Участковый. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел - Страница 18

Внутри оказалось жарко, как в аду. Сравнение крайне подходящее, учитывая, кто именно составил нам компанию. Сериков уже лежал на верхнем полоке и блаженно стонал.

— Ох, хорошо! Вот это я понимаю! Настоящий отдых!

К счастью, болотные приключения выбили из его головы все мысли о сокровищах. Он о них больше не вспоминал. Как и о лопате, оставшейся валяться под березками. Ну или Бесов перестал морочить Эдику голову. Что более вероятно.

— Рано вы, товарищ капитан, расслабились, — раздался мрачный голос Бесова.

Скажу честно, меня сразу насторожили и интонация, с которой это было сказано, и сами слова.

Анатолий Дмитриевич появился в парной в чудовищно нелепых семейных трусах. Трусы были огромные, будто он их украл у кого-то, кто в два раза больше его. Снимать нижнее белье Бесов явно не собирался. И слава богу. Мне хватало капитана, который развалился на полоке в чем мать родила.

В руках нечистый держал два веника, а взгляд у него был, как у банщика-садиста, который, наконец, заполучил в свое распоряжение парочку жертв.

Не успел Сериков понять, что происходит, как Бесов плеснул на камни ковш воды. Пар поднялся такой стеной, что я перестал видеть капитана, а Бесов превратился в размытое пятно. Воздух разрезал смачный свист.

— АЙ! ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ, УРОД⁈ Это же моя спина! Я живой человек! — завопил Сериков.

— Профилактика, товарищ капитан! — рявкнул Бесов. — Болотная лихорадка — штука тонкая! Её изгонять надо. Сама не уйдёт. Она в костях сидит! Так что не нойте. Вы советский милиционер или кто? Терпите! Всё для вашего блага! Веником — раз! Как по уставу! И контрольный! Чтобы не повадно было по болотам шастать!

Я, не желая стать следующей жертвой «изгнания болотной лихорадки», быстро уселся внизу, стараясь держать в зоне видимости и самого Бесова, и его веники. Притворился, будто занят чем-то очень важным. Медитацией, например.

— Это народные методы! — крикнул я Серикову, делая вид, что все происходящее — норма. — Тетя Глаша плохого не посоветует! Сказала — в баню. Вот вам и баня. Кровообращение улучшаем, Эдик!

— Она говорила помыться, а не устроить экзекуцию! Я не свинная отбивная, чтобы меня так мутузить! — захлебываясь паром, заголосил в ответ следак.

Веник со свистом, похожим на пощечину, снова опустился на спину Серикова. Тот взвыл еще громче: «Да за что⁈ Я же капитан! Капитан милиции!» — а потом с отчаянием обреченного рванул с полока, на ходу обмотавшись полотенцем, которое висело тут же, на крючочке.

Эдик выскочил на порог и попытался вдохнуть свежий воздух.

Но не тут-то было.

— Не охлаждаемся, гражданин начальник! Процедура не завершена! — проревел Бесов. — Болотный дух сам не уйдет! Ему пинка дать надо!

Он двумя прыжками метнулся за Сериковым, ухватил его за полотенце и одним рывком затащил обратно.

— Отстань! Я накупался! И напарился! Пошёл вон, скотина! — вопил Сериков, цепляясь за косяк и пытаясь ногой лягнуть Бесова в живот.

— Какое напарился? — невозмутимо заявил Анатолий Дмитриевич, отрывая от косяка пальцы Эдика по одному. — Мы только начали, товарищ капитан. Сейчас здоровье поправим! Кровь разогнать надо. Застои у вас! А застои — это путь к разложению! Вертайтесь взад!

Когда Сериков понял, что его не отпустят, он начал брыкаться с удвоенной силой, а потом, видимо, окончательно спятив от ужаса и стресса, рванул к окошку под потолком. Как он умудрился вскарабкаться на такую верхотуру и просунуть в оконце голову — загадка. Следак дрыгал ногами и хрипло орал: «Караул! Убивают милиционера! Спасите!» Однако в ответ получал лишь насмешливые крики выпи, доносящиеся с болота.

Бесов с веником подошел к нему сзади.

— Товарищ капитан, вы чего это? Из окна прыгать собрались? Неверное решение. Наше дело — парить. А мы свое дело хорошо знаем. Зараза ходит. Надо пропотеть.

Затем Анатолий Дмитриевич начал с явным удовольствием обрабатывать веником те части тела Серикова, которые остались внутри, то есть спину, ноги и пятую точку.

