Усмешка музы - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 4

– Я стоял за стеллажами.

– Отчего вдруг такая скромность? У тебя ведь появились единомышленники, которые тоже считают, что мои романы недотягивают.

– Сейчас речь не о том. Ты выставил меня рогоносцем.

Если бы Марк мог вымарать злосчастный рассказ и навсегда стереть этот поступок из своей биографии! Но кулаками, которыми машут после драки, нужно бить себя по голове.

– Мы об этом уже говорили. Я прилюдно заявил, что этот персонаж не имеет к тебе отношения.

Марк вгляделся в пелену дождя: где же Нина? Не за километр же она машину поставила.

– Ты перешагнул через меня и ничуть не раскаиваешься, – не слушая возражений, гнул свою линию Тихон.

– Я извинился, так? Что еще тебе от меня нужно?! – медленно вскипал Марк.

– От меня ушла жена, – огорошил его Тихон.

Их брак давно катился по наклонной, и все же поворот был неожиданным. Так вот почему Тихон так расклеился.

– Я-то тут при чем? Можно подумать, она прочитала мой рассказ и собрала чемоданы, – встал в защитную позу Марк.

– Почти так. После твоего рассказа мы стали часто ссориться. Поначалу Сима все отрицала, потом заявила, что ты прав, надо было давно сказать, что как мужчина я ее не удовлетворяю. На прошлой неделе она собрала вещи и ушла. Все из-за тебя.

– Если бы ваш брак был крепким, она бы не ушла. Значит, ваша совместная жизнь дала трещину задолго до этого. Рассказ лишь послужил катализатором. Рано или поздно у вас все развалилось бы.

– Да что ты знаешь о нас? Ты что, пророк? Или ты считаешь, что можешь просто так выставить человека на посмешище? Ты прошелся по моей судьбе, сломал все, переступил и пошел дальше. В тебе нет ни раскаяния, ни сочувствия.

– Допустим, я раскаиваюсь. Что дальше?

– Позвони Симе! Попроси ее вернуться! – пьяно всхлипнул Тихон.

С мягким шуршанием к ним подкатил двухместный вишневый «Фиат». Нина! Наконец-то! Марк в который раз подумал, что надо уговорить ее пересесть на колеса поприличнее. Ее букашка выглядела смехотворно, но Нину престиж не волновал, она предпочитала маневренность. Стекло со стороны пассажира плавно поползло вниз. Перегнувшись через кресло, Нина воскликнула:

– Тихон! Где ты пропадал? Давно тебя не видела.

В низком, грудном голосе звучали теплота и неподдельная радость. Сейчас Тихону так не хватало сочувствия и утешения. От такого участия он едва не разрыдался.

Марку стало гадко, будто он столкнул Тихона в сточную канаву. Он поморщился:

– От него ушла жена, и он во всем винит меня.

– Мне очень жаль. Может, все образуется и Сима вернется, – искренне сказала Нина.

– Я хочу, чтобы Марк ей позвонил. Она его послушает, – пьяно пробормотал Тихон.

– Тебе надо домой. Хочешь, я вызову такси? – предложила Нина.

Детский сад. Еще сопли подтирать этому недотепе! Терпение Марка было на исходе. Он сердито бросил:

– Он не дите малое. Сюда как-то добрался – и обратно доедет. – Нырнув в машину, он поднял боковое стекло и скомандовал:

– Езжай.

– Его нельзя оставлять. Посмотри, в каком он состоянии, – возразила Нина.

– Послушай, он должен быть мне благодарен, что его Сима ушла наставлять рога другому. Она переспала со всеми, кто ходит в штанах и имеет яйца. Проспится и поймет, что он от этого даже выиграл. Езжай! – резко приказал Марк.

– Откуда в тебе эта жестокость? Он ведь был твоим другом.

– До тех пор, пока не предал. Он первый воткнул мне нож в спину, Брут доморощенный. Да заведешь ты эту машину?!

Машина плавно тронулась. В заднее стекло Нина увидела, как Тихон бежит за ними, и притормозила:

– Он хочет что-то сказать.

– В очередной раз обвинит меня в том, что я разрушил его жизнь, – язвительно произнес Марк, но стекло слегка опустил.

Холодные брызги ворвались в салон.

– Ты… ты… – срывающимся голосом проговорил Тихон в тщетной попытке найти слова.

