Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 15

Это так неожиданно! Николай Петрович никогда не обсуждал со мной будущее. А я была уверена, что продолжу учиться здесь, что есть время обдумать, кем я хочу быть.

— Я не смогу о тебе заботиться, — продолжила Лариса Васильевна. — Даже если могла бы, то как? Замуж мне тебя не выдать. Кто захочет взять в жены такую, как ты? А учеба и профессия — твоя забота.

— Я могла бы… заботиться о вас… — пробормотала я.

Да, мы не любим друг друга, но ведь как-то ладим уже десять лет. И как она… тут одна? У нее же никого не осталось.

— Я скоро умру, — сказала Лариса Васильевна.

Прозвучало это обыденно и страшно одновременно. Я как-то сразу поверила, что так и будет, она знает, что умрет. И все же спросила:

— Почему? Что за…

— Помолчи, — перебила она. — Иначе не узнаешь правды. К тебе она не имеет никакого отношения, но я хочу, чтобы ты знала. Ты тоже ведьма, и ведьма сильная, хоть еще и не понимаешь этого. А молодые ведьмы бывают весьма глупыми. Тебе ведь рассказывали… историю нашей с Николашей любви?

— Ну… я слышала… — призналась я, так как она ждала ответ.

Лариса Васильевна удовлетворенно кивнула.

— А теперь послушай правду, — сказала она.

Глава 15

Юная Ларочка Забельская воспитывалась в строгости, казавшейся старомодной. В возрасте шести лет ее отдали на обучение в закрытую школу для благородных девиц. Десять лет она провела там, возвращаясь домой лишь на короткие новогодние каникулы. На лето Ларочку отправляли за границу, в такие же закрытые школы для девочек, чтобы совершенствовать иностранные языки: немецкий, французский, английский, итальянский. Она изучала музыку и бальные танцы, литературу и живопись. Особое внимание в закрытой школе уделяли домоводству. Девочек учили готовить, рукодельничать, вести хозяйство.

Родители знали, что Ларочка уродилась ведьмой. Ведьмами были ее прабабушка и бабушка по материнской линии. Род отца магическими способностями похвастаться не мог, и оба старших брата Ларочки получились вполне обычными людьми. Впрочем, один сделал карьеру при дворе, служа в личной охране императора. Другой же стал художником.

Ларочка — поздний ребенок, и разница с братьями в десять лет сделала дружбу с ними невозможной. Учеба в закрытой школе, и вовсе, ограждала ее от знакомства с мужчинами. Ларочку готовили к выгодному замужеству, наивность и невинность должны были повысить ее цену. Как она поняла позже, отец испытывал финансовые трудности, а оба сына ничем не могли помочь роду. Художники бедные по определению, военные же — госслужащие, на жалование дела рода не поправить.

Когда Ларочке исполнилось шестнадцать, она вернулась домой. И почти сразу уехала вновь, на сей раз в Екатеринодар, к тетке. Там, по замыслу отца, она должна была познакомиться с губернатором, богатым вдовцом в поисках молодой супруги. И сделать так, чтобы он захотел жениться на Ларочке.

Дар ведьмы ей развивать не позволяли, но и не блокировали его. Воспользоваться приворотом, неосознанно, разве это преступление?

Папенька не учел одного: ведьма с неконтролируемым даром, вырвавшаяся на свободу, становится неуправляемой.

Ларочка влюбилась. Но не в губернатора, а в молодого студента-медика. Встретились они совершенно случайно, в библиотеке. Ларочка зашла туда по поручению тетушки. Ждала, когда подберут нужные книги. А Николя Михайлов заскочил туда по пути, за новым номером медицинского журнала.

Высокий красавец с модными усиками сразил юную неискушенную барышню наповал, не ударив пальцем о палец. Он ее, собственно, и не заметил, увлеченный своим журналом. Ларочка подошла к нему сама, поборов природную скромность. И строгое воспитание не уберегло ее от столь опрометчивого шага.

Ларочке пришлось пустить в ход ведьминское обаяние, чтобы уговорить Николя на встречу. Он пригласил ее сам, она лишь чуточку помогла ему решиться.

