Прачка. История попаданки (СИ) - "Юки" - Страница 3

Я застыла, не смея пошевелиться. Не понимая, что происходит. Слова лились из него рекой, будто он пришел на исповедь:

– Знаешь, Линн, я боюсь. Боюсь, что стану таким же, как мой отец. Холодным и жестоким. Боюсь, что, когда умру, обо мне не вспомнят даже те, кто обязан будет плакать. И это – самое страшное.

Мужчина говорил тихо, спокойно, но каждая фраза цепляла, вызывая сочувствие и нечто иное. Это было не просто откровением, а чем-то большим, я это чувствовала.

Я ощущала, как его слова пульсируют в моей голове, будто мои собственные мысли. Слышала даже то, чего он не говорил вслух – дрожь в голосе, страх в каждом вдохе. И, странным образом, мне хотелось… понять его. Помочь ему.

Когда он закончил, его лицо разгладилось, словно мужчина сбросил с плеч камень. А потом Кристиан моргнул, как человек, внезапно проснувшийся.

– Ты… что я только что говорил? – нахмурился он.

– Ничего, милорд, – быстро сказала я, пряча дрожь в руках. – Вы велели постирать рубашки.

Он сжал губы, явно пытаясь вспомнить. Но так ничего и не сказал, выглядя донельзя растерянным. Будто нечто невидимое стерло его воспоминания. Словно какая-то магия забрала его слова. Оставила только их отзвук в моих ушах и сердце.

Это было так странно, что я потерла глаза, думая, не сон ли это. Но защипавшее слизистую мыло тут же убедило в реальности происходящего.

– Чертовщина какая-то… – пробормотал он и вышел, не оглядываясь.

А я осталась, стоя в облаке пара и мыльной пены.

Мир вокруг казался прежним – скрип досок, бульканье кипятка, голоса с улицы. Но что-то точно изменилось. Я чувствовала это внутри себя. И, кажется, это именно я заставила Альтенберга заговорить.

Глава 5

Этим утром я пришла на работу рассеянная. Даже попрощаться с Мирой забыла, а когда зашла в прачечную, чуть было не споткнулась о таз, забытый кем-то на проходе.

А все потому, что половину ночи проворочалась, мучаясь бессонницей. Вспоминая вчерашний вечер и странное признание того аристократа.

Что это вообще было? Почему он все это мне рассказал, и, черт побери, почему потом обо всем забыл?

Это было так похоже на магию, что я не понимала, как на это реагировать. И вроде стоит радоваться, что у меня появился дар, но неизвестность пугала. Может, это все лишь совпадение, и ничего нет?

Девочки отправились на обед, а я осталась доделать то, что не успела. И едва закончила со всем, вытерев руки о передник, как входная дверь распахнулась. Сквозняк ворвался в прачечную, развеяв пар, и я сразу почувствовала – это не обычный клиент.

Эшер Валморен стоял в проеме, как всегда уверенный, с легкой усмешкой на губах. Он был в темно-синем камзоле, а его волосы были растрепаны, будто он только что снял шляпу.

– Линн, – надменно процедил мужчина, – мне нужны мои рубашки. И срочно.

– Добрый день, милорд, – ровно ответила я, хотя внутри бурлила злость. – Их еще не высушили.

– У тебя всегда найдется оправдание, – заметил он, шагая ближе, оставляя грязные следы на каменном полу. – Но знаешь, что я думаю? Ты просто любишь спорить, признайся.

Я вскинула подбородок, неодобрительно глядя на грязь.

– А вам, похоже, нравится, когда с вами спорят, милорд. Раз уж продолжаете приходить в эту прачечную.

Глаза Эшера опасно сузились, и он надвинулся на меня, нависая с грозным видом.

– Думаешь, я хожу сюда ради грязных рубашек?

– Вы ведь и так все знаете, милорд, - с вызовом глянула я на него, пусть и смотрела снизу вверх. – Вам просто нравится издеваться надо мной, не так ли? Доставляет особое удовольствие унижать тех, кто слабей вас?

Маркиз рассмеялся, но смех этот был сухим, как шорох бумаги.

– Ты слишком дерзка для прачки, Линн. Ты когда-нибудь слышала, что простолюдины должны знать свое место?

– Я слышала, – кивнула я, чувствуя, как в груди разгорается желание запустить в него тазом. – Но я никогда не верила, что место человека определяется его рождением.

