Предзимье. Осень+зима (СИ) - Лаас Татьяна - Страница 50

Тая полезла в шкаф за кружкой.

Надо согреться.

В голове царила метель, путая все мысли. Успеть бы за шкатулкой с драгоценностями. Она точно лишней не будет. Шкатулка сейчас — выход.

С громким, оглушающим щелчком отключился чайник, заставляя Таю вздрагивать — она так и замерла с пустой кружкой для кофе в руках. Так, только не это. Ей нельзя леденеть. Для начала она выпьет кофе, согреется и соберется с мыслями.

Кружка.

Банка кофе.

Сахарница.

Булькающий жаркий чайник.

Не отвлекаться и не забываться.

Стучащая об стенки кружки ложечка. Всегда кривящийся при этот дедушка — Таины манеры оставляют желать лучшего.

Горячий, обжигающий пищевод первый глоток. И оживающие мысли. У неё много проблем. Ей надо думать, а не леденеть. У неё этот дурацкий сломанный автомобиль, подставленный под удар Кот, поле с погибшими полицейскими, которым по-хорошему надо выплатить компенсацию… Тьфу, не погибшим полицейским. Их семьям Тая задолжала — это она разбудила чудовище и не удержала в узде, чтобы там Гордей не говорил вместе с Зимовским. Зимовский, в конце-то концов! И Гордей. Что такого он узнал утром, что полностью оправдало Зимовского в его глазах? Ну, почти полностью.

Глоток за глотком, чтобы ожить.

Телефон, оставленный на кухонной столешнице, зазвонил сам, опять заставляя Таю вздрагивать.

Даша.

Это было неожиданно.

Тая сглотнула и заставила себя взять трубку.

— Слушаю.

По стенам пополз иней.

Ураган по имени Даша обрушился на Таю:

— Подосиновик, не бери в голову! Эту дуру Разумовскую я навсегда заблокировала во всех соо молнеграмма — будет она еще мне всякую дрянь про моих подруг писать!

Таины мысли не успевали за Дашей:

— Даша… Ты админ сообществ в молнеграмме?

Может, это все же она стояла за той фотографией со шнурком?

Даша возмутилась:

— Вот еще! Надо мне это… Просто я знаю нужных людей. Только и всего. Было бы быстрее, если бы Сумароков мне ответил, но этот… Этот… Этот невозможный мужчина отключает телефон на совещаниях. Вот же… Ничего, он потом еще пожалеет, что был нужен, а на помощь не пришел.

— А откуда у тебя паутинка?

Даша на миг замолчала, а потом снова затараторила:

— Не бери в голову. Я чуть-чуть посидела в бесплатной раздаче. И вообще, посмотри на это с другой стороны — не нарушь я глупые запреты Сумарокова, как бы я пришла к тебе на помощь? Ну подумаешь, посидела в молнеграмме — никто государственные тайны из меня не выпытывал. Ты не переживай — никто не поверит в бредни Разумовской, что ты напала на нее. А кто поверит в эту чушь — пусть пеняет на себя, или я не Сумарокова.

— Даша… — вклиниться в Дашину речь было невозможно.

— Ты главное не волнуйся, хорошо? Тебе нельзя. В твоем положении…

— Каком положении?! Даша…

Та мстительно прошипела:

— Так… Я и этих заблокирую! Ишь, слухи распускают, что ты беременна. Ну и что какой-то Мете… Тая, сделай вид, что ты не слышала, хорошо?

— Это еще почему?

— Потому что я не хочу, чтобы ты переживала об этом гаде. Он того не стоит.

Тая не поняла, почему у нее потекли слезы:

— Дашка, Гордей — мой друг. Паша — мой друг. Я не беременна. И если у парней кто-то есть, то я только рада за них.

Сказать про то, что витамины покупались для Ники, Тая не могла. Не её же секрет.

Даша снова набирала темп в трубке, словно могла не успеть что-то сказать:

— Фух! У меня гора с плеч упала. Ладно, Кошкин и Метелица пусть живут. Но… Тая, ты бы могла быть со мной чуть откровеннее. Я с тобой восемнадцать лет дружу, а только сейчас узнаю, что твой Кот — это тот самый Кошкин! У Кошкина зуб на моего Сумарокова. Они друг друга терпеть не могут, если честно. Что-то там из-за войны, Сумароков смолчать как-то не смог, с тех пор и… Хотя зачем тебе это… А про Снегурочку вообще молчу…

— Я не могла…

— А про предложение Зимовского ты тоже не могла, да?!

