Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 77

– Где рация? – Я подошла к Эйсу.

Мне хотелось прикоснуться к его плечу, но я одёрнула себя.

– Зачем она тебе? – спросил он.

– Сказать Ларсу, что тебе нужны таблетки. Пусть… ну, не знаю, кто-нибудь принесёт их и…

– Нет! Никто не должен знать.

Фелисити встала с подстилки и что-то произнесла. Но я не слышала её, в моей голове был шум, который затмевал все звуки, кроме голоса Эйса и моего собственного.

– Ты серьёзно?! – возмущённо воскликнула я. – Это же твоя бол…

Он вдруг зажал мне рот рукой, придержав второй рукой за затылок.

– Ничего не говори, – произнёс Эйс. – Молчи.

И в этот момент я увидела, как его губы растянулись в улыбке.

Улыбка эта была неправильной, искривлённой, какой-то… пугающей. Его глаза, секунду назад полные отчаяния, теперь горели неестественным блеском. Он резко отпустил меня и начал напевать какой-то бессмысленный мотив.

– Эй, – окликнула я его, чувствуя, как ледяная волна страха окатывает меня с головы до ног. – Что ты делаешь?

Он остановился и посмотрел на меня, прищурившись.

– А что, я плохо выгляжу? – спросил он, голос его звучал непривычно высоко и быстро. – Наоборот, я прекрасно себя чувствую! Просто прекрасно!

Он засмеялся. Этот смех был резким, пронзительным, совсем не похожим на его обычный смех.

Фелисити подошла ко мне.

– Что здесь происходит?! – вскрикнула она. – Кто-нибудь мне объяснит?!

Её глаза были расширены от непонимания ситуации.

Помня о том, что Эйс не хотел, чтобы кто-то знал о его болезни, я решила соврать:

– В очередной раз издевается надо мной, разве не понятно?

Для убедительности я закатила глаза, как будто меня раздражало происходящее.

Фелисити сразу мне поверила. Она переглянулась со мной, потом посмотрела на Эйса и цокнула языком.

– Вы издеваетесь?! Я так сладко спала! Могли бы оставить свои разборки на потом!

Я посмотрела на разбросанные вещи, на смеющегося Эйса, и поняла, что ситуация вышла из-под контроля. И абсолютно не представляла, что делать.

Фелисити вернулась к своей подстилке, засунула наушники в уши, а я, воспользовавшись тем, что она начала поправлять «подушку», что-то недовольно бубня себе под нос, схватила Эйса за руку и потащила к выходу. Благо, он не успел ещё снять куртку.

Когда мы вышли на свежий воздух, Эйс продолжал улыбаться, как маньяк.

– Пожалуйста, успокойся, – попросила я тихо.

Это было глупо. И я это понимала. Но не нашла ничего лучше.

– Я спокоен! А почему мне не быть спокойным? Я счастлив проживать эту жизнь, она прекрасна. Просто посмотри на эти красивые виды! Как можно не быть счастливым в этом мире?

Он обвёл рукой пейзаж. И пока он всем этим любовался, я смотрела на него. На его профиль, на его волосы, глаза, нос, губы, и внезапно моё сердце начало обливаться кровью.

Мне стало невыносимо жаль его. Этот неестественный блеск в глазах, взвинченная, слишком быстрая речь, беспричинная эйфория – всё это кричало о том, что с ним что-то не так. Он не был счастлив, он был болен. И это осознание, острое и болезненное, пронзило меня насквозь.

Он продолжал говорить, перескакивая с одной темы на другую, а я молча слушала, кивая и изредка вставляя короткие реплики, боясь спровоцировать его на более резкую реакцию. Внутри меня боролись страх и сочувствие. Я не знала, как помочь ему.

Но я хотя бы не дам Фелисити узнать о его секрете. Хотя бы так.

А потом что-то неудержимое подтолкнуло меня к нему. Как будто невидимая сила тянула меня за невидимые нити, и я не могла, да и не хотела сопротивляться. Внутри всё сжалось от беспомощности, и единственное, чего я желала в этот момент – хоть как-то облегчить его невидимые страдания.

