Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 7

— Это же ещё до провозглашения Империи, если я не ошибаюсь.

— Да-да, — кивнул Михаил Михайлович. — Пётр ещё не родился. Так вот! В тот год Тишайший учредил Тайный Приказ и все антикоррупционные функции потихоньку перешли к нему, а подобные «конторы по борьбе с лихоимством» по всей стране были расформированы.

— Но не здесь? — догадался я.

— Но не здесь, — Панкратов улыбнулся и подкрутил ус. — Видимо, для кого-то это было слишком выгодно. А хотя… может быть зря я на людей грешу? Может быть, и впрямь забыли? Не суть. Едем дальше: в 1711-м, при петровских реформах, тайников разгружают от мелочей и коррупция на местах больше не в их компетенции. Специально для этого появляется фискальная служба. В Переславле же смотрят на всё это дело и думают: а зачем менять шило на мыло? Названия разные, суть одна. И «контора» работает дальше.

— Та-а-а-ак…

— А теперь, как говорится, «внимательно следим за руками». В 1905-м формируется кабмин. Фискальную службу переименовывают в управление экономической безопасности.

— А в Переславле никакой фискальной службы нет, — я аж хрюкнул от накатившего веселья. — И значит переименовывать нечего.

— Именно! «Контора» держится. Дальше первая мировая, магический бум, вторая мировая и прорыв марокканской аномалии. Не до того законотворцам было, сами понимаете, потрясение за потрясением. Ну а когда всё утихло, посмотрели из Москвы на «контору», покрутили пальцем у виска и спросили…

— Что такое «лихоимство»?

— Ну и об этом тоже наверняка спросили, — улыбнулся Панкратов. — Но сперва: не повредились ли вы там в своём Переславле головой? Ну и упразднили «контору» к чёртовой матери. Причём упразднили, полностью уверенные в том, что это дублирующий орган и всё в полном порядке.

— Красота.

— А было это буквально вчера. В 1960-м, то есть за год до первого полёта в космос.

— Обожаю Русь-матушку, — я снова хохотнул. — Так. Ну что ж? Будем работать.

Ещё как будем! Не до конца понимаю мотивы Величества, но могу предположить, что он расценивает моё назначение как испытание. Дескать, вот тебе мёртвое ведомство, вертись как хочешь, поднимай с нуля, страдай, превозмогай, ломай себе голову.

Однако по факту для меня это настоящий подарок. Ведь если всё правильно организовать, то антикоррупционное ведомство станет бездонным источником кармической энергии. Лучше и придумать сложно. Так что я теперь на своём месте, и даже добиваться ничего не пришлось. А помимо прочего, это отличная отправная точка для того, чтобы под шумок расследовать дело о так называемой измене отца.

Но работы теперь впереди и впрямь много.

— Думаю, логичней всего будет начать с помещения, — сказал я. — Нам же нужно где-то базироваться.

— Согласен, — кивнул Панкратов, нахмурился и пощупал через нагрудный карман свою корочку, а я продолжил размышлять вслух:

— Здание мэрии, отделение полиции и прочие административные корпуса нам не подходят. Врага нужно держать близко, но не настолько, верно?

— Верно.

А тайник меня, кажись, совсем не слушал. Слишком уж какой-то озадаченный, он сейчас целиком и полностью сосредоточился на массаже удостоверения.

— Михаил Михайлович? Что-то не так?

— Нет-нет, — явно соврал Панкратов. — Продолжайте, пожалуйста.

— Хорошо. Административные корпуса нам не подходят, предоставлять для нужд «конторы» собственный дом я не собираюсь, а значит…

— Ай-ый! — из кармана тайника повалил дым.

Михаил Михайлович вскочил на ноги, и едва успел вытащить корочку из кармана до того, как она вдруг вспыхнула. Панкратов пару раз дунул на неё, — чем, по правде говоря, лишь раззадорил огонь, — затем принялся перекидывать документ с ладони на ладонь, но в конце концов сдался и:

— Ать! — выкинул его в жаровню.

Явно магическим образом, удостоверение прогорело дотла за считанные мгновения, как комок тополиного пуха. Панкратов же прошипел что-то неразборчивое, схватился обожжёнными пальцами за мочку уха, и перевёл взгляд на меня.

