Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 60

— Синяк! — выкрикнул Ден с галерки. — Наркот!

Донеслись смешки. Еленочка закатила глаза и проговорила:

— Мне настоятельно рекомендуют вернуть его на занятия.

— На надо! — воскликнула Баранова. — Он конченный и только мешает!

Вспомнилось, что Чума был таким же конченным, а теперь звонит каждое воскресенье, хвастается жизнью московской. И алтанбаевцы. Помнится, дрэк мне проспорил, поставив на Егорке и его банде крест.

Класс гудел, протестуя против Синцова, только Заславскому и Пляму было все равно. Гаечка нарисовала карикатуру — Синцова верхом на шприце — и пустила гулять по классу, подписав:

'Нам не надо мудрецов,

Чтобы знать: наркот Синцов'.

Лист пошел гулять по рукам. Порождая смешки и коллективное словотворчество — каждый считал своим долгом что-то дорисовать или дописать. В итоге у Синцова образовались рога, слива-нос, фингал и огромный член.

Наконец Елена вскинула руки:

— Так, стоп, веселье! Я должна была это сказать и…

И тут открылась дверь, явив нашим взорам дрэка. Еленочка испуганно хлопнула ресницами и залилась соловьем:

— Ну просто не могла не сказать об этой проблеме. Синцов может одуматься, но будет поздно, он погубит свою жизнь. И вы должны, не только вы, мы все должны на него повлиять!

Ну просто агитаторша из коммунистического кино о равенстве и братстве! Кивнув нам и ей, дрэк проговорил:

— Хорошо, девятый «Б». Молодцы. Мартынов, зайди после урока, пожалуйста.

Баранова и Райко сделали испуганные лица, Карась демонстративно залез под парту. Откуда им знать, что я у него табуретки заказал себе в магазин, семь штук, по пятерке за каждую? Исполнители — ученики старших классов, у кого руки из нужного места. Видимо, об этих табуретках и будет разговор.

Когда дверь закрылась, Еленочка взмахнула рукой так, будто собиралась перекреститься, это заметил Памфилов и воскликнул:

— Господи, помилуй!

Все засмеялись, Еленочка криво усмехнулась. Мне стало понятно, что классный час — инициатива директора, который обозначил повестку дня и ходит, проверяет, все ли исполняют волю его.

— Так, теперь — об успеваемости, — проговорила Еленочка. — Тут вы почти все молодцы, а в частности — Мартынов, Каретников, Баранова. Гайчук. Эти ученики закончили четверть на «отлично». Особо хотелось бы отметить Сашу. — Она посмотрела на Гаечку. — В восьмом у нее была «тройка» по математике, а теперь есть шанс получить «отлично» в году! Также заметно улучшили результаты Дима Минаев, Дима Чабанов. Игорь Заславский вчера меня удивил подготовленностью к уроку.

Заславский выгнул грудь колесом, как голубь-дутыш.

— Ну и у нас в классе есть чудо. Особенно хочется отметить Заворотнюка.

Карась разинул рот и вскочил. Поправил одежду, пригладил волосы и заозирался, не понимая, чего от него хотят.

— А че я? Я ниче.

— Объявляю, что ты молодец, в октябре семь «двоек», сейчас одна осталась. По физике. Если в апреле-мае напряжешься, закончишь год удовлетворительно.

Карась сел на стул, вытянув ноги, и оцепенел, заливаясь краской. Через пару секунд ожил и воскликнул:

— Ну а че, я не тупой!

— Да, я не тупень, я другой, — продекламировал Ден под всеобщий смех.

— Ну и горе наше и наша боль. — Мгновенно Еленочка переключилась на Желткову. — Люба с ее рекордными девятью «двойками».

— Я учила! — воскликнула Желткова, вскакивая и опрокидывая стул. — Не виновата я, что такая… такое все тяжелое.

— Ко-ко-о-ое все тяжелое, — пропел Памфилов, прячась за спиной Заячковской. — Ко-ко, ко-ко!

— Не виноватая я! — просипел Плям. — «Кол» сам пришел!

Позволив подопечным выпустить пар, Еленочка сказала:

— Порезвились — и хватит. Теперь о важном. Мне нужно знать, кто идет в десятый класс, кто планирует поступать в техникумы и училища.

Еленочка взяла со стола стопку листков и сунула Любке.

— Раздай, пожалуйста.

