Борьба за господство (СИ) - "Strelok" - Страница 55

Ущерб был тяжелым, но не фатальным. Порты и ремонтные мастерские выведены из строя, сгорели топливные терминалы и склады, ТЭЦ перестали работать, централизованное снабжение водой и светом исчезло.

В то же время город жил не только за счет старых сетей: по крышам и в дворах появились сотни импровизированных полей солнечных панелей, ветряки на окраинах работали слабее, но стабильно, а лаборатории Исаева и Дружка доводили до рабочего состояния процесс синтеза биологической нефти. Это со временем позволит преодолеть кризис.

Как и предсказывал Дружок, федералы не рвались оккупировать Санкт-Петербург. Радиологические замеры показывали на отдельных участках повышенный фон, местами до ста рентген в час, и риск для зашедших сюда войск был огромен.

Поэтому ВССР ограничились занятием Выборга и Приозерска и взятием под контроль ключевых магистралей. Между сторонами продолжались артдуэли, налеты беспилотников, вылазки диверсионных и разведгрупп, каждое столкновение оборачивалось серьезными потерями для обеих сторон.

Западнее федералы заняли Лодейное Поле, что отрезало прямой коридор на Петрозаводск. Теперь доставлять подкрепления и важные грузы приходилось малыми группами — по лесным тропам, через болота и старые проселочные дороги. Маршрут к Мурманску, по которому направили диверсантов, оказался тяжелым: через Финляндию это более тысячи километров, переход займет недели. Вадим понимал сроки, но был готов ждать.

Прионная эпидемия в Питере достигла пика. По последним сводкам, семьдесят процентов ульев, объединенных в сеть, вышли из строя — биомасса погибла или деградировала. Почти треть популяции зомби, развитых и прыгунов погибла, как и предсказывал Исаев, полторы тысячи омег умерли, еще около шести тысяч находились под подозрением или с проявившимися симптомами. Карантин принес результат: рост новых случаев замедлился. Доктор Лидия Кудрявцева, теперь главный научный руководитель, докладывала, что нового всплеска ждать не стоит, могло быть хуже. Дефектный штамм Хронофага давно вытеснили другие…

Вадим с ней не согласен. Для него ситуация хуже некуда: два члена Внутреннего Круга погибли, тысячи простых людей мертвы, среди них куча незаменимых специалистов. Населения и так не слишком много, менее полумиллиона.

В условиях разрухи и войны даже омеги в массе не рвутся рожать детей -выживание превратилось в первостепенную задачу. По грубой оценке Единства, от прежней ста пятидесятимиллионной страны уцелело не более десяти-пятнадцати процентов: это незараженные и омеги, которые пока держатся. Каждая потеря не просто трагедия, а новый шаг к демографической яме…

Вадим после начавшейся войны с федералами переехал в метро, устроил себе кабинет и жилище в одном из подсобных помещений.

Стены с облупившейся краской, на потолке новая проводка с парой и ламп. Старая мебель из складов, пара кресел, деревянный стол и развешанные карты региона стене — вот и весь «„офис“».

Дом Советов пришлось оставить, слишком опасно там было оставаться.

Несколько ракет и дронов попали в здание, крыша провалилась, часть этажей рухнула. Хорошо, что заранее успели вывезти людей, ценнейшее оборудование из лаборатории и пленного Скрипача.

Когда в комнату вошел Исаев, Вадим не сразу его узнал. Скособоченная фигура, сутулая, хромавшая, с искривленной левой рукой. Последствие «„кувалдирования“» не ушло даже после регенерации — кости срослись неправильно, и теперь каждый шаг отдавался неловкостью.

Исаев сел осторожно, словно боялся сломаться от одного неверного движения. Лицо его было бледным, но глаз в пол не опускал. Вадим коснулся его разума и на удивился. Ни обиды на Вадима, ни скрытого желания мести, ни даже горечи. Лишь тяжесть вины, горечь от собственных ошибок и тихая, сдержанная злость на самого себя.

— Ты изменился, -сказал Вадим негромко, откинувшись в кресле. — Не внешне, внутри.

— Меня изменили, -спокойно ответил Исаев. — И это правильно. Я слишком долго считал себя непогрешимым, самым умным. То, что произошло -справедливый урок. Встряска, которая, может быть, наконец вправила мне мозги.

