, обращайся, если что нужно.

— Почему? — спросила я.

Может, это и невежливо, но… ведь неспроста? Она не могла не видеть мои настоящие документы.

— Николай Петрович. — Она грустно улыбнулась. — Царствие ему небесное. Он меня вылечил. Неужто я его внучке не помогу?

— Приемной внучке…

— Да без разницы.

Что-то такое я и подозревала.

В тот день я никуда не пошла, устала с дороги. Да и погода к прогулкам не располагала. А на следующий день решила, что гимназия подождет. Вернее, я подожду другую новенькую, вместе веселее. Свободный же день потрачу на то, чтобы прогуляться по центру города. Благо дождь, наконец, закончился, и выглянуло солнышко.

Глава 17

По-настоящему сложно было привыкнуть к тому, что здесь нет смартфонов и компьютеров. Последние уже изобрели, но они сильно отличались от привычных мне устройств, не говоря о том, что доступ к ним имели лишь специалисты. Поэтому, чтобы не заблудиться в незнакомом городе, пришлось брать с собой обычную бумажную карту.