Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 29

— Так…

— А теперь представьте, что за безнадёгу вы испытываете в этот момент, — попросил я. — И придумайте как избежать дуэли. Но только быстро! На обдумывание есть несколько секунд, ведь вызов вам бросили не заочно и когда-то давно, а прямо здесь и сейчас, в присутствии вашей семьи. Что первое приходит вам на ум, Михаил Михайлович? Не подбирайте слова, и не бойтесь меня обидеть. Я же только что указал на ваше происхождение, верно? Так вперёд, сравняйте счёт!

— Хм-м-м…

Панкратов крепко задумался. Да так крепко, что даже усы начал терзать — схватился за правый и как давай таскать его из стороны в сторону.

— Быстрее, Михаил Михайлович! На вас все смотрят! Не ударьте в грязь лицом!

— Ну допустим, — сказал Панкратов и прокашлялся в кулак. — Наверное, я откажу вам в дуэли, потому что…

— Таа-а-а-ак…

— Потому что…

— Ну-у-у-у…

— Потому что мне противно марать руки об сына изменника?

— Точно!

Я аж с кресла подпрыгнул. Значит, я верно анализирую людей, и это действительно первое, что приходит на ум.

— А это ведь, согласитесь, оскорбление несколько иного порядка, — продолжил я. — Тут уже не моя персональная честь задета, а честь семьи. Честь рода. Ну а дальше…

Дальше я рассказал Панкратову о том, что будет дальше. А также о том, какую роль прошу его сыграть в грядущем спектакле.

— Без вас у меня ничего не получится, Михаил Михайлович, — сказал я. — Помогите. Пожалуйста.

И в тот же самый момент приехала пицца. Я попросил Панкратова посидеть, подумать и составить список вопросов по теме, а сам пока что сбегал вниз. Забрал коробки, рассчитался с курьером, и чтобы дать тайнику чуть побольше времени, полюбовался на мост через Трубеж. В оранжевом свете фонарей было в нём что-то особенно милое.

— Тха Кай Бок! — постучался я в дверь, а затем вручил тайке коробку с её маргаритой и по привычке наорал: — ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!!!

— Тха Кай Бок, — кивнула та и заперлась у себя в каморке.

— Итак, Михаил Михайлович, — я положил остальные коробки на офисный стол, открыл первую попавшуюся и взял кусочек. — У вас остались вопросы?

— Остались, — кивнул Панкратов. — И довольно много. Первый: ты действительно настолько в себе уверен?

Вот мы и обратно на «ты» вернулись.

— Уверен. Смею напомнить вам об инциденте в переславском банке. Я умею за себя постоять, Михаил Михайлович, не сомневайтесь.

— Ну допустим. Тут верю. Тогда вопрос второй: ты уверен в том, что это не дойдёт до Его Величества?

— Ни в коем разе. Я не допущу. В самом крайнем случае съем улики.

— Ладно, — едва заметно улыбнулся Панкратов. — И наконец последний вопрос: чего ты так прицепился к этому Григорьеву? Из-за странной закупки на сто сорок тысяч рублей? Не мелковато ли, Сиятельство?

— Я уверен, что там скрывается что-то действительно стоящее.

— И личные мотивы тут не при чём?

Отвечать я не стал, и решил тактично промолчать. Не хотелось врать Панкратову, он этого явно не заслуживает. А личные мотивы… так ведь они и есть настоящий драйвер всей этой авантюры. Ведь если в этой грёбаной артефактной мастерской найдётся что-то такое, что укажет на подставу отца Григорьевым…

— Ну так что, Михаил Михайлович? — спросил я. — Мы договорились? — и вгрызся в кусок пиццы.

— Я постараюсь, Сергей Романович. Ничего не обещаю, но очень постараюсь…

Наступило утро. Егор Егорович умылся, причесался, широко улыбнулся новому дню и спустился вниз. Завтракать.

Выглядел граф именно так, как его и представлял себе Сергей Каринский. За тем единственным исключением, что с простатой Егора Егоровича всё было в полном порядке, — есть ещё хорошие лекари в провинциях. Так что ни о каких пульсациях даже речи не шло.

На завтрак — тост, омлет, нарезка финского сервелата и блинчики со сгущёнкой. И всё как обычно, и всё как всегда… шло до тех самых пор, пока в столовую не ворвался до безобразия озадаченный камердинер Его Сиятельства.

