Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 33

Несмотря на их с Эрнестом бедственное положение, глаза Маллетта радостно сверкнули.

— Почти сразу же морской ил в контейнере начал изменяться под воздействием концентрированных вибраций, выделяя тонкую прозрачную слизь, которая постепенно начала проявлять признаки жизни, двигаться, — продолжил он свой рассказ. — Но потребовался день или два, чтобы эта слизь сформировалась из ила полностью, а еще через пару дней это была уже не слизь, а живая протоплазма, и она заполнила весь контейнер. И когда ее развитие под воздействием концентрированных вибраций дошло до определенной стадии, она начала вытекать из емкости, стала слепо двигаться в разные стороны в поисках пищи. Это было безмозглое, неразумное, но живое создание из протоплазмы — мы создали его из неорганической материи! Концентрируя колебания космических лучей, мы за несколько дней сделали то, на что в прошлом требовались целые эпохи! Используя эту массу протоплазмы, мы экспериментировали в течение нескольких дней. Мы обнаружили, что точно так же, как вибрации космических лучей могут образовывать сложные соединения из элементов моря, так и радиационные вибрации могут разрушать их, снова расщепляя на изначальные элементы. Когда мы направили с помощью нашего конденсатора концентрированную радио-вибрацию на массу протоплазмы, она почти мгновенно рассыпалась и превратилась в серый порошок, состоящий из первоначальных элементов ила. На самом деле радиационные вибрации, будучи сконцентрированными, могли бы разрушить весь мир. Протоплазму они разрушили за одно мгновение, в то время как вибрациям космических лучей потребовались дни, чтобы создать ее, и мы считали, что такая большая мощность радио-вибраций обусловлена большей длиной их волны. А еще мы поняли, как объяснить тот факт, что на протяжении веков в океане не возникало больших масс протоплазмы. Влияние космических лучей не накапливались, поскольку им противодействовали радиационные колебания. Мы добились успеха, и я горел желанием вернуться в мир, чтобы сообщить о нем, но доктор Мансон отказался! Долгая, напряженная многолетняя работа, которую он проделал, сверхчеловеческое рвение, с которым он стремился к успеху, наши убийственные усилия на острове — все это, как я думаю, развязало ему руки, превратило его в одержимого манией, а вместе с ним и остальных троих из нашей группы. «Мы, пятеро — создатели жизни! — заявил он нам. — Мы сделали то, что, как считалось, могли делать только боги — зародили жизнь из небытия! Мы можем создать больший конденсатор, концентрирующий колебания космических лучей из обширной части космоса на Землю и вызывающий образование потоков протоплазмы во всех океанах. И когда эти гигантские массы протоплазмы достигнут определенного уровня развития и силы, они неизбежно пронесутся по Земле в слепом движении и поисках пищи и навсегда уничтожат все отбросы плоти, которые зовутся человечеством! А затем мы сможем мгновенно уничтожить все потоки протоплазмы, переключив конденсатор на радио-вибрации, и населить мир теми формами жизни, которые посчитаем наилучшими, существами, над которыми мы будем безраздельно властвовать — мы, создатели жизни, творцы, боги!

— Безумие! — воскликнул Эрнест.