Обманывать тетушку было просто. Ларочка говорила ей, что идет в церковь. Или вовсе сбегала, подкупая прислугу. А с Николя они… гуляли. По Александровскому бульвару, по городскому саду, по Чистяковской роще, по Кубанской набережной. Николя угощал Ларочку мороженым и развлекал медицинскими анекдотами. И длилось это недолго, всего-то пару недель. Потом Ларочка получила известие, что родители едут в Екатеринодар, так как папеньку беспокоило, что губернатор до сих пор не сделал Ларочке предложение.

Да она и думать забыла о губернаторе! Однако и Николя не спешил назвать ее своей. И Ларочка… опять помогла. Но на сей раз так, чтобы наверняка. Папенька не оставил ей выбора. Ларочка прекрасно понимала, что по приезду родителей о Николя придется забыть навсегда.

Ритуал… Он был несложным, но из запрещенных. Не просто приворот, привязка. Ларочка нашла описание в старой книге из тетушкиной библиотеки. Как она туда попала? Загадка, которая Ларочку ничуть не волновала. Хватило волоска, незаметно снятого с рукава рубашки. И капельки собственной крови. Главное, Ларочка желала, чтобы их с Николя судьба переплелись воедино. Желала всем сердцем, искренне, неистово.

Приворот сработал. Николя предложил побег, Ларочка согласилась. Они обвенчались тайно. И… был скандал. Папенька отрекся от дочери. И родители Николя крупно поссорились с сыном, но невестку не приняли.

Михайловы уехали в Москву, едва Николя стал дипломированным врачом. Он был весьма одаренным юношей, потому получил приглашение пройти ординатуру при императорской детской клинической больнице. И поначалу было сложно, но они справились. Сын у них родился. И все наладилось. Только…

— Глупой я была, — сказала Лариса Васильевна. — Не понимала, что у всего есть своя цена. Юрочка совсем молодым погиб, а я все думаю, что в том моя вина. Нельзя красть чужое счастье. Я же Николашу… увела. Невеста его в станице ждала. Я того не знала, но…

Она зябко повела плечами. Я же молчала, боясь даже дышать. И ведь десять лет рядом прожила, а ни о чем таком и не догадывалась.

— Наши с Николашей судьбы связаны. Умер он, умру и я. Скоро. Так правильно. И это мой последний урок, Яромила.

Лариса Васильевна вздохнула и взглянула на меня как-то иначе.

— От нас тебе в наследство ничего не останется. Дом не наш, его Николаше в пожизненное пользование выделили. Деньги и драгоценности я церкви жертвую. Но, как я уже сказала, учеба твоя оплачена. И содержание на время учебы. Забрать эти деньги ты не сможешь. И еще вот… — Она положила мне на колени узкую бархатную коробочку. — Это от меня. На память. Взгляни.

В коробочке лежал браслет. Причудливое плетение: колечки из обычного золота чередовались с колечками из зеленого металла.

— Это зеленое золото, — сказала Лариса Васильевна. — На замке — клеймо императорского двора. Этот браслет подарили моему брату. Подозреваю, что была у него любовница из императорской семьи. Брат отдал браслет мне. Я же оставляю тебе. Это все твое наследство, Яромила. Распорядись им с умом.

Она ошибалась. В наследство от четы Михайловых я получила гораздо больше. Право носить их фамилию. Десять лет спокойной жизни. Бескорыстную доброту Николая Петровича. И бесценные уроки его жены.

Словно выполняя последнюю волю мужа, Лариса Васильевна дотянула до моего дня рождения. Восемнадцатилетие — неполное совершеннолетие по местным законам. Можно жить отдельно от родителей, уезжать из города без их согласия, устраиваться на работу. То есть, мне больше не нужны опекуны. Однако моим официальным «опекуном», а попросту говоря, хозяином, является император. Когда мне исполнится двадцать один год, ничего не изменится. Разве что мне как-то удастся выкупить себя у государства.

Об этом придется подумать позже.

Я попрощалась с Ларисой Васильевной. Хоронить ее помогали друзья Николая Петровича. Но одевала ее я: так, как она хотела выглядеть, встретившись со своим Николя-Николашей. Те же друзья договорились о том, что дом я освобожу через месяц после похорон и помогли купить билет до Санкт-Петербурга.