Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 28

Наглости ребятам явно не занимать.

— Боюсь, вы меня не поняли, — сказал я. — Именем Его Величества я уполномочен провести инспекцию.

— Нет, не уполномочены. Будь вы уполномочены, Егор Егорович бы знал.

— Что ж. Тогда звоните Егору Егоровичу и передайте всё то же самое, что я вам сказал. Посмотрим, что он ответит.

— Воля ваша.

И охранники исчезли за дверью, оставив нас с Рыжиковой наедине.

— Ксюш?

— Чего?

— Кто из нас должен всякими умными словами сыпать? Ты или я?

— Я.

— Так а почему ты тогда молчишь?

— Страшные, — ответила девушка. — Ты же видел, да? У них… автоматы!

Вместо ответа я улыбнулся и чуть приобнял Рыжикову.

— Ты не сердишься, что я с тебя сегодня так много спрашиваю?

— Нет, — Ксюша задумалась. — Это правильно. Так и должно быть, ты же руководитель.

— Прекрасно, что ты это понимаешь.

В качестве точки в этом диалоге, я поцеловал девушку в нос. Стоим дальше. Ждём. И тут вдруг туча набежала. Вот только не на солнце, а на лицо Ксении Константиновны. В глазах испуг, а губы в гусиную жопку сжались и набок съехали.

— Что-то не так?

— Кхм… наверное. Серёж, ты только не ругайся, пожалуйста, — затараторила она. — Я ведь ещё только учусь, и опыта нет, и зелёный цербер теоретик, ты ведь сам говорил, что…

— Успокойся, — попросил я. — Говори по сути.

— Кажется, я кое-что не учла. Сначала была уверена, что нам можно на ревизию, а теперь что-то вот вообще не уверена. Я ведь с документами из папки даже близко к 1912-му году не приблизилась, так что в бумагах про магию и слова нет. А в более позднем законодательстве есть такое понятие, как «магические секреты рода», и «артефакторика» там чуть ли не первым пунктом прописана.

— Понятно, — выдохнул я. — Ну да, поэтому и спутниковый снимок был размыт. Как я сам-то сразу не догадался?

— Извини, Серёж, — Рыжикова виновато опустила глаза.

— А арестовать? — спросил я, но тут же сам себе ответил: — Арестовывать графа уполномочена только лейб-гвардия. Плохо. Очень-очень плохо.

А охрана тем временем уже вернулась.

— Заранее прошу простить меня за грубость, Ваше Сиятельство, — сказал один из мужиков. — И учесть, что это не мои слова. Егор Егорович попросил передать, чтобы вы катились к чёртовой матери со своими игрушечными проверками.

Что ж…

А вот и новый план поспел!

— Честь имею, — сказал я, взял Ксюшу под локоток и двинулся к машине Шапочки.

— Серёж? — испуганно прошептала Рыжикова. — Ты чего задумал? Ты же не станешь через забор перелезать, да?

— Ни в коем случае, — улыбнулся я. — Лазанье через заборы есть занятие, которое, мягко говоря, не достойно графа. И раз уж мы заговорили о титулах… Если в этот раз я не могу использовать своё должностное положение как начальник «конторы», тогда мне придётся использовать статус аристократа.

— Это как?

— Всё просто, душа моя. Егор Егорович послал меня к чёрту. Причём сделал это не просто прилюдно, а через своих холуев, что как бы усугубляет. Тем самым Его Сиятельство оскорбил меня до глубины души…

— Серёж.

— … и моя тонкая душевная организация просто не позволяет снести такую обиду…

— Серёжа, не надо.

— … тем более что само моё происхождение претит жить в бесчестии. И выход у нас теперь один, Ксения Константиновна.

— Серёжа, пожалуйста, не делай этого.

— Я вызову графа на дуэль…

Глава 11

Про четыреста подписей и ушастого негодяя

— Я не разделяю ваши методы, Сергей Романович, — без тени иронии заявил Панкратов. — Это очень плохая идея. Серьёзно.

— Не разделяйте, право ваше, — я откинулся на спинку кресла. — А идея очень даже хорошая.

На улице начало темнеть. Рабочий день Ксюши и Брюллова закончился уже давно, а потому ребята разъехались по домам, — и без того сегодня задержались. Так что мы с Михаилом Михайловичем остались вдвоём, и впереди было весьма долгое обсуждение. А чтобы оно пошло чуть веселее, на ужин я заказал пиццу.

И кстати!

