Борьба за господство (СИ) - "Strelok" - Страница 56

Вадим скептически хмыкнул.

— Снова в теории уходишь

— Да, -спокойно согласился Исаев. — Но представь, если сознание действительно имеет квантовую природу, то передача памяти — это лишь побочный эффект. Главное же — возможность переноса самой непрерывности. Не просто информации, а того, что мы называем «„я“».

Он на секунду задумался, посмотрел куда-то в пол.

— Это объяснило бы, почему у Защитника не образовался гибрид, не возникло «„смеси“» личностей. Вместо этого ты — целый, законченный. Словно поток сознания перескочил с одного носителя на другой, схожий более чем на девяносто процентов. Это сильно облегчило процесс и сгладило возможные побочные эффекты.

Вадим коротко ответил:

— А сердце у оригинала просто выключилось.

Исаев кивнул.

— Именно. Если процесс был квантовым, тогда смерть тела не обязательно означает смерть сознания, если успел произойти «„переход“». Хронофаг, — продолжил Исаев. — Уже не раз показывал то, что раньше относили к фантастике. Он перестраивает геномы в считанные дни, создает структуры, которые по сложности не снились никаким фантастам. Мы имеем таламо-кортикальные транцепторы, новые сенсорные органы, универсальные биофабрики с нейронно-управляемым интерфейсом, именуемые ульями, мы научились выращивать фей, единорогов, клонов с памятью оригинала, органическое плазменное оружие… Все это еще недавно назвали бы бредом. И вот теперь — перенос сознания. Полноценный. Без утраты памяти, без разрушения личности. Если это действительно квантовый процесс, то мы имеем дело с тем, что раньше считалось вечной границей.

— То есть я — живое доказательство жизни после смерти?

— Не просто доказательство, -покачал головой Исаев. — Ты — первый случай, когда мы видим, что личность сохранилась полностью. Манера речи, телепатические импульсы, реакция на окружение — все то же. Это не новая копия, не имитация. Это ты.

Он на мгновение замолчал, будто боялся слишком громко сказать то, что витало в голове.

— Если явление можно воспроизвести контролируемо, мы получаем не только копирование памяти, но и полноценное бессмертие. Не в метафорическом, а в самом прямом смысле. Бессмертие. Истинное. Личность не рвется, она продолжается… Ты думаешь о войне, о топливе, о выживании. Но, может быть, мы стоим на краю величайшего открытия в истории. Возможность для всех уйти от смерти.

Вадим коротко усмехнулся и покачал головой.

— Вижу, твои мозги вправили, но фантазировать ты не перестал.

Исаев не обиделся.

— Фантазия и есть начало науки. А в нашем случае — единственный способ понять, что происходит.

— Если принять твою теорию, -заговорил Вадим. — И сознание действительно можно передавать как квантовую информацию… Тогда, выходит, оно может не только переходить в новый носитель, но и уходить куда-то? Ускользать в сторону, если условия сложатся? Значит, в теории можно вернуть тех, кого погубила пандемия? Поднять их «„я“» обратно, если оно где-то сохранилось?

Исаев дернулся, словно хотел немедленно отрезать: наивность. Но вовремя прикусил язык. Вздохнул и ответил уже другим тоном — сдержанным.

— Квантовая информация — штука крайне хрупкая, -начал он. — Любое постороннее воздействие разрушает ее. Даже сам факт наблюдения может вызвать коллапс волновой функции, и все исчезнет. Представь, что сознание — это волна, которая существует только до тех пор, пока ее не коснулись. Стоит вмешаться, и волна схлопывается в ничто. То, что произошло между оригиналом и тобой, не укладывается ни в какие современные представления. По всем канонам это невозможно, перенос не должен сохранять непрерывность субъективного «„я“». Но он сохранил. Как? Вопрос открытый. Но факт есть факт. Если бы мы знали заранее, что такое случится, мы бы окружили процесс десятками приборов, датчиков, спектрометров. Мы бы хотя бы зафиксировали феномен инструментально.

Исаев развел руками, искривленная кисть чуть подрагивала.

— А теперь у нас есть только ненадежные субъективные наблюдения и твой рассказ. И ни единого измерения. Наука в таком виде бессильна. Мы даже не можем доказать, что это был именно перенос квантовой информации, а не что-то третье. Но то, что он или нечто похожее произошло — бесспорно.