— АЙ! ОЙ! Не трогай! Я тебя в камере сгною! — Вопил Эдик.

Честно говоря, в какой-то момент мне его даже стало жаль. Следак, конечно, редкостная сволочь, но ему сегодня досталось по самую маковкую

— Ну, хватит, Анатолий, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Он уже такой чистый, что скоро светиться начнет. С него хватит.

Бесов посмотрел на меня, недовольно поморщился, но спориь не стал. Молча кивнул и прекратил экзекуцию. Но в конце добавил:

— Вы, товарищ лейтенант, мне да Глафире еще спасибо скажете. Банька у нее особая. Людей на раз меняет. Уму-разуму учит.

Через десять минут мы, закутавшись в простыни, вывалились из бани: я, Бесов и распаренный, внезапно притихший Сериков.

Капитан вообще вдруг начал вести себя странно. Сиял блаженной улыбкой и смотрел в никуда.

— С ним все в порядке? — Настороженно спросил я у нечистого. — Чего-то наш капитан стал похож на придурковатый овощ. Улыбается как ненормальный. Мне его еще в отдел вернуть надо. Желательно, в адеквате.

— Не боись, лейтенант, — подмигнул Бесов. — Говорю же, спасибо скажешь. Это он просветлился. Капитанам иногда полезно голову от всякого дерьма почистить.

Глафира Игнатьевна встретила нас на крыльце. Такое чувство, будто и не уходила отсюда.

— Чистые? Вот и славно. — Она повернулась к следаку, посмотрела ему в глаза и тихим, ласковым голосом сказала. — Иди-ка, милок, отдохни. Анатолий, уложи товарища милиционера на печку. Пусть поспит. А мы пока поговорим с его коллегой. И…– ведьма многозначительно усмехнулась, — Позаботься, чтоб товарищу следователю снились правильные сны. Он сегодняшний день должен до конца жизни запомнить. Выводы должен сделать.

Когда Бесов, ворча, что нянькой он не нанимался, увел в избу размякшего Серикова, Глафира жестом указала на беседку, расположенную рядом с домом. Видимо, это было приглашение. Я его принял.

В беседке нас ждал стол, накрытый обычными деревенскими угощениями в виде вазочки, наполненной медом, самовара, чая, разлитого по кружкам, и внушительной кучки пирожков с повидлом.

Ведьма села за стол, подвинула в мою сторону одну чашку, и пристально посмотрела в глаза:

— Ну, задавай свои вопросы, инквизитор. Говори, пока твой Сериков не пришел в себя. Ты еще в лес войти не успел, а мне уже донесли, что сам Иван Сергеевич явился.

— Это кто же, интересно, донес?

— А какая разница? — усмехнулась ведьма, — Ты не о этом размышляй, а говори, что волнует. У меня нет ни времени, ни желания до утра тут с тобой лясы точить.

— «Сердце Змеи», — рубанул я сходу. Заодно опуская в чай ложку густого, черного меда. — Что это такое?

Глафира усмехнулась, но в её глазах не было веселья.

— «Сердце Змеи»… Опасная штука, скажу я тебе. Источник древней магии, из мира Нави. Легенды говорят, тот, кто им завладеет, сможет подчинить себе всю нечисть — от призраков до демонов первой ступени. Обладать «Сердцем» — все равно что стать повелителем могущественных сил.

Я впечатлился ответом Глафиры. Даже на секунду представил, что может сделать такой артефакт. Мое воображение нарисовало нерадужные картинки. Говорят, людей портят деньги и власть. Но я так скажу: деньги портят, а власть — превращает в гнилую сволочь. Власть — она опаснее. А тут — могущество, с которым ни одна должность, ни один статус не сравнится.

— И этот… артефакт… Он где-то здесь, среди людей? — осторожно спросил я, всей душой рассчитывая на отрицательный ответ.

— Ходят слухи, — ведьма нахмурилась. — Всегда ходили…что артефакт где-то здесь спрятан. «Сердце» искали многие. И чернокнижники, и ведьмы, и просто дураки, жаждущие власти. Но найти не могли. Говорили, что последней, кто знал, где находится артефакт, была одна старая ведьма. Вроде бы ей бабка информацию передала. А той, соответственно, ее предшественница. Жила Таисия недалеко отсюда, в колхозе «Красная Заря».

Услышав знакомое название, я слегка обалдел. Опять этот колхоз… Прямо не деревня, а филиал «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Был бы Гоголь жив, заплакал бы от счастья.