Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 81

Понятно, что ничего не понятно. Но отсутствие компьютеризации как одна из причин распада… ну бред же. На постном масле.

Вон сейчас всё компьютеризировано до безобразия – от кассы в магазине до мозга у школьников. И? Без ста грамм не разберёшься, как говорится. А раньше хотя бы у людей работа была, а сейчас людей вытесняют роботы. Космос, атом, тяжёлое машиностроение – всё это без всяких «айтишников» сделали. А сейчас – один сплошной апгрейд, апдейт, апстор и полная апатия.

Но дальше, пусть и завуалировано, я разглядел правду. Хотя бы её отблески:

«Горбачёв не обладал чётким планом действий, его реформы носили во многом стихийный характер…»

Не обладал – это ещё мягко сказано. Не обладал – это когда ты не знаешь, с чего начать. А этот фрукт вообще не понимал, куда идёт. Чесал языком без бумажки, а за ним миллионы слушали, верили, надеялись. Вот только ни один завод от этих слов работать лучше не стал, и ни одна полка в магазине не наполнилась. Всё, за что бы он ни брался, – ничего не было доведено до конца.

Единственное, что вышло идеально, – это развал Союза. Прямо как по плану… хотя, может, это и был план.

Пальцы сами сжались в кулак. Хочется, конечно, верить, что всё, что он натворил, – не от злобы, а просто от тупости. Что не было там никаких скрытых смыслов, ни давления с Запада, ни игры из‑за океана. Но легче от этого, честно говоря, не становится. Как говорится, путь в ад всегда мостят благими намерениями.

Я захлопнул учебник по истории с таким звуком, будто поставил точку в споре, который тянулся десятилетиями.

– Хватит, – выдохнул я. – Умнее всё равно не стану.

Вот ведь парадокс. Все эти книги учат помнить даты, фамилии, приказы, а про то, как быть в голом остатке, когда жизнь идёт наперекосяк, – ни слова.

Может, я и не знаю всех этих политических и исторических терминов, но одно знаю точно: жизнь идёт не по учебнику. И если школа чему и должна учить, так это не числам и фамилиям, а тому, как не терять себя, когда под ногами трещит земля.

Я собрал книги и сложил всё в рюкзак. Пацанам я попробую объяснить суть.

Я уже собрался выходить, но взгляд зацепился за ящик апельсинов, стоящий у стены. На кухне в углу стояла соковыжималка – белая, блестящая, с какими‑то насадками и странными кнопками. Судя по всему, техника Ани.

Я подошёл, осмотрел агрегат со всех сторон.

– Так… – сказал я себе, поворачивая корпус. – Ёмкость, лезвия крутятся… вроде ничего сложного.

Я взял один апельсин, покатал его по ладони и начал чистить. Сколько потребуется апельсинов на один стакан, штучки четыре? Ну, будет если что с запасом. Витаминная атака, блин. Кожура снималась легко, сок брызгал на пальцы. Я попробовал дольку и довольно закивал. Сладкий, сочный, с лёгкой кислинкой. В общем, то, что доктор прописал.

Я почистил ещё пару и положил их в стеклянную ёмкость. Пододвинул поближе соковыжималку, вставил штекер в розетку.

– Так, дружок, теперь разберёмся, как тебя оживить, – я начал осматривать целую панель из кнопок и символов, больше похожих на схему запуска космического корабля.

Наконец нашёл нужную кнопку.

Щёлк.

Мотор ожил. Лезвия закрутились, и мгновение спустя апельсиновая масса начала шлёпать по стенкам, разлеталась брызгами.

– Стой, стой, стой, зараза! – рявкнул я и на автомате накрыл всю конструкцию блюдцем.

Секунду стоял, прислушиваясь к гулу двигателя, чувствуя, как внутри стеклянной ёмкости всё кипит и шипит. И тут… грохнуло так, что я даже отреагировать не успел. А потом ёмкость начала трясти. Косточка? Так бы уже давно перемололо к чёртовой бабушке.

Соковыжималка мигом перестала работать и замигала красным. Вот и попил сок… что, спрашивается, за хрень?

Лезвия явно наткнулись на что‑то металлическое. Я снял ёмкость, вылил не до конца перемолотую мякоть в тарелку. Кровь мгновенно отхлынула от лица. Я уставился на тонкую блестящую иглу, лежавшую в жиже. Всё стало на свои места.

– Ах ты, сука усатая… – выдохнул я сквозь зубы.

