Бездарь и домовой (СИ) - Сорокин Дмитрий - Страница 45

— Твои братья — герои, — сказал я домовому.

— Да, я знаю, — поднял он лицо, и я прочёл на нем решимость. — Надеюсь, я буду их достоин. Мне придется отлучиться на какое-то время, простите.

— Месть — это блюдо, которое лучше бы подавать холодным.

— Не в этот раз, — возразил домовой. — Упрячут концы в воду и разбегутся.

— Тогда послушай, что я скажу, — глядя ему в глаза, произнес я. — Я буду счастлив, если ты вернешься, и мы продолжим наши приключения вместе. Если нет — я буду помнить тебя. И прими совет: не оставляй следов. Никто не должен знать, что остался хоть один Ужасный Проказник. Не светись на камерах, не делай пафосных жестов. Отомсти — и возвращайся. Сделай какой-нибудь маячок и поставь его на машину.

— Не волнуйтесь, я найду вас в любом уголке Тверди. Что было в моем ухе?

— Следяще-управляющее устройство.

— Я так и думал. Тогда тем более, нужно спешить. Благодарю вас, мой добрый сеньор, — он поклонился до земли. — Прощайте.

И исчез.

Глава 22

Приглашение в гости

Со всей возможной скоростью покинул я место нашего ночлега — каждая лишняя минута на протоптанной нами в степи полянке доставляла весьма неприятные ощущения. Я вел машину, Есугэй молча сидел рядом, и это он молодец — общение с кем бы то ни было не входило в список моих текущих желаний.

Я ехал и мысленно перебирал, чего в моей жизни теперь нет, и на что лучше не рассчитывать. Итак, я не могу преодолевать огромные расстояния по щелчку пальца. Не беда, машина есть, и гарантированный гоблинами пробег не выработан пока и на половину. Кроме того. я теперь при деньгах. При нужде можно будет взять новую машину. Хорошо, передвижение — не проблема.

Лечение. Один пузырек целебного эликсира у меня в кармане, больше до возвращения Нафани не предвидится. Возможно, это и правильно: эликсир, конечно, штука чудесная, но, чем чаще его пьешь, тем меньше шансов дожить до ста пятидесяти — снадобье пришпоривает организм и истощает его ресурс. Но, так или иначе, запас медикаментов в первой приличной аптеке стоит закупить. Я, разумеется, не знаю ни единого местного лекарства, но, надеюсь, достаточно простого перечисления уязвлений и хвороб, которые я предполагаю лечить.

Связь. Вот здесь, конечно, совсем беда. К хорошему привыкаешь моментально, и отсутствие этого самого хорошего воспринимается довольно болезненно. Я добрых полчаса проторчал в предместье Царицына, пытаясь ответить на сообщения Дубровского и Наташи, но буквы ходили туда-сюда словно пешком, и я начинал звереть и подумывать, не выбросить ли тормозной планшет в окно. Да, связь мне теперь доступна где угодно, только не в земщине, которая, к сожалению, занимает большую часть площади нашей страны.

Безопасность. Тут выходит двояко: с физической точки зрения — никаких проблем, вон, на соседнем кресле сидит никогда не устающий мрачный жнец. А вот с магической — беда. Приходи, кто хочешь, и делай со мной, что угодно, я же просто голый перед любой волшебной атакой. А, кстати, что пишет об этом любимый справочник?

«Начинающий маг — и некромант в особенности, вынужденный максимально концентрироваться во время магической работы, исключительно уязвим. Чтобы исправить эту ситуацию, рекомендуем применять защитный ментально-магический конструкт 'Стена отчуждения». Полной защиты от мощного магического воздействия он, увы, дать не может, но предоставляет начинающему магу возможность узнать об атаке и предпринять ответные действия. От магических атак слабой силы «Стена отчуждения» защищает стопроцентно. Главное достоинство заклинания в том, что, будучи активировано, оно работает в фоновом режиме примерно 20–22 часа, не требуя какого-либо участия мага и вполне умеренно расходуя магическую энергию (ману). Итак, для возведения «Стены отчуждения необходимо…».

Выполнив рекомендации, я действительно возвёл эту самую стену, и немного успокоился за свою магическую безопасность. Если стена хотя бы предупредит меня о нападении, надеюсь, времени хватит, чтобы Есугэй покрошил нападающего в фарш.

