Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 17

Какая же тупость! Сайгат тряхнул головой, пренебрежительно хмыкнув. А если она надоест? Если состарится и заболеет? Если не сможет рожать здоровых и сильных сыновей? Зачем такую держать?

Он уселся на любимое место, откуда открывался вид на крепость и город. Море сверкало вдали расплавленным серебром. Кажется, выход только один — ответить на вызов и принять бой. А там или помереть с честью, или победить. Но Сайгат не был глуп и понимал — первый вариант, с геройской смертью, куда вероятнее, и он его не устраивал.

Солнце заливало светом старую крепость, зеленые плодородные земли раскинулись под безоблачным небом. Сайгат все думал — где же слабое место его врага, но на ум ничего не шло. Чего боится огонь? Воды. Облить его, что ли…

Вспомнилось донесение воинов — о том, что Черный Огонь летал с рыжей женщиной. Раньше его всегда видели одного. Может, это он женится? Может, слабое место — это его жена?

Если бы Сайгату предложили отказаться от статуса вождя, пригрозив убить какую-нибудь из его жен или хоть всех, он бы лишь рассмеялся. Но если та рыжая — единственная для врага, то как бы ее поймать?

Прищурившись, он разглядел ползущий по дорожке к крепости обоз. Там, небось, угощения для пира, вино… Хлопнув себя по бедру, Сайгат поднялся и пошел назад. Спустившись, вскочил на Ркхутана и стрелой полетел в лагерь. Зубохвосты знатно потрепали их ящеров, но небольшой отряд уцелел.

Сайгат не брал в рот ни капли спиртного, и воины брали с него пример. Но женщины говорили, от рыжего капитана крепости, который и сам приходил торговаться, постоянно несет алкоголем. В крепости будут праздновать. Они не ожидают налета. Если повезет, Черный Огонь тоже выпьет. Да, если женится он, то наверняка поднимет кубок за будущее счастье и его развезет.

Представив врага со стеклянными глазами и ниточкой слюны, сползающей с уголка губ, Сайгат улыбнулся. А после торопливо изложил свои соображения воинам, и те согласились — да, удачный момент. Хотя бы испортить праздник врагам, прощупать силы дозора и посмотреть — сколько там их осталось.

— А если явится огромный дракон? — спросил Тинай.

Хороший воин, сильный и ловкий, управляет драконом отлично и ни разу не вылетал из седла. И при этом тупой как баран. Идеально.

— Не появится, — сказал Сайгат. — Он был не настоящий.

— Но я видел, — угрюмо сказал Тинай. — Огромные крылья, заслонившие небо, пылающая гора…

— На горе разложили солому и подожгли, — терпеливо пояснил Сайгат. — Но хорошо. Если вдруг появится огромный дракон — сразу улетаем.

Тинай кивнул, получив понятный ему приказ.

— Если в крепости свадьба, можем попытаться прорваться к Айдане, — предложил Лайран. — Обойти кругом, залететь с моря…

Сайгат задумался.

— Сколько у нас людей? — спросил он.

Тинай принялся загибать пальцы, морща от усилия лоб, а Лайран ответил:

— Всего тринадцать ящеров под седлом. И ты.

Он был куда умнее и всегда признавал статус вождя, не ставя его в один ряд с прочими млечниками.

— Возьмешь десять воинов и поведешь на город, — решил Сайгат. — С моря. Подними там шум, но не рвись за добычей. А когда за вами полетят, постарайся увести погоню подальше.

— А ты?

Сайгат дернул обожженную косу.

— А я возьму Тиная и, может, Крайга и полечу на крепость, но позже — после того, как вы уведете дозор за собой. Черный Огонь разорил мой лагерь. Я уничтожу его дом.

И, если повезет, Сайгат украдет рыжую женщину. Удача всегда ему улыбалась.

* * *

Последние дни прошли в сплошной суматохе: свадебные хлопоты, письма потенциальным союзникам и предложение мира красноперым, потом еще великий исход из Драхаса… Некоторые студенты решили уехать, дабы потом им не вменили измену короне из-за присутствия на свадьбе другого наследника.

Большая часть команды Лорана покинула Драхас, остался лишь он, Глас да Берта, которую и зубохвостом не выгонишь из драконятника.

