Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара - Страница 15

Парень отпустил её и бросился на Рамзеса. Тот заблокировал удар, но почувствовал резкую боль в предплечье. Рамзес не видел ножа. Одновременно он нанёс собственный удар, резкий удар левой рукой, который пришёлся нападавшему в голову и отбросил его назад.

И только тогда Долли завизжала. Звук поразил обоих мужчин; Как позже заметил Рамзес, это было похоже на взрыв снаряда прямо возле уха. Нападавший развернулся и нырнул в кусты.

Рамзес инстинктивно пустился в погоню. Возможно, она бы увенчалась успехом, если бы Долли не остановила его, преградив путь и изящно упав в обморок прямо ему под ноги.

Её крики привлекли внимание. К ним приблизились запоздалые гуляки и принялись задавать вопросы. Так что не осталось ни малейшего шанса догнать нападавшего, даже если бы Рамзеса не обременяла лишившаяся сознания девушка.

Рамзес бесцеремонно поднял Долли на руки и пошёл обратно, вежливо отклоняя предложения помощи от любопытствующих прохожих, попадавшихся на пути:

– Спасибо, нас ждут друзья… она невредима… испугалась темноты… вы же знаете, эти женщины...

«Слава Богу, – благочестиво подумал он, – матушка не слышала меня». Он не осмеливался даже предполагать, что услышит от матери. «Ещё одна рубашка испорчена?»[77] Не говоря уже о новом костюме, которому и двух суток не исполнилось. И всё платье Долли запятнано кровью. А выглядело оно очень дорогим.

Его семья ждала у входа в сад. Он не был удивлён; матушка обладала сверхъестественным инстинктом появляться не в том месте, но в нужное время. Все смотрели на него – все, кроме Нефрет, уставившейся в маленькое ручное зеркало. Затем она обернулась к нему и покачала головой, улыбаясь, как при виде выходки непослушного маленького мальчика.

Конечно, именно так она и думала о нём.

Поскольку казалось очевидным, что Бог не намерен оказать ему услугу и поразить молнией на месте, он отчаянно пытался сообразить, что бы такое сказать, чтоб не выглядеть бо́льшим идиотом, чем ощущал себя сам.

– Э-э… я прошу прощения за то, что так долго. Уверяю вас, что задержка была неизбежной.

– Предполагаемый похититель, должно быть, каким-то образом привлёк её внимание и увёл в сад, – размышляла я. – Отсюда её восклицание. Разве она не рассказала тебе, что видела?

– Не было времени. – Рамзес пристально глядел на пустой бокал.

– Во что он был одет?

– Амелия, – процедил мой муж. – Могу я прервать вашу беседу?

– Конечно, дорогой. Ты хочешь о чём-то спросить Рамзеса?

– Я не хочу ни о чём его расспрашивать. Я не хочу, чтобы ты его расспрашивала. Я не хочу, чтобы кто бы то ни было его расспрашивал.

– Но, Эмерсон…

– Меня не волнует, кто охотится за дочерью Беллингема, Пибоди, – если действительно охотится. Мы не несём ответственности за неё. И миссис Фрейзер… – от улыбки Эмерсона некоторые слабонервные женщины могли бы с рыданиями выбежать из комнаты, –– не наша ответственность. Мы несём ответственность, Пибоди, за наших детей – и, разумеется, за Давида – и друг за друга, и за нашу работу! Я настолько твёрдо убеждён в этой истине, что решил немедленно покинуть Каир. Мы отбываем завтра.

Я ничуть не расстроилась, так как ожидала чего-либо подобного от Эмерсона. Он всегда жалуется на перерывы в нашей работе, вмешательство в чужие дела и так далее. И прекрасно знала, что в конечном итоге вмешаться в чужие дела нам всё-таки придётся, вне зависимости от его попыток предотвратить это, поэтому только и сказала:

– Мы не можем уехать так скоро, Эмерсон. Портной ещё не закончил обшивать Рамзеса, и если и дальше всё пойдёт в том же роде, ему непременно потребуется изрядное количество одежды. Эта куртка испорчена, а у него осталось меньше...

– Очень хорошо, моя дорогая, – по-прежнему мягко промурлыкал Эмерсон. – Завтра утром мы пойдём к портному – мы с тобой вместе, Пибоди, так как я не собираюсь выпускать тебя из поля зрения, пока мы не отправимся в путь. И заберём то, что закончено, а остальное попросим нам переслать.

– Я считаю, что это очень разумное предложение, – бросила Нефрет. – Я говорила о том, что следует уехать как можно скорее. И, кроме того, было бы весьма разумно лечь спать. Спокойной ночи.

Она вылетела из комнаты.

– Почему она так злится? – спросил Давид.

– На кого она злится – было бы точнее. – Рамзес снял кошку с колен и положил на стул. – Я думаю, на меня. Спокойной ночи, матушка. Спокойной ночи, отец. Ты идёшь, Давид?

Давид, конечно, последовал за ним. Он мало говорил – у него редко появлялась возможность сказать что-нибудь, когда мы собирались все вместе – но я знала, что он винил себя в том, что не находился рядом с Рамзесом, когда тому угрожала опасность. Они были самыми близкими друзьями, и Давид слишком серьёзно относился к взятым на себя обязанностям. Насколько я знала, никто не мог надолго уберечь Рамзеса от неприятностей.

– Вот это странно, – заметила я после того, как они ушли.

– Что?

– Я ожидала, что Рамзес останется, размышляя, теоретизируя, болтая и споря. Должно быть, он чувствует себя хуже, чем признавался. Мне лучше пойти и...

– Нет, не лучше. – Эмерсон заключил меня в крепкие объятия.

– Нет, Эмерсон. По крайней мере, не здесь, не в салоне, где люди могут…

– Тогда в другом месте.

– С радостью, любимый. – Когда мы шли – вернее, чуть ли не бежали – к нашей комнате, я продолжила: – Я полностью согласна с твоим решением уехать завтра, Эмерсон. Было бы хорошо снова вернуться на работу. Предполагаю, ты начнёшь с гробницы «Двадцать-А»?

Эмерсон втянул меня в комнату, захлопнул дверь ногой и повернулся ко мне лицом.

– Почему вдруг это пришло тебе в голову?

– Кажется очевидным: многие хотят, чтобы ты работал именно там.

– Что, к дьяволу, за бред, Пибоди? – потребовал ответа Эмерсон. Затем покачал головой. – За все эти годы следовало бы привыкнуть к твоим мысленным круговоротам, но на самом деле чертовски трудно за ними угнаться. Анонимные письма требовали, чтобы я держался подальше от этой гробницы. А помимо этого...

– Эмерсон, ты прекрасно знаешь, что самый верный способ заставить тебя что-то сделать – это запретить тебе это делать. Сегодняшнее предложение полковника Беллингема было более тонким вариантом того же метода. Он предложил тебе поискать неизвестные гробницы, прекрасно зная, что предложение покровительства с его стороны придаст тебе ещё большей решимости продолжить то, что ты изначально планировал – то есть исследовать известные гробницы, включая «Двадцать-A».

Эмерсон открыл рот, собираясь что-то сказать.

– Более того, – продолжила я, – Дональд Фрейзер также попытался – неуклюже, согласна, но он не из хитрецов – отвлечь твоё внимание от менее известных гробниц в Долине, включающих, вряд ли следует вновь заострять на этом внимание, гробницу «Двадцать-A»! Могут ли все эти, казалось бы, не связанные между собой инциденты быть частью единого зловещего плана? В этом не может быть никаких сомнений, Эмерсон. Кто-то пытается затащить тебя в эту гробницу. Единственный вопрос – почему?

Рот Эмерсона по-прежнему был открыт. Затем муж принялся бормотать:

– Всё хуже, чем я думал. Или разум начал меня подводить? Раньше я мог следить... Ну, более или менее... Но это...

Я сочла целесообразным сменить тему и спросила, повернувшись спиной:

– Не поможешь мне с пуговицами, милый?

ГЛАВА 3

КОШКИ НЕ МОГУТ

НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ,

ПОТОМУ ЧТО У НИХ НЕТ