Общение и досуг. С ними, в отсутствие связи, совсем грустно. Значит, что? Значит, читаем книги. И, как только найдется местечко с устойчивой связью, нужно будет приобрести в планшет что-нибудь почитать. Современное пробовать пока рискну едва ли, вся надежда на классику. Тем более, подозреваю, местные классики русской литературы, хоть и носили те же имена-фамилии, писали другое и по-другому — но тем интереснее.

В этом мне довелось убедиться уже скоро: на обед остановился в городке Борисоглебске. Крохотный, не больше Тарусы, он был поделен пополам мощной стеной с колючей проволокой, пулеметными башнями и прожекторами. Прилегающая к дороге часть города числилась в земщине, а за стеной располагался сервитут, примыкающий к Чигоракско-Танцырейской хтони — небольшой, но весьма активной, населенной, по преимуществу, летающими тварями. Об этом меня просветили на блокпосте, посетовав на отсутствие в багаже хоть какого-нибудь огнестрела.

Но я, признаться, не стремился задерживаться здесь надолго. Вкусный обед и стабильная связь — всё, что мне сейчас нужно сейчас из сервитутских благ. И, пока на кухне кафе «Шебутной археоптерикс» готовили всё заказанное, я успел и с Наташей пообщаться, и с Дубровским, и смахнуть в мусор гору рекламы, и приступить к главному: поверхностному изучению классической русской литературы.

Отсутствие на Тверди Петра Великого и, соответственно, подаренного ему арапа, не помешало Александру Сергеевичу Пушкину появиться на свет и сказать своё веское слово. Правда, оказался он на четверть кхазадом. Сказки, «Руслан и Людмила», некоторые стихотворения — это с виду узнаваемо. И даже двухтомный роман в стихах «Евгений Онегин» (купил сразу же). Но никакого «Бориса Годунова», «Арапа» и «Капитанской дочки» в библиографии не значилось — зато присутствовал впечатляющий список совершенно неизвестных названий, включая повесть «Карла Феодора Иоанновича».

Николай Васильевич Гоголь, судя по всему, так увлекся чертовщиной, что слезть с этой темы не сумел. Ни тебе «Ревизора», ни «Мертвых душ» — зато страшилок на без малого тридцать томов!

Вообще, похоже, тёмные маги в первой половине позапрошлого века заказывали повестку в литературе: Гоголь, Владимир Одоевский, Фаддей Булгарин и Марк-Антоний Погорельский (трёхтомник «Чёрная курица» куплен мгновенно) со своими пробирающими насквозь фантасмагориями владели умами российскими в полный рост.

Ивана Тургенева вычеркнули из памяти народной за обстоятельные описания собственных аморальных похождений в Галлии, но кое-где помнили, что, помимо этого, он писал отличные повести о природе. Зато друг Пушкина Александр Тургенев прославился, как зачинатель направления «кладбищенская мелодрама». Не вникал, что это, но, судя по всему, Александр Иванович был моим коллегой. Повести «О чем шепчут надгробья» и «Ветхая ограда» из любопытства купил.

Гончаров написал много чего, но особой славой пользовался роман «Штольц» о невероятно ушлом кхазаде и его похождениях в Ингрии.

Внезапно, совершенно иным автором здесь предстал Лесков, посвятивший творчество исключительно сервитутам и героической борьбе с хтонью. Из-под пера Николая Семёновича выходили крепчайшие боевики с глубокими смыслами, так что Лескова я купил полное собрание.

Ещё купил «Сан-Себастьянские рассказы» Ильи Файнзильберга, посвященные становлению кхазадской преступности в южном сервитуте во времена Восстания Пустоцветов. Меня потрясло, что, при очевидно кхазадской фамилии, автор оказался натуральным троллем. Но в этой литературной генетике я еще как-нибудь разберусь.

Ладно, отдохнули — пора и честь знать. Маршрут до Кистеневки я на карте проложил и в планшете сохранил. В путь!

Стоило свернуть с основного тракта на дорожку попроще, запиликал планшет, голосовой вызов. Вызывающий незнаком.

— Добрый день, слушаю вас.

— И вам добрейшего, Фёдор Юрьевич! Князь Лыков беспокоит, Андрей Иванович. Я, признаться, сильно удивился и немало обрадовался, узнав, что вы едете по дороге, что всего километров через сорок пройдет мимо моего скромного жилища. Не откажите в любезности, заверните на огонек, прошу вас!