Он подошел так близко, что я могла почувствовать тепло его кожи. Протянул руку, и на мгновение мне показалось, что он меня ударит – но мужчина лишь скрипнул зубами, пронзив меня злым взглядом, и отстранился.

– У тебя слишком острый язык, прачка, - прошептал Эшер, вложив в голос презрение и ярость. – И взгляд твой для простолюдинки слишком наглый. – Его голос стал тише, почти ласковым, но под этой лаской я услышала сталь. – Ты думаешь, что ты – особенная? Что другие аристократы станут терпеть подобное неуважение от такой, как ты?

Я спокойно выдержала его взгляд, отчего-то ощутив в себе странную смелость,

– А вы думаете, что можете унизить любого, кто посмеет смотреть вам в лицо? Да и кто сказал, что я с каждым так разговариваю? – я усмехнулась с тем же высокомерием, что и он. – Вы – исключение, Валморен.

Мгновение мы молчали, и слова замерли в воздухе между нами. Я видела, как ноздри мужчины раздуваются от сдерживаемого гнева, и чувствовала на себе его тяжелое дыхание.

– Ты же понимаешь, что я этого так не оставлю? – с тихой злостью поинтересовался он. – Я не привык прощать дерзость.

– Может, пора привыкать, милорд? – парировала я, медленно возвращаясь к тазу.

Он застыл, глядя, как я вожусь с бельем, а потом резко развернулся. Его шаги прозвучали по каменному полу, как удары сердца. Дверь хлопнула, оставив за собой только легкое эхо и тишину.

Я села на край чана, чувствуя, как дрожат руки. Каждая встреча с ним была как вызов или сражение. И трудно было соблюсти равновесие между собственной гордостью и приличиями. Но я не собиралась перед ним пасовать. Пошел он к черту!

Он – аристократ, я – прачка. Но я не собиралась отказываться от права быть собой. И говорить правду, даже если это обернется для меня неприятностями. А еще… Кажется, на него моя незримая магия, если она вообще мне не приснилась – не действовала. А жаль… Возможно, тогда бы сумела найти на него управу. ___________________________

Глава 6

А на следующее утро все снова повторилось.

Маркиз Грейвлен, вечно сухой, сдержанный, тот, кто всегда даже просьбы формулировал как приказы, вдруг — ни с того ни с сего — выложил мне все, как на духу. О своей любовнице, о долгах, о сомнительных поставках оружия, о том, как он тайно поддерживает одну из фракций в Совете… А потом он снова ничего не помнил. Совсем. Смотрел сквозь меня, как будто не видел. Хорошо, что все это произошло в самом дальнем уголке прачечной, и нас никто не слышал.

Сначала я списала это на усталость. Или бред. Или на то, что я просто слишком хочу, чтобы это оказалось правдой. Что мечтаю быть магом на самом деле. А потом вспомнила Эшера, на которого это не действовало. Или может я просто не понимала, как управлять этим. Но если я хотела убедиться, действительно ли у меня есть дар…

Мне нужен был эксперимент.

Вечер спустился на город, и все засобирались домой. Я же снова, удивляя их трудолюбием, сказала, что еще немного поработаю. В надежде, что кто-нибудь зайдет, ведь использовать свою странную магию при других я опасалась.

В прачечной повисла тишина, только пар клубился над чанами. Я как раз развешала белье на веревке, когда внутрь ввалился мужчина лет сорока, плотный, с седеющей височной прядью. В богатой, но мятой одежде.

— Примите? — спросил он хрипловато, ставя на стол мешок. — Я из канцелярии. Надо быстро, к раннему утру.

— Конечно, милорд, — кивнула я. — Что-нибудь особенное запачкалось?

Он усмехнулся.

— Только совесть. Да и та давно уже отстирывается плохо.

Я замерла настороженно. А потом посмотрела на него внимательно, не отрывая глаз, как делала в те разы, когда мне исповедовались. Не слишком долго, но и этого хватило.

Он вдруг сел на лавку. Потер лицо, а потом вдруг вскинул голову, глянув на меня странно.

— Моя жена думает, что я езжу на совещания, — пробормотал он глухо. — А я вместо этого хожу играть в карты. И в последний раз проигрался в пух и прах. Вот, не знаю теперь, как ей об этом сказать. А если узнают в Совете, что я помогаю Дрейвену протащить новый налог...