— Егор Егорович, к вам граф Каринский!

— Опять? — удивился Григорьев.

Вчера вечером этот сопляк пытался пробраться на его закрытый объект и нёс какую-то околесицу про «лихоимство». И ещё вчера Григорьев подумал, что парень сошёл с ума. То есть не: «ой-ой-ой, смотрите как странно он себя ведёт», — а в прямом смысле этого слова. То есть человека срочно нужно отвести в ПНД, ведь он себе прямо на ходу новую биографию выдумывает.

Ну а что тут удивительного?

Отца посадили, имущество отобрали, из Академии выгнали, вот и тронулся умом от горя. Увы и ах, от этого не застрахованы ни молодые, ни аристократы. Жаль, конечно, но что теперь поделать?

— Ты же не пустил его в дом? — уточнил Егор Егорович у камердинера, на что тот лишь виновато опустил глаза. — Понятно. Попроси подождать пять минут.

— Конечно, Ваше Сиятельство.

Обходными путями, чтобы не встретиться в холле с незваным гостем, Егор Егорович поднялся к себе наверх и переоделся из халата во что-то более приличное. Строгие брюки, пиджак с длинными фалдами, платочек на груди.

Всё-таки встреча графа с графом должна быть обставлена как полагается, пускай даже один из них без пяти минут городской сумасшедший.

— Сергей Романович, — сказал Григорьев, спускаясь вниз по парадной лестнице. — Добрый день, Ваше Сиятельство.

А тот в свою очередь пристально рассматривал семейные фотографии на камине. Одну из них даже держал в руках.

— Какие же вы все… блондинистые, — с плохо скрываемым разочарованием сказал Каринский, чем лишь укрепил веру Григорьева в душевную болезнь паренька. — Кровосмешение, не иначе.

— Простите?

— Не прощу, — Каринский поставил фотографию на место и твёрдой поступью зашагал в сторону графа. — Егор Егорович, вчера вы позволили себе посягнуть на мою дворянскую честь и достоинство. Вы оскорбили меня в присутствии своих людей и моей спутницы, послав меня к чёртовой матери.

Признаться, Григорьев потерялся и не нашёл что ответить. Да и не вопрос это был вовсе, а утверждение. «Предъява», выражаясь языком нового русского дворянства.

— Теперь я нахожусь в полном своём праве, чтобы призвать вас к ответу и к кодексу чести. Я требую сатисфакции, — совершенно буднично и спокойно, парень достал из заднего кармана брюк пару перчаток и бросил их Григорьеву под ноги. — Я вызываю вас на дуэль…

«Точно сумасшедший!» — подумал Егор Егорович.

— Сергей Романович, боюсь вы неправильно меня поняли, я…

— Хватит мямлить, граф! — крикнул Каринский.

А тем временем в холле потихоньку становилось людно. Служанкам приспичило убраться именно здесь и именно сейчас, садовник за окном застыл с раскрытым ртом, и на шум поспешил явиться старенький тесть Его Сиятельства. А ещё дети! Вон над диваном торчат хвостики младшей!

— Или вы хотите сказать, что ваше слово ничего не стоит? Вы пустобрёх, Ваше Сиятельство?

От таких слов Егор Егорович вскипел моментально. Адреналин ударил в голову, и захотелось просто-напросто сунуть сопляку кулаком в лицо, но… то лишь сперва.

Следом за горячкой накатил животный страх. Пришло осознание того, что Каринский, похоже, действительно хочет дуэли, — буквально нарывается на неё. «Зачем?» — другой вопрос, ведь страх причин не ищет. Страх направил мысли Григорьева в совершенно другую сторону:

Сергей Романович боевой маг в самом расцвете сил. Ещё и сумасшедший с недавних пор, отчего становится лишь более серьёзным противником.

Нет!

Паника-паника-паника! Нужно как-то выйти из положения, и выйти с достоинством. А как? Как поставить наглеца на место и при этом избежать драки? «Ну точно!» — просиял Егор Егорович и похвалил себя за сообразительность.

— Боюсь, вы не в себе, — сказал он. — И драться с вами, уж извините, ниже моего достоинства. Вы сын предателя, Каринский. Вам больше нет места в высшем свете, успокойтесь. И покиньте мой дом немедля, пока я не вывел вас силой.

— Сын предателя? — Сергей вскинул брови. — То есть теперь вы оскорбляете мою семью?