— Тогда скажи еще одно, — Вадим говорил тише обычного, почти неуверенно, будто боялся услышать ответ. — Есть ли хоть крошечный шанс на жизнь после смерти? Не в том виде, как в церковных сказках, про райские кущи, адские котлы, Вальгаллу. А хотя бы возможность восстановить кого-то из обрывков. Вернуть ходокам их личности. Превратить миллионы изуродованных бедолаг обратно в людей.

Исаев долго не отвечал. Видно было, что на языке вертелось привычное: сказки для утешения. Но вместо этого он выдохнул и сказал сухо, без насмешки:

— Все, что религии описывали как загробный мир — не более чем легенды. Успокоительные истории. Никаких доказательств «„рая“„, “„ада“„, иной метафизической плоскости никогда не было. И я сам в это не верю. Но реинкарнацию, с оговорками, я теперь не исключаю. Потому что я сам наблюдал процесс. И хотя у меня нет полного понимания физики этого явления, некоторые догадки есть. Значит, сама возможность сохранения и переноса “„я“» существует. Пусть пока мы не можем управлять этим процессом, но он реален. Это не рай и не ад. Это что-то иное. Перезапуск. Вернуть ходоков полностью — пока мечта. Но то, что надежда не абсолютно нулевая… Я бы не списывал.

Исаев долго молчал, подбирая слова, потом заговорил медленно, осторожно, будто проверяя каждую фразу на прочность. Он чувствовал себя проштрафившимся школьником, не выучившим уроки

— Я так и не нашел способа спасти зараженных прионной болезнью. Тогда, в пылу, ты обещал скормить мне зараженные мозги… Но пойми, проблема фундаментальная. Прион — это не вирус, не бактерия и даже не токсин. Это белки. Собственные белки организма, только неправильно сложенные. Они обладают аномальной конформацией — чаще всего бета-складчатой структурой. При контакте с нормальными молекулами они индуцируют перестройку: заставляют правильный белок свернуться по той же патологической схеме. И процесс идет цепной реакцией, лавинообразно. Это не заражение в привычном смысле. Это неправильная физика белка. Ты не можешь это вылечить. Потому что иммунная система не видит в прионе угрозы, белок ведь свой. Состояние толерантности. Антитела не вырабатываются, Т-клетки не реагируют. Даже если активировать иммунитет, мы рискуем запустить аутоиммунный процесс и заставить организм уничтожать собственный мозг, что окажется ничем не лучше губчатой энцефалопатии.

Он вздохнул, потер виски.

— Повторюсь. Совать такого больного в улей — бессмысленно. Улей сам заразится. Он тоже работает на белковых механизмах, его ганглиозная система будет подвержена тому же дефекту. Придется уничтожать весь субстрат.

Вадим все это время смотрел пристально, не мигая, и наконец произнес:

— А вирус? Который мог бы исправить поломку?

Ученый замер. Вопрос прозвучал как приговор.

— Вирус, -медленно повторил Исаев. — Теоретически можно спроектировать так, чтобы он доставлял в клетки шапероны или протеазы, которые помогали бы разворачивать белки в правильную конформацию или утилизировать патологические. В теории. Но, именно в теории. На практике мы не знаем, каким образом прионная форма захватывает преимущество в живой ткани. Мы не можем предсказать, как будет вести себя вирусный вектор, если начнем вмешиваться в столь фундаментальный процесс. Есть риск, что он создаст новые варианты неправильных белков. Еще более устойчивых, еще более разрушительных… Объясню детальнее. Амилоидные фибриллы. Гидрофобные взаимодействия в ядре белка. Энергетически более выгодная конформация. Понимаешь? Мы можем попытаться ввести, скажем, вирусный вектор с кодом для молекулярного шаперона Hsp104 или аналога, который встречается у дрожжей и умеет разрывать агрегаты. Но человеческий мозг — не дрожжи. Здесь все сложнее, триллионы взаимосвязей, который не просчитает ни один суперкомпьютер, включая ДИРЕКТОРа… До того, как умер твой… прежний Вадим, я бы сказал, что попробую. Я всегда говорил «„да“„, что бы ни просили. Но теперь я скажу: “„осторожнее“». Вместо лекарства мы легко можем породить еще одну заразу. Такую, что нынешнее коровье бешенство покажется легкой простудой.