Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара - Страница 14

Отчистив медицинские инструменты и приведя себя в порядок, я выпила виски с содовой, которое Эмерсон приготовил для меня, и уселась.

– Похоже, – повторила я, – беспокойство полковника Беллингема за свою дочь не было беспочвенным. Лучше тебе рассказать нам, что именно произошло, Рамзес, чтобы мы могли точно оценить сложившееся положение.

– Чёрт возьми, – рявкнул Эмерсон. – Я отказываюсь оценивать ситуацию или втягиваться в неё.

– Прошу тебя, Эмерсон. Позволь Рамзесу продолжить.

Сехмет заползла к Рамзесу на колени и принялась мурлыкать.

– Существо просачивается, как пушистый слизняк, – сказал Рамзес, глядя на него без какой-либо благосклонности. – Хорошо, матушка. История не займёт много времени.

Я не предполагала, что это соответствует реальности, поскольку краткость никогда не была сильной стороной Рамзеса. К моему удивлению, он сдержал слово.

– Мы с мисс Беллингем стояли на середине лестницы и разговаривали, – начал Рамзес. – Внезапно она повернулась и указала на сады. «Посмотри туда, – воскликнула она. – Разве это не мило!» – Или что-то в этом роде. Я не видел ничего и никого, подходящего под определение… э-э… «милого», но, натурально, когда она убежала, я последовал за ней. Она бежала очень быстро. Я не смог поймать её до того, как она углубилась в сад. Было темно. Казалось, что газовые фонари погасли...

– Или были разбиты, – перебила я. – В порезах остались осколки стекла.

Рамзес искоса посмотрел на меня.

– Я знал, что ты заметишь. Продолжим. Она стояла неподвижно, вглядываясь в тени под большим экземпляром Euphorbia pulcherrima[76], когда я заметил её. Она начала говорить мне, что кто-то её преследует, но я оборвал её, поскольку был рассержен таким безрассудным поведением. Я пытался убедить её немедленно вернуться, но тут кто-то выскочил из-за куста и сбил меня с ног. Нет, матушка, я не успел разглядеть его ни тогда, ни позже; он, естественно, носил маску, и вокруг было, как я уже говорил, очень темно. Я упал и ушибся довольно сильно, но не в такой степени, как он, по моим предположениям, надеялся, потому что почти сразу сумел подняться. Мне удалось отразить его первую атаку с минимальным ущербом для меня. Он отступил, а затем мисс Беллингем начала кричать – на мой взгляд, с некоторым запозданием. Он убежал. Она упала в обморок. Я поднял её и вернулся.

Он допил вино, и я недоверчиво спросила:

– Это всё?

– Да.

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ: Читателю может почерпнуть много полезного, сравнивая версию Рамзеса с другим описанием, которое встречается в одной из рукописей в недавно обнаруженной коллекции документов семьи Эмерсон. Авторство фрагмента пока не установлено, но можно достаточно обоснованно заключить, что он создан либо самим мистером Рамзесом Эмерсоном в манере художественной литературы (в подражание матери), либо кем-то, кто пользовался бо́льшим доверием, чем его родители – вероятно, в таких случаях, как нижеописанный. Выдержки из этой рукописи в дальнейшем будут обозначаться «Из рукописи H».

***

Они стояли на верхней площадке лестницы, примыкавшей к террасе, и глядели на Шариа Камель, заполненную даже в этот час извозчиками и повозками, ослами и верблюдами, а также случайным автомобилем. На другой стороне оживлённой улицы газовые фонари садов Эзбекие мерцали в тёмной листве, как упавшие звёзды. Долли Беллингем о чём-то болтала; он мало обращал внимания на её слова, но ему нравился мягкий голос с причудливым иностранным акцентом. Интеллектуальная беседа не относилась к достоинствам Долли. Но голос, большие карие глаза и нежные ручки...

Затем Рамзес понял, что эти маленькие нежные ручки хватают его за рукав, а мягкий голос говорит то, что заставило его обратить на девушку всё своё внимание.

– Давай убежим и заставим их искать нас. Разве не весело?