Пальцы сами потянулись к телефону. В списке недавних вызовов я нашёл тот самый номер, с которого звонил Али. Нажал на него. Пошли гудки. Один, второй, третий… без ответа.

– Ну конечно, – прошипел я. – Герой Востока, мать твою.

Я открыл контакт, сохранил номер под лаконичным именем «Али (ублюдок)». Потом аккуратно взял апельсин, сфотографировал иглу крупным планом и отправил снимок в мессенджере. Под фото набрал короткое сообщение:

«Трубку возьми.»

Али прочитал сразу же, и на экране появились три, плавающие, волнующие точки – Али что‑то писал. Секунда. Другая. И от этого урода пришёл ответ:

«Я надеюсь, ты достал эту иглу после того, как она врезалась тебе в пасть?»

Я медленно выдохнул, чувствуя, как внутри холодно оседает ярость.

– Вот тебе и восточная мудрость, – шепнул я.

Вдруг фотография Али вверху нашего чата исчезла. Я смахнул экран, обновил наш диалог, но ничего не изменилось. Похоже, что Али внёс меня в чёрный список.

Я набрал его номер напрямую, по обычной линии. Долгие гудки сменились сообщением робота:

«Абонент временно недоступен».

Я сунул телефон в карман. Несколько секунд просто стоял, глядя на ящик апельсинов. Взял один, покрутил в руке, потом сжал – кожура треснула, сок побежал по пальцам.

– Чёрт знает, что ты туда ещё добавил, – процедил я, кидая апельсин в мусорное ведро.

Нехороший поступок, тут не убавить, не прибавить. И с его стороны наивно думать, что я оставлю такой великодушный жест без ответа.

– Ладно, Али… играем по твоим правилам. Только ты не в курсе, что я в эти игры ещё до твоего рождения научился играть.

Я подошёл к окну и отодвинул штору. Внизу, у фруктового ларька, жизнь кипела, как ни в чём не бывало. Толпа у прилавка – человек десять, не меньше. Женщины с авоськами, мужики с пакетами, бабульки с мелочью в руках. Торговля у Али шла бойко, это надо признать.

Я усмехнулся, покосился на ящик апельсинов, стоящий у стены. Взять, что ли, да кинуть ему прямо в ларёк, для профилактики? Один апельсин обратно, так сказать, вернуть владельцу.

Но злость быстро сменилась холодным расчётом. Сколько, интересно, этих иголок он туда насовал? Одну на пробу или целый десяток? Мелькнула мысль: а ведь я мог угостить бабушек‑соседок, пацана из двора…

Если бы я не решил выжать сок, а оставил бы ящик на кухне, а Аня по возвращении решила попробовать? Хрен знает, чем бы это закончилось.

Я тяжело выдохнул, глядя в окно.

– Везёт тебе, усатая мразь, – процедил я. – Но ненадолго.

Я накинул куртку, сунул в карман ключи от машины, закинул рюкзак за спину. Потом подошёл к ящику с этими проклятыми фруктами. Пахли они сладко, ярко, как будто насмехались. Я подхватил ящик и вышел.

На улице я остановился у мусорки, поставил ящик на бордюр и начал давить апельсины.

Хруст, брызги, сок… через пару минут оранжевая каша растеклась по асфальту.

Мимо проехала машина, остановилась. Из‑за руля выглянула девушка в солнцезащитных очках. Уставилась на меня с полным непониманием – зачем я апельсины порчу?

– К сожалению, угостить вас не получится, – не удержался я.

Она нахмурилась, посмотрела ещё секунду, потом пожала плечами и уехала. Я же достал носовой платок, тщательно вытер обувь от липкого сока, свернул тряпку и швырнул её в мусорный бак.

– Конец твоим подаркам, Али, – хмыкнул я, глядя на оранжевое месиво под ногами. – Теперь твоя очередь получать.

И, не оглядываясь, я направился к его ларьку.

От автора:

Императоры бывшими не бывают.

Сейчас у меня лишь глухая деревня, браконьеры и чудна́я магичка, но…

Я сделаю Империю великой! Снова!

https://author.today/reader/415159

Глава 14

Я подошёл к ларьку и сделал вид, что просто выбираю, какие фрукты купить. Торговля у них шла, как на базаре в лучшие времена. Люди подходили, брали килограммами, довольные фруктами и овощами. Оно и понятно: если сравнивать с крупными сетями, которых стало столько, что хоть некоторые закрывай, такие вот ларечки выигрывали. Да, чуть подороже, чем в супермаркете, зато всё свежее. Вот и людей полно, чуть ли не в очереди стоят.