Сам заказ был нашей первой настоящей коммуникацией с Тха Кай Бок. При помощи переводчика на телефоне, мы спросили какую именно пиццу заказать на её долю. И уж не знаю, то ли тайка оказалась ценительницей классики с тонким вкусом, а то ли из природной скромности выбирала из самых дешёвых, но попросила она себе самую обычную маргариту.

Так…

Ладно. Доставка должна приехать с минуты на минуту, но как бы не урчал от голода желудок, неплохо было бы вернуться к делу.

План у меня уже готов. План составлен и действительно хорош, но в нём есть такая дыра… не дыра даже, а дырень. Дырища! И если её никак не залатать, то сразу же посыплется всё остальное. Так что мне буквально необходимо перетянуть Панкратова на свою сторону, убедить его использовать свои связи и пойти на одну очень рисковую авантюру.

Но сперва объяснить что к чему, конечно же.

— Идея очень даже хоро-ша-а-а-а, — нараспев повторил я. — Просто вы не знаете, что я задумал.

— Смертоубийство вы задумали, Сергей Романович. Подсудное дело. Я вам не просто помогать не стану, а даже постараюсь воспрепятствовать…

Я уже потерялся, где, когда и при каких обстоятельствах мы с Панкратовым разговариваем на «ты», а при каких на «вы». Но вот сейчас тайник, по всей видимости, выбрал тактику холодной вежливости. И надо бы вывалить на него главное, чтобы потеплел.

— Никакой дуэли не будет.

Михаил Михайлович откатился на стуле чуть назад и скрестил руки на груди.

— Продолжайте, Ваше Сиятельство, прошу вас.

— Что есть дуэль? — задал я риторический вопрос. — Правовая ловушка. Вот представьте, идёте вы по улице, никого не трогаете. С дамой или без… на самом деле всё равно, но пусть лучше будет с дамой. Представили?

— Довольно ясно.

— Отлично. А теперь представьте, что вы видите, как толпа негодяев в подворотне избивает девушку. Или дедушку. Или вообще бабушку, милую такую, в платочке, с полной авоськой бездомных котят. Но! — я поднял палец вверх. — Помимо прочего вы видите, что за спинами у негодяев школьные рюкзаки, а рожи их сплошь покрыты юношескими прыщами. То есть совершеннолетия они явно не достигли. Прямо вот сто процентов.

— Так.

— Помочь бабушке и надавать соплякам по шее — это верный путь в тюрьму, потому что закон встанет на их сторону. Детишки же. А не помочь при всё при этом, значит поссориться с самим собой и прослыть… не то, что лохом, простите за моветон, а недочеловеком даже.

— Все ещё не понимаю, к чему вы ведёте, Сергей Романович.

— А веду я к тому, что дуэль для современного аристократа точно такая же ловушка. Согласишься и ты преступил закон Его Величества. Откажешься — ещё хуже, посрамил свою честь. Вы, Михаил Михайлович, всерьёз об этой дилемме никогда не размышляли, происхождение не то…

— Спасибо, что ткнули меня носом в моё происхождение, Ваше Сиятельство.

— Это я специально, — улыбнулся я. — Нарочно обидел вас, и сейчас даже объясню зачем. Так вот. Вам, Михаил Михайлович, подобное не грозит. А тем временем каждый аристократ от барона и выше живёт на пороховой бочке и время от времени вынужден изобретать способы проскользнуть в узкую щёлочку между уголовным кодексом и кодексом чести. То есть, говоря чуть проще, грамотно съехать с дуэли.

— Всё равно не понимаю.

— Всё-всё-всё, перехожу к главному. Представьте, Михаил Михайлович, что вы граф Григорьев. Вы мужчина чуть за пятьдесят, у вас есть много денег, дар артефакторики, небольшой лишний вес и ритмичная пульсация в простате. При этом вам очень нравится жить. Есть для чего, и есть на что. И вот, в какой-то момент вам бросает вызов некто Сергей Каринский. Молодой, сильный и невероятно красивый. Стабильный криомант, на минуточку, и почти что выпускник Академии. Ещё и лучший на курсе. То есть вот вообще вам не ровня.

— Восхваление самого себя сейчас тоже было нарочно?

— А как же! — хохотнул я. — Это я вас на эмоции вывожу. И да, чуть не забыл. При всём при этом Каринский утверждает, что он оскорблённая сторона. А это значит, что согласно дуэльному кодексу, он имеет право выбрать оружие. Конечно же он выберет магию, и конечно же расшибёт вам голову ледышкой в первую же секунду после отмашки секундантов.