– Убежим? Куда?

– Ну, скажем, прогуляться по этим красивым садам. Они, должно быть, просто великолепны по ночам.

– Ну да, но вряд ли это место для…

– С вами я буду в полной безопасности, – пробормотала она, цепляясь за его руку и глядя ему в лицо.

– Э-э…да, конечно, – согласился Рамзес в некотором замешательстве. – Но ваш отец…

– О, он будет на меня сердиться. Но мне всё равно, я всегда смогу его уговорить. Вы ведь его не боитесь, правда?

– Нет. Но моя матушка тоже не одобрила бы этого, а вот её я боюсь.

– Пугливый котёнок!

– Прошу прощения?

Он ожидал, что она продолжит умолять его, и начал получать удовольствие от происходящего. (Не забывайте, что в этой игре он был новичком.) И Долли застала его врасплох, когда воскликнула: «О, смотрите!» – и бросилась вниз по лестнице, оборачиваясь и смеясь над ним. К тому времени, как он пришёл в себя, она уже опасно лавировала сквозь транспорт, заполнивший улицу.

Рамзес решил было, что уже поймал её, но она грациозно увернулась от руки, которую он пытался положить ей на плечо, и метнулась прямо в тёмный вход. Привратник перехватил его, когда он попытался последовать за ней; ругаясь почти с таким же красноречием, как и отец, он шарил в кармане в поисках монеты. Задержка дала девушке достаточно времени, чтобы ускользнуть от него, но это явно было не то, чего она хотела; проблески развевающегося розового шёлка и серебристые переливы смеха вели его дальше, от одной извилистой тропинки к другой. Сначала дорожки были заполнены посетителями, но люди расступались перед бегущей парой с улыбками и смехом. Одна женщина — судя по голосу, американка — воскликнула: «Разве они не милые?»

Рамзес совсем не чувствовал себя милым (если он правильно понял слово). Он мог только надеяться вернуть испорченную маленькую особу обратно в отель, прежде чем кто-либо заметит их пропажу, и молиться, чтобы никто из удивлённых зрителей не оказался другом его родителей или её отца. Экипажи встречались редко. Девушка убегала от кафе и ресторанов в более тёмные, менее населённые места.

На несколько долгих секунд он потерял её из виду. Затем в свете лампы впереди засиял розовый шёлк, и он свернул на боковую дорожку, с облегчением выругавшись и вновь начиная гневаться. Она была там, всего в нескольких футах от него – теперь уже не бежала, шла медленно и оглядывалась по сторонам. Больше вокруг никого не было. Он побежал, догнал её, схватил за плечи и развернул к себе лицом.

– Из всех глупых, дурацких трюков... – начал он.

Она схватила его за лацканы и прислонилась к нему.

– Там кто-то есть, – прошептала она. – В кустах. Он преследовал меня.

– Ну да, – сказал Рамзес.

– Я боюсь. Обними меня.

Дрожащий розовый рот приблизился к его лицу.

«Она, должно быть, стоит на цыпочках», – подумал Рамзес.

Это была его последняя связная мысль. Она плотно прижалась к нему – он никогда раньше не находился в таком тесном контакте с девушкой в корсете – а нежно-розовые губы были намного опытнее, чем казались.

Пауза длилась бы до бесконечности, если бы её не прервал грохот разбитого стекла. Пламя ближайшей лампы – единственной на этом участке пути – вспыхнуло, зашипело и погасло.

Хотя Рамзес ничего не видел, но слышал звуки из кустов и знал, что они означают. Он попытался оторваться от цепких рук Долли, но она ещё крепче сжала его шею и уткнулась лицом ему в грудь. Он поднял руки, пытаясь освободиться, когда из кустов показалась неясная фигура, схватила девушку и пнула его по ногам. Он услышал придушенный крик Долли и сумел повернуться в воздухе, так что с твёрдой землёй резко соприкоснулась лишь половина лица, а не нос и лоб. Когда он сумел встать, его глаза уже немного приспособились к темноте. Он видел мерцание светлого платья Долли и бледный овал её лица. И задавался вопросом, почему она не кричит.