— Да, это было безумие! И безумие тем более ужасное, что мы на самом деле могли сделать это. Я в ужасе отшатнулся, услышав эти слова, но остальные трое, тоже движимые этим странным душевным безумием, той же манией, что переполняла Мансона, стали, как и он, считать себя богами, создателями жизни и согласились с его безумным планом. Прежде чем я успел запротестовать, прежде чем смог хотя бы попытаться сбежать с острова, они схватили меня и заперли в этой пустой кладовой, забрав окна металлическими прутьями и заверив меня, что сохранят мне жизнь только до тех пор, пока я могу понадобиться им для дальнейших экспериментов. Они сошли с ума, Мансон и остальные, и все же я понимал их безумие, потому что тоже испытывал такую же ужасную гордость, что и они, при мысли о том, что мы на самом деле создали жизнь из неживого. Именно эта страшная гордость подтолкнула их к осуществлению их коварного плана стать создателями новой жизни во всем мире. Затем они быстро приступили к работе и соорудили огромный конденсатор, во много раз превосходящий по размерам наш маленький, но похожий на него по конструкции. Это тот большой шар, который стоит в центре острова, на его создание ушло несколько недель. Я видел через окно, как он растет под их руками — днем и ночью эти четверо с горящими безумием глазами трудились над ним, стремясь к ужасной цели Мансона. Наконец, несколько дней назад конденсатор был достроен, и они сразу же начали его использовать. Ты, наверное, видел, на его распределительной панели есть большая ручка-переключатель, она регулирует длину волны эфирных колебаний, которые он притягивает и концентрирует. Поставленная на ноль, она не вызывает вибрации — аппарат не работает. А если приблизить ручку к длине волны вибраций космических лучей, он притягивает эти вибрации из огромной области пространства, концентрирует их, усиливает и направляет на всю Землю, во все океаны и моря. Ну а попадая в моря, колебания космических лучей, усиленные в миллионы раз, начинают свою работу — создают непостижимым образом огромные массы протоплазмы из элементов неорганического морского ила и песка. Я знал, что через несколько дней после включения аппарата, когда лучи доведут ил до определенной стадии, на Землю обрушатся гигантские волны смерти, и я бушевал от отчаяния в этой тюрьме, в то время как снаружи четверо моих коллег с ликованием наблюдали за работой шара. Стремясь вырваться отсюда, зная, что если бы мне только удалось разбить или выключить огромный конденсатор, я еще мог бы предотвратить утечку потоков протоплазмы, я отчаянно возился с решеткой на одном из окон. Эти решетки были наспех вделаны в стену и залиты цементом, а у меня имелись кусочки металла — обломки кое-какой техники, забытые в кладовой, и я царапал ими цемент, крошил его, пытаюсь ослабить один из прутьев. Но дело продвигалось очень медленно, дни проходили один за другим, и сегодня я понял, что увижу, как потоки протоплазмы хлынут на сушу — к этому дню они должны были достигнуть той стадии развития, которая позволит им это сделать. Мансон и остальные тоже это знали — я видел в окно, как они ликуют, и поэтому несколько часов назад в полном отчаянии бросил работу с решетками и погрузился в сон. А потом меня разбудил шум снаружи, и я увидел, что ты прибыл на этот адский остров, не зная, что здесь творится, и что четверо безумцев уже увидели тебя у конденсатора и при мысли о том, что ты можешь навредить их работе, в безумной ярости избили тебя до потери сознания и затолкали сюда, ко мне. А потом, когда ты лежал без сознания, я видел, как работа Мансона и его сообхцников подходит к завершению, видел при свете звезд первые потоки протоплазмы, выплескивающиеся из моря на песок. Конечно, они не могут достичь вершины конуса — Мансон построил лаборатории в самой верхней точке, так как это самое удобное место для работы — но пока мы здесь разговариваем, они беспрепятственно заливают берега внизу. И они изливаются не только на этот остров, они затапливают берега всех земных морей, все города, все участки суши. На берега будут накатываться все новые гигантские волны протоплазмы, непрерывно образующейся в океане из-за нашего огромного конденсатора, и это будет продолжаться, пока они не сметут с лица земли все человечество и вообще все живое. А потом сами потоки протоплазмы тоже будут уничтожены Мансоном, и после них останется безжизненный мир, которым повелители жизни будут править безраздельно!

Глава 4

ШЕПОТ МАЛЛЕТТА СТИХ, и Рэлтон некоторое время сидел неподвижно, не произнося ни слова. Потом Эрнест поднялся, сделал, пошатываясь, несколько шагов и оглядел маленькую комнату, после чего его глаза встретились с напряженным взглядом его друга. Ни один звук, кроме тонкого, едва слышного жужжания огромного шара снаружи, не нарушал тишины на вершине огромного конуса, и эта тишина внезапно показалось Рэлтону оглушительной.