Он говорил без пафоса, как врач, зачитывающий сухой диагноз. В его голосе не чувствовалось оправданий, только принятие.

Вадим молча кивнул. Он все еще злился на этого человека, но впервые с момента наказания ощутил, что смотрит не на высокомерного всезнайку, а на кого-то сломанного, но не безнадежного.

— Скажу прямо, -перешел Вадим к главному. — Во Внутренний Круг ты больше не вернешься. Слишком серьезные ошибки допущены. Твое место займет Лидия. Я уже провел с ней процедуру усиления когнитивных способностей. Теперь она думает быстрее, чище и вроде без загонов как у тебя на тему собственного превосходства.

Он сделал паузу, потом добавил:

— Барбаре Холланд я сделал то же самое. Она теперь может анализировать данные не хуже некоторых моделей ИИ.

Исаев слегка пожал плечами. Его покалеченное тело едва двигалось, но голос звучал спокойно:

— Это твое решение. Оспаривать не могу. Наверное, так и должно быть.

— Верно, -кивнул Вадим. — А теперь ты поступаешь в распоряжение Дружка.

На короткий миг в глубине сознания Исаева вспыхнуло возмущение. Не презрение к самому суперпрыгуну, он видел его силу и интеллект, а протест против самого факта: подчиняться мутанту, которому нет и года, бывшему «„животному“»… для Исаева это было унижением. Вадим уловил всплеск, но промолчал.

«„Такого как Артур только могила исправит… “»

Он сменил тему:

— Топливо. Как продвигается?

Исаев выпрямился, чуть оживившись.

— Сырье есть, технология доработана. Если начнем масштабное производство, первую неделю сможем выдавать тонну девяносто второго бензина в сутки. Ко второй — пять тонн. Потом выйдем на стабильные показатели: пятьдесят-шестьдесят тонн в день. Солярки будет меньше, раза в два. Но и этого хватит.

Вадим кивнул, удовлетворенный услышанным.

— Хорошо. Запускай как можно быстрее. Производство топлива — приоритет номер один. На втором месте — модификации развитых и прыгунов. Нужно готовить плазменное оружие к интеграции.

— До конца карантина лучше этого не делать, -осторожно возразил Исаев. — Пока не убедимся, что больше нет скрытых носителей прионной заразы. У кого-то инкубационный период дольше, чем у остальных…

— С этим так уж и быть повременим.

— Есть кое-что, что не дает мне покоя, -заговорил Исаев, усевшись на стул и сцепив пальцы на коленях. — То, что произошло при синхронизации с Защитником. Все слишком странно. По идее он должен был просто усвоить память оригинала. Но то, что я вижу перед собой сейчас… Это тот самый Вадим Соколовский. Манера речи, мимика, даже телепатические импульсы, которые улавливаются в роевом поле. Ни малейших отличий, уж я то их лучше, чем кто-либо различает.

— Дружок говорил про это. Что наши сознания будто запутались, как частицы.

Исаев кивнул, не отводя взгляда.

— И именно это настораживает. Ты не должен быть столь идентичен оригиналу. Даже однояйцевые близнецы не повторяют друг друга до такой степени.

Вадим откинулся на спинку кресла, устало прикрыл глаза.

— Я сам это прочувствовал, на мгновение был сразу в двух телах. Видел и его глазами, и своими. Словно сознание раскололось, но оставалось единым. А потом все. Сердце остановилось. Электрическая активность в мозге прекратилась, он потух за секунду, будто кто-то выключил рубильник. Без внятной причины. Лидия сказала, что это не какой-то шок, вызванный синхронизацией, поражения, вызванные прионом, тоже не причем, мозг не успел до конца превратится в губку. Но тело погибло, а условный «„я“» остался.

Исаев молчал несколько секунд, будто проверяя, не ослышался ли. Потом медленно произнес:

— Значит, все еще сложнее, чем я думал. Если принять твой рассказ за чистую выходит, что сознание не является просто функцией нейронных связей. Нейронная сеть — лишь носитель, субстрат. Но сам процесс… может быть, он иной природы. Существуют гипотезы о квантовом характере сознания. О том, что на уровне микротрубочек нейронов происходят процессы, неподвластные классической физике. Нечто вроде квантовой когерентности. Это давно считалось маргинальной теорией, но то, что случилось у тебя с Защитником… Оно косвенно подтверждает возможность.