Тая рассмеялась:

— Даша, он мне шнурок завязывал, только и всего.

Странно, что Даша спросила об этом. Притворяется или, действительно, не в курсе? Даша громко и протяжно вздохнула:

— И почему у тебя вечно все не то, чем кажется, но влипаешь ты при этом по-крупному?! И не бери в голову — и с этими гадами разберусь! Сумароков еще пожалеет, что запретил мне сидеть в раздаче паутинки! Тут прям заговоры против тебя плетутся, а он ни сном, ни духом не знает! Так… Прости, мне надо идти — тут скоро обед, я должна быть на нем, как та самая Белкина. Отец сказал: «Делай что хочешь, но чтобы ко мне не лезли!» Не лезли — это он о императрице! Представляешь?! И Сумароков молчит, вот же зараза… Все, целую, бегу, пока-пока!

Тая выключила телефон и замерла. Гордей сказал, что Сумароков должен быть на совещании у императора. А еще он говорил, что там сегодня соберутся все Великие князья. И еще… Он сказал, что Кот снова оказался прав. Чума? Похоже… Чума!

Тая села в кресло, включила походник и влезла в «Словицу», ничего не понимая. В столице красный код — активизировалась оставшаяся после осады германская магоэнергетическая сеть. Прошляпили?! Как! Как такое можно пропустить… И Павел сейчас тут, а должен быть там.

Она листала новость за новостью.

Санкт-Петербург накрыт защитным куполом.

Дополнительный купол развернут над Зимним дворцом.

Просьба сохранять спокойствие, император извещен, работы ведутся. Гладкая успокоительная ложь. Думать о том, что могло случиться на совещании, где должен был присутствовать Сумароков, все Великие князья и император, было страшно.

Во входную дверь кто-то постучался, отвлекая от мрачных мыслей. Наверное, приехала вызванная шофером Разумовской полиция. Как же все не вовремя. Все валится на Таю, как снежный ком, сильнее и сильнее нарастая новыми проблемами. Хотя случившееся в столице — проблема Кота, а не Таи. Её задача — не мешать сейчас Коту.

Тая заставила себя встать, открыть дверь и спокойно поздороваться с Владимиром, который для начала представился:

— Добрый день, титулярный советник Владимир Осипович Рой.

Она напомнила:

— Мы с вами встречались. Вы из-за Разумовской?

Молодой мужчина в черном мундире кивнул:

— Именно. Я могу пройти?

Тая сделала приглашающий жест и направилась на кухню — ей там спокойнее:

— Кофе будете?

— Всенепременно! — энергично согласился Владимир и почему-то принялся её увещевать: — Таисия Саввовна, вы только не переживайте, все будет хорошо!

Она, доставая новую кружку из шкафа, обернулась на Владимира:

— Если это намек на беременность, то зря. Метелица покупал витамины не мне.

Неожиданно разувшийся у дверей и прошедший в кухню Владимир улыбнулся:

— Что вы, даже в мыслях не было думать про вас такие гадости.

Тая указала ему на стул:

— Садитесь, не стойте. Вы весь день из-за службы на ногах. — Она принялась насыпать в кружку кофе и четыре ложки сахара. Она помнила, что он любил сладкий и сливочный напиток. Оставалось надеяться, что у Гордея в холодильнике найдутся сливки. Таины пальцы откровенно подрагивали — она не знала, чего ожидать от Владимира. Разумовская, судя по реакции Даши, с места в карьер рванула со своими обвинениями.

Тот, послушно садясь на стул, слишком серьезно сказал ей:

— Не волнуйтесь, прошу. Я разберусь со сплетнями, не берите в голову. Илья Андреевич предупреждал, что Разумовские станут творить подлости в отношении вас. Он просил меня присмотреть за вами. Виноват, не справился. Пусть Илья Андреевич из-за лечебно-охранительного режима пока не доступен — его запрещают тревожить звонками, но инструкции в отношении вас он оставил заранее. Никто Разумовской не поверит. Илье Андреевичу из-за нее даже камеры во все свои автомобили пришлось устанавливать. Таисия Саввовна, я разберусь с Разумовской, не волнуйтесь. От вас требуется одно — написать на нее заявление, излагая все старательно честно.

Тая достала пачку сливок и, закрыв дверцу холодильника, уперлась в неё лбом.