Янис улетел, не попрощавшись, и это была потеря — не столько сам он, сколько его дракон. А вот Йоргас остался, и братья-вонючки тоже. Но Элай особо не обольщался насчет их лояльности. Может, просто не захотели бросать на полпути обучение и с таким трудом добытые драконьи яйца, а до трона и наследников им и дела нет.

Зато на свое гнездо он мог положиться полностью: Туч — верный друг, Рони — советник, Иней — воин, а Вивиана была его жизнью.

Элай тайком ущипнул себя за руку, но волшебное видение не исчезло. Она шла к нему в белом платье, с цветами в рыжих кудряшках, которые едва удалось укротить заколками, а в ее глазах, прозрачно-зеленых сейчас, как море на отмели, светилась любовь.

Сердце колотилось так громко, что Элай почти не слышал, что говорил Верес. В богатстве и бедности, в горе и радости, его единственная, навсегда. Кольцо охватило палец, сев точно по размеру, и изнутри была гравировка «Я с тобой». Большего ему и не надо. Главное, чтобы рядом была любимая, а уж он для нее сделает все.

— Клянешься ли дарить крылья, поддерживать в трудный час, согревать душевным огнем в холодные времена, растить ваших детей в любви и заботе и беречь свое гнездо…

Верес решил провести обряд по старым драконьим традициям, и это было правильно. Драконы создают одну пару на всю жизнь.

— Согласна, — произнесла Вив.

— Клянешься ли дарить крылья, поддерживать в трудный час…

— Согласен, — сказал Элай, едва дослушав клятву.

Она звучала одинаково и для мужчины, и для женщины. Союз равных. Вив его крылья и пламя его души. И если раньше короли древности получали вторую ипостась в виде дракона, то его вторая половина сейчас стоит рядом.

— Тогда объявляю вас мужем и женой, — радостно произнес Верес, сияя улыбкой и золотыми погонами парадного мундира. — Что там дальше… А, можете целоваться!

И они целовались и праздновали, и за столами, которые вынесли и составили в ряд перед крепостью, всем хватило и места, и угощений. Хильда прослезилась и промокала глаза салфеткой, Каталина поглядывала на Туча многозначительно, Иней уже усадил себе на колени одну из девушек, нанятых помогать на кухне, и та довольно хихикала. Рони о чем-то талдычил Берте, которая внимала каждому его слову, и Элай готов был поспорить — речь о драконах. А профессор Денфорд топтался на краю танцевальной площадки, где играл оркестр, явно собираясь с духом, чтобы пригласить Хильду.

Элай иногда задумывался — почему они до сих пор не вместе, но так и не задал этот щекотливый вопрос. У Чарльза сердце, знак истинной любви, неужели ему не удалось пробудить в Хильде ответное чувство? Решившись, профессор подошел к ней, поклонился, протянул руку. Хильда кокетливо улыбнулась, задумалась…

— Ну же, — тихонько пробормотал Элай, отчего-то волнуясь за Денфорда как за самого себя.

Кивнув, Хильда встала и пошла танцевать. А Элай вдруг подумал, что все слишком хорошо. Выцепил взглядом громоздкую фигуру капитана и выдохнул с облегчением — вот же она, ложка дегтя. Бусины в бороде так и блестят в лучах заката, рожа хмурая, а бутылка перед ним почти опустела.

— Мы женаты, — прошептала Вивиана. — Можешь себе представить?

Элай склонился к ней и поцеловал, страстно, требовательно, горячо, игнорируя и улюлюканье Инея, и радостные хлопки. Вот бы разлить это счастье по бутылям, запечатать воском и потом открывать в хмурые дни, прогоняя печаль концентрированной радостью.

Солнце таяло над морем, растекаясь как масло. Туч заботливо укрыл плечи Каталины своим пиджаком, оберегая от вечерней прохлады и излишне горячих взглядов парней. Иней куда-то исчез вместе со своей новой пассией. А Хильда вдруг замерла посреди танцевальной площадки и взмахнула рукой, приказывая музыкантам остановиться.

Музыка оборвалась посередине, сердце пропустило удар, а крылья за спиной распахнулись и укрыли Вив от неясной пока что опасности. Но она уже зрела, приближалась. Поднималась темной угрозой, словно всколыхнувшийся ил со дна омута.

Солнце нырнуло за горизонт, плеснув на прощание светом, и тогда-то раздался сигнал тревоги.