— Потом объясню, — пообещал он и попытался напустить на себя вид человека, который только что не тушил документы. — По дороге сюда я видел офисное здание. Высокая такая зеркальная стекляшка с баннером «сдаются офисы». Предлагаю обосноваться там.

— Как вариант, — я подыграл и сделал вид, что ничего странного не заметил. — Но я не очень-то жалую новые районы, если честно. Центр мне куда милее. Это во-первых. А во-вторых, на какие деньги?

— На казённые, само собой. Город обязан выделить нам бюджет.

— Согласен. Но я бы предпочёл чуть отложить знакомство с градоначальниками и использовать эффект неожиданности по максимуму.

— Боюсь, Сергей Романович, никакой неожиданности не получится, — Панкратов окончательно успокоился и сел на место. — Слишком уж громко вы появились в городе. Да так, что инцидент в банке приказали замять с самых верхов.

Приказали замять? Ага. То есть про это можно забыть, что очень-очень хорошо. Пускай я прав по всем фронтам, но при наличии фантазии и злого умысла по отношению ко мне, в той мясорубке можно углядеть «превышение пределов необходимой самообороны». А это и суды, и время, и прочий геморрой.

Но в другом Панкратов не прав.

— На поклон в администрацию я всё равно не побегу, — сказал я. — Во всяком случае не сразу. И уж тем более за тем, чтобы чуть ли не с порога просить деньги. Да, «неожиданность» тут не то слово… действительно, я ошибся в формулировке. Есть другое хорошее определение тому, что я задумал.

— И какое же?

— Саспенс.

Михаил Михайлович криво ухмыльнулся.

— Надо начать работать своими силами и взять за задницу какого-нибудь мелкого чинушу ещё до того, как мы познакомимся с мэром. Быстро. Молча. Жёстко. И уж только потом сказать «здрасьте». А до тех пор пускай из окон городской управы будет виден акулий плавник, что гуляет по городу и постепенно сжимает кольцо. Как по мне, на этом можно замечательно сыграть.

— А вы полны сюрпризов, Сергей Романович, — сказал тайник с явным одобрением в голосе.

Но вернёмся к поискам помещения. Я действительно не хочу в новостройки, потому что… не хочу. Жить в городе с почти тысячелетней историей и проводить бо́льшую часть дня в панельном лабиринте? Ещё и платить за это из своего собственного кармана? Да ну к чёрту.

— Так, — внезапно в голову пришла идея и я схватился за папку. — А где располагалась «контора» до того, как её упразднили?

Не могу сказать, что ответ нашёлся быстро, — пришлось изрядно повозиться, — но когда нашёлся…

— Сказка! — сдержать эмоции не получилось. — Плещеевская, дом один!

Михаил Михайлович не отреагировал никак. Приезжий из Москвы тёмный человек, он по незнанию не мог разделить моих восторгов.

Я же в свою очередь уже понимал, где это находится. А именно: в самой мякушке старого двухэтажного Переславля. Рядом и сквер, и городская площадь, и Дворец Культуры, и отделение РосМаны, — суд со зданием мэрии тоже в пешей доступности. Плюс ко всему, если я ничего не путаю, то здание стоит на берегу реки. А это и красиво, и в получасе ходьбы отсюда.

— Приказом от такого-то числа за подписью такого-то, — прочитал я вслух. — Такая-то половина дома отдана в безвременное пользование такому-то ведомству, — папка захлопнулась. — «В безвременное», — просмаковал я формулировку. — Ну что, Михаил Михайлович? Предлагаю прогуляться и посмотреть кто сидит на наших законных метрах…

Судя по документам, «Конторе» причиталась та половина здания, что обращена к реке. Поэтому интересующий нас фасад мы увидели ещё издалека, когда переходили через мост. Красивый аккуратный дом приятного жёлтого цвета с белым межэтажным поясом лепнины, а на нём две вывески.

— Интересно, — сказал Панкратов и ненадолго остановился, а я вслух прочитал:

— «Парославль».

Стоит отдать должное — простая, но изящная игра слов. «Пар» и «Переславль». Если бы по какой-то неведомой причине, — например, под влиянием мозгового паразита, — я решился бы открыть собственную кальянную, то за такое удачное решение отвалил бы маркетологам премию.