Я сделала шаг, потом ещё один и, наконец, обняла его. Крепко-крепко, всем телом. Мне казалось, что я обнимаю не того Эйса, которого знала последние три года, а раненого, испуганного зверя, загнанного в угол, хотя он и улыбался и казался счастливым. В голове промелькнула мысль, что этот человек, стоящий сейчас передо мной, не настоящий Эйс Муди. А значит, я могла говорить любые слова, не боясь быть осуждённой или отвергнутой. Он ничего не запомнит, он меня не слышит и не видит.

– Эйс, – прошептала я, уткнувшись лицом в его куртку, и слова сами собой сорвались с губ, – как же сильно я тебя ненавижу… и как же скучаю по тебе.

24. Всё только запуталось

Эйс

Её слова врезались в меня.

Мир вокруг завертелся калейдоскопом красок и звуков. Её голос, такой тихий, вдруг стал оглушительно громким, резонируя в каждой клеточке моего тела. Внутри всё кипело, бурлило, словно готовое взорваться. Мысли, как стая испуганных птиц, хаотично метались в голове.

Внезапно меня охватил очередной приступ эйфории. Конечно, она скучает! Она моя! Мы связаны невидимой нитью, предназначены друг другу судьбой! Я рассмеялся, громко, безудержно. Обнял её в ответ, прижал к себе так сильно, что, кажется, чуть не сломал. Я знал! Я всегда знал! А мир в это время сиял, искрился, переливался всеми цветами радуги. Я был на вершине мира, всемогущ и непобедим.

Но эйфория быстро сменилась раздражением.

Почему она молчит? Почему не отвечает на мои объятия? Не разделяет моей радости? Она должна смеяться вместе со мной! Должна!

Я резко отпустил её и оттолкнул от себя.

Внутри всё сжалось, словно кто-то вытянул из меня весь воздух. Меня охватила пустота, холодная, бесконечная. Захотелось кричать, бить кулаками в стену, разрушить всё вокруг.

Я отвернулся, спрятав лицо в ладонях. На глаза навернулись долбаные слёзы.

– Оставь меня… – прошептал я, с трудом сдерживая рыдания. Как плаксивая девчонка. Какое унижение.

Всё начало казаться серым и размытым. Звуки доносились как будто издалека, приглушённые, искажённые. Её силуэт расплывался в тумане, превращаясь в бесформенное пятно.

Внезапно раздражение вернулось, острой иглой вонзившись в грудь. Я резко выпрямился, с силой отдернув руки от лица.

Мила молчала. Просто пялилась на меня, и я мог только догадываться, о чём она в этот момент думала.

– Не надо на меня так смотреть! – выкрикнул я, голос сорвался на хрип. – Ты думаешь, мне нужна твоя жалость? Думаешь, я не справлюсь сам?

Я сделал шаг назад, кулаки сжались до хруста в костяшках. Хотелось ударить, разбить что-нибудь, выплеснуть эту кипящую внутри ярость. Но я сдержался, с огромным трудом заставив себя остановиться. Просто стоял и смотрел на неё, пытаясь прожечь взглядом.

– Уйди, – прошипел я, сжав зубы. – Просто уйди и оставь меня в покое.

Внутри всё ещё бушевал ураган, но снаружи я старался сохранять спокойствие. Мне нужно было, чтобы она ушла. Сейчас. Пока я не наделал глупостей. Пока не наговорил лишнего. Пока этот ураган внутри не вырвался наружу и не смёл всё на своём пути.

– Нет, – ответила Мила.

Одно простое слово, но оно прозвучало как удар грома. Мир вокруг качнулся. Ярость, которую я сдерживал, вновь вспыхнула с удвоенной силой.

– Что, чёрт возьми, значит «нет»? – прорычал я, голос дрожал от напряжения. Каждый мускул моего тела был напряжён до предела, как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент. – Я сказал тебе уйти!

Я сделал ещё один шаг назад, не в силах выдержать её взгляд. В нём было что-то… непонятное. Сочувствие? Участие? Презирающая жалость? Не знаю. И знать не хотел. Сейчас я хотел лишь одного – чтобы она исчезла.

– Эйс… – произнесла она.

Сердце на мгновение ёкнуло.

Она впервые за три года назвала меня по имени.

В её голосе послышалась неуверенность. Это меня взбесило ещё больше.

– Не смей! – рявкнул я, резко повернувшись к ней. – Не смей меня жалеть! Не смей ко мне прикасаться! Просто… просто уйди!