Пока Желткова исполняла ее пожелание, учительница рассказывала:

— Пишем о своих планах. Будущие десятиклассники тоже пишут, куда они хотели бы поступить потом. Это важно, нужно для отчетности. Чем быстрее напишем и обсудим, тем быстрее пойдете домой.

Мотивация сработала. Воцарилась тишина, только заскребли ручки по бумаге. Я написал: «Павел Мартынов. Иду в десятый класс. С поступлением не определился». Закончив, я положил бумагу на край стола и посмотрел на расстроенную Желткову. Бедолага, она так глупа, что не понимает, когда над ней смеются. Ее мозг так плохо работает, что, когда Люба учит четыре строчки, приступив к третьей и четвертой, первую и вторую она забывает.

Интересно, что будет, если я внушу Желтковой, чтобы она хорошо училась? Сработает это? Скорее нет, потому что у нее легкая степень умственной отсталости. Но попробовать я должен. Или не должен, и все люди такие, какими должны быть? Ведь рабочие специальности тоже нужны.

Да и я сам кем хочу стать? Коммерсантом? Вот уж вряд ли. Но точно не человеком системы. Вот Гаечка знает и стремится к мечте. Наташка тоже знает. А остальные будут тыкаться, как слепые котята. Н-да, получается, у некоторых самураев цель — найти свой путь.

Еленочка собрала наши листки, просмотрела их и воскликнула:

— Люба! Какой десятый класс? У тебя девять «двоек»! Тебя не переведут, с таким количеством «двоек» ты и девятый класс не закончишь!

— А можно пересдать? — проговорила она, рассматривая свои крупные руки с обгрызенными ногтями.

— Можно. Этот вопрос решается с каждым учителем в индивидуальном порядке.

— Люба, — позвал ее я.

Желткова вскинула голову и посмотрела мне в глаза.

— Ты пересдашь, — безапелляционно заявил я. — Только надо учить и стараться.

Ну а вдруг внушение сработает так, как надо? Если Желткова по-прежнему не потянет программу, хуже точно не будет.

Еленочка просмотрела наши письмена и удивленно глянула в класс.

— Заворотнюк? Городков? Заславский, и вы планируете учиться в десятом? Только Попова хочет в торговый техникум?

— Я еще думаю, — отозвалась Натка.

В той реальности все перечисленные ушли кто куда, а также Минаев, Попова, Заячковская. Баранова перевелась в другую школу.

— Класс у нас клевый, — пробасил Заславский, влившийся в мою строительную бригаду имени Егора Алтанбаева. — Уходить не хочется.

— Что ж, такая жажда знаний похвальна! — Она посмотрела на Памфилова с хитрым прищуром. — Кстати, в середине мая планируется КВН. Наша школа, тридцатая и пятнадцатая. Вижу капитана команды. Тебе задание — собрать команду и в следующий вторник мне отчитаться.

— Не, ну я так не играю, — пробормотал Ден.

Неожиданно для меня Гаечка вскинула руку:

— Я тоже хочу! Буду частушки сочинять на разминке.

На этой веселой ноте прозвенел звонок, и классный час закончился, но ребята не хотели расходиться, обступили Памфилова, набирающего команду.

Илья поспешил домой, я хотел побежать с ним — должны поступить новости от Яна, но вынужден был заглянуть в мастерскую.

Директор был там, кивнул на белые табуретки, стоящие в подсобке.

— Вот, семь штук, как и договаривались. Одного не пойму, зачем они тебе с такими длинными ножками?

— В кафе, — улыбнулся я, отсчитывая ему деньги. — Родственники открывают кондитерскую возле рынка. «Монблан» называется, заходите к нам!

— Ну ты даешь! — оценил мои усилия дрэк. — Так а когда табуретки заберешь?

— До понедельника постоят? Места много они не занимают. Уроков не будет — каникулы ведь.

— Да не вопрос, — махнул рукой директор, и я побежал к Илье.

После новостей от Яна мы с Канальей планировали съездить посмотреть на павильон, который должен быть готов, и я мысленно потирал руки, закупал краски и готовил Борю. Завтра отправлю его на малярно-художественные работы, послезавтра павильон готов, поставим его, и в воскресенье открытие. Ну, так я планировал, а как оно получится, никто не знает.

Илья нарезал круги вокруг телефона. Его тревога передалась мне, и мы нервничали вместе, а вместе с нами нервничал Маклауд (не тот, который Горец, а кот), терся о ноги. Номер Ильи я оставил для связи Каналье, уверенный, что с трех до полчетвертого буду у Каретниковых. Два часа на то, чтобы сгонять туда-назад, и тренировка.