– Знаю, я негодяй, растоптавший твой брак, – не удержался от сарказма Марк. – Что-нибудь еще?

Тихон воздел палец к небу и пошатнулся, пытаясь удержать равновесие. Он выглядел как безумец. Нестриженые мокрые волосы прилипли к лицу, покрасневшие от холода уши торчали, делая его похожим на мальчишку. Губы дрожали.

– Я тебя уничтожу, слышишь? Я сделаю это. Я уничтожу тебя так же, как ты уничтожил меня.

Его угрозы звучали смешно, как визг мокрой Моськи.

– Пойди проспись, – процедил Марк и обернулся к Нине: – Мы уедем отсюда когда-нибудь?

Тихон бежал следом и кричал, пока «Фиат» не вырулил на шоссе.

– Ты как будто нарочно наживаешь себе врагов, – с осуждением и горечью сказала Нина.

– Не бери в голову. Тоже мне ангел мщения. Протрезвеет, и вся дурь выветрится из головы, – отмахнулся Марк.

Он в самом деле не верил, что Тихон может чем-то ему навредить, но на душе было так муторно.

Глава 2

Дом, благословенный дом… Марк, не раздеваясь, прошел к бару и плеснул в стакан виски. Не тратя времени на то, чтобы достать лед, он залпом проглотил огненный напиток и налил еще. Теперь можно было бросить кубики льда и смаковать глотки, ожидая, когда наступит благодатный момент и напряжение ослабнет.

Раньше он не понимал, что люди находят в виски. Ему претил запах клопов и лекарства. Он вообще относился к алкоголю довольно сдержанно, и утверждение, что выпивка прочищает мозги, вызывало усмешку. У него все было с точностью до наоборот. Даже от бокала пива он тупел и был не в состоянии работать.

Теперь пара-тройка стаканов виски стали ежедневной нормой. Это пристрастие уходило корнями к первому творческому кризису. Ощутив свое бессилие перед чистым листом, Марк обратился к опыту предшественников. Ему было интересно, что находил в виски Хемингуэй. Ведь недаром классик предпочитал именно этот напиток всем другим. Сначала Марк наливал буквально на два глотка. В голове неизменно мелькала мысль, что водка лучше, но Эрнест водки не пил, и это был неопровержимый довод в пользу виски.

Марк тщетно пытался поймать ощущение, которое прежде приходило без всяких стимуляторов. Он и не заметил, как втянулся. Два глотка превратились в стакан, и это стало неизменным ритуалом. Он перестал замечать отвратительный запах и убедил себя, что виски помогает работать. Алкоголь не давал просветления, но как-то успокаивал и примирял с действительностью. Заливать неприятности вошло в привычку. Не то чтобы это помогало. Скорее, это было плацебо.

– Марк, ты слишком много пьешь, – осуждающе заметила Нина.

– У меня был тяжелый день.

– Что-то в последнее время у тебя легких не бывает.

– Что поделать? La vie est dure [1], – парировал он по-французски.

– Скажи это прокладчику дорог, который таскает шпалы.

– У каждого свой крест.

– Да, но только представь, сколько людей с радостью подхватили бы твой.

Нина была, как всегда, права. Но что люди знали о его ноше? Марк остановился в паре метров от панорамного окна. По спине пробежал холодок, желудок свело.

Мало кто знал, что знаменитый писатель страдал акрофобией и тайно посещал психолога. Он стыдился своей болезни, считая для себя всякую слабость недопустимой. Сеансы психотерапии помогали на какое-то время одолеть страх. Бросив вызов своей уязвимости, Марк даже купил статусную квартиру на двадцать третьем этаже. Успешные люди предпочитают селиться выше, подсознательно подчеркивая, что они почти небожители на этой бренной земле. Правда, Марк никогда не подходил близко к окну и не любил летать самолетом, а если приходилось, пил снотворное, чтобы проснуться только по приземлении. После этого голова была чугунная, зато полет проходил легко и безболезненно.

Он заставил себя сделать еще один шаг.

Город простирался у его ног. Он мерцал и перемигивался огнями, словно кто-то щедрой рукой сыпанул светящиеся крошки. Фонари пунктиром вычерчивали геометрический рисунок улиц. По ним ползла змея, сотканная из тревожно-красных огоньков задних фар.