Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 26

Его и токарем сделали. Угнисос с Карлисом — Карлушей и главплотником собрали и наладили первый в мире токарный станок на велосипедном приводе. И балясину им прямо на округлившихся глазах за десять минут Иоганн выточил. Сейчас эти балясины и точит уже третий день Клаус. Пришлось ещё и велосипедиста привлекать. Герда села, попробовала, но быстро устала и сдулась. Это попробовать интересно, а работать совсем не интересно. Она поступила круче самого Тома Сойера, тот за работу по побелке забора огрызки яблок брал, а эта пигалица додумалась до продажи за пфенниг час на лисепеде педали покрутить. Пфенниги у детворы есть, Иоганн честно за янтарь и мыло расплачивается. Маленькие монетки горстями по дорфам ходят. Монетки есть, а вот лисапеда ни у кого нет. Так Герда час рабочего времени продаёт за пфенниг и очередь от обеда и до забора стоит.

Янтарь пока Иоганн боится под резец подставлять. Пусть Клаус и велосипедисты опыта на балясинах наберутся, чтобы без рывков, плавно. А ещё чтобы научился парень на разных скоростях работать. Неизвестно же янтарь лучше обрабатывать, когда он медленно крутится или быстро.

Ну и семь рукомойников ещё с собой Георг повезёт. Теперь быстрее дела пойдут, у главплотника Игнациуса появился третий помощник. Во время последнего визита в Ригу Георг, как и обещал, нашёл бондаря. Искал среди тех, кто был из спалённых ворогами предместий Риги. Не совсем бондаря, но нашёл староста. Сам бондарь убит, жена убита, дочь старшая тоже, а вот сын семнадцати лет, его младшая сестрёнка и совсем уж младший пятилетний братик выжили. Их Георг и привёл к Иоганну, когда они из Риги выбрались. Продавались они набором. Пришлось набором и брать. Тринадцатилетняя белобрысая, всегда зарёванная, девчушка была обласкана бабкой Лукерьей и приставлена к посуде. Население замка росло и росло, и еды теперь Лукерье приходилось в три раза больше готовить, и что удивительно, все, пожрав, не бежали миски мыть, а кидали просто их в корыто. Удивительные люди. Так что Лизка, а на самом деле Лазда (лещина) не обузой и довеском к бондарю малолетнему оказалась, а ценным приобретением. Ну, а маленького Гелминаса, как и кузнеца, тут же переименованного в Гену, и его взяла на попечение Герда. Бегает за ней хвостиком, а датчанке это в радость.

Бондарем, хоть и учился всю жизнь у отца, Радослав (Радик) оказался средним. Нет, делал рукомойники он очень качественно, ни один не бежал, но больно медленно. В два дня один выдавал. Главплотник, однако, не ругал парня, а наоборот подбадривал, мол с опытом скорость придёт, главное, чтобы качество не ушло.

Мыла наварили всего пятьдесят кусков. Снег и перед этим сплошные дожди неделю, резко увеличили трудоёмкость и энергоёмкость производства соды из водорослей. Пришлось набирать водоросли в котёл и уже под ним разжигать костёр. Сначала водоросли высыхали и только потом вспыхивали. При этом дров уходила уйма. Зато сода стала чище и мыло из-за этого почти уже белым получалось. Герда попросила главплотника Игнациуса сделать круглую и овальные разборные формы, а Иоганн, когда увидел готовые куски, подсказал обработать ножом края и потом зашлифовать. Куски получились обтекаемой формы, как в будущем их продают. Красота.

— Святой отец, — провожая караван в Ригу, напомнил преподобному Мартину Иоганн, — вы глаза не отводите, не мямлите. Разведите руками. Мол, издох брат Сильвестр. Только приехал и сразу сильно занемог и через день представился, схоронили на вашем погосте.

— Грех это, Иоганн, — тяжко вздохнул отец Мартин.

— Он ведь помер бы в монастыре, и здесь ещё неизвестно выживет ли, так что это не ложь и не грех — это вероятное событие. Я за вас помолюсь, чтобы это «предположение» вам Господом простилось. Вон, и отче Иакова попрошу за вас помолиться. От схизматиков и ортодоксов богу быстрее молитва доходит. Вы же знаете греческий, дословный перевод греческого слова «ὀρθοδοξία» («ортодоксиа»), буквально — «правильное славление (прославление)».

— Ох, Иоганн, правильно говорят, многие знания — многие печали. Может не надо тебе греческий учить?

Событие тридцать девятое

«Месть — это блюдо, которое надо есть остывшим». Это сказал Сталин. Месть — это блюдо, которое подают холодным! А это сказал Александр Дюма в книге «Граф Монте-Кристо». И потом само собой, как всё хорошее, американцы, они же америкосы, они же пиндосы, украли. Ну, и понятно, теперь все считают, что это Дон Вито Корлеоне сказанул в «Крестном отце». Конечно же, американцы сказали. Американцы они вообще сказочники.

Иоганн про мстю аббатисе не забыл. Причинять добро и наносить пользу — любимое занятие попаданцев. И Иван Фёдорович, обдумывая месть страшную, решил, совместить три этих мероприятия. Будет одним и тем же действом наносить пользу крестьянам, готовить мстю и причинять добро обитателям замка.

Вызвал он управляющего Отто Хольте и велел ему посадить всех крестьян за переборку пшеницы. Нужны большие зёрна, заражённые спорыньёй.

— Чёрные такие большие…

В ответ Иоганн выслушал целую лекцию про ведение хозяйства в отдельном взятом баронстве. И оказалось, что всё, чему его учили в школе на уроках Истории, про кровопийцев помещиков, издевающихся над бесправными нищими и забитыми крестьянами — это неправда.

Скорее, крестьяне — это арендаторы. Да, есть что-то типа барщины и церковной десятины, но это как налог. И никто заставить крестьянина работать просто так, не может. Заплатить налог — это да, заплатят, а пересыпать из пустого в порожнее за спасибо не будут.

— Выдай мне ведро пшеницы, — Иоганн для начала решил сам с проблемой спорыньи разобраться, а потом уже идти в люди, — и ведро ржи… и ведро овса… и ведро ячменя.

Тут проблем не возникло. Типа: «Дили-дили, трали-вали, это братцы мне по силе, откажусь теперь едва ли». Принёс лично ведро ржи Отто. С него Иоганн решил начать переборку. И даже заодно новый сорт ржи вывести. В две кучки перебирал. В одну откладывал зёрна, заражённые спорыньёй. Это крупные, длинные черные на хвосте немного искривлённые зёрна отбирались легко, их отличить от незаражённых труда не составляло. Во вторую горку парень отбирал просто крупные зёрна, никакими спорыньями не заражённые. На переборку ведра у него ушло часа два. С непривычки сначала из общей кучи выбирал и уже потом догадался брать жменями и в один ряд рассыпать по столу. Пошло гооораздо быстрее. Результат получился такой. На ведро пришлось три четверти стакана зёрен, заражённых спорыньёй. Стакан неправильное слово. Это такая кружка керамическая в виде круглого стакана. Иоганн сначала ведро перемерил. Получилось пятьдесят стаканов. Если принять стакан за двести грамм, то всё правильно, в ведре деревянном десять литров.

— Блин, смотри, Отто, что получилось! — прибежал к управляющему пацан, — Тут больше полутора процентов ржи заражено спорыньёй, а при двух это беда бедовая, люди травятся, болеют, дети умирают.

Управляющий высыпал зёрна из стакана на стол?

— Хорошие крупные зёрна? Чего ты кричишь, Иоганн, опять тебя какие-то бесы одолевают?

— Вот хорошие и крупные зёрна. Именно такие надо отобрать и весной посадить…

— Это озимая рожь…

— Да? Ну, чёрт с ним, осенью посадить. А весенней… летней… ай! Во, яровой ржи у нас нет?

— Есть и рожь яровая, и пшеница, — Отто перебирал пальцами больные зёрна, — Я что ты говорил про проценеты? Что это?

— Процент? Это — сотая часть. Эти рожины… рожи… семена… зёрна больны спорыньёй. Нужно, чтобы они не попадали в пищу, их нужно перебрать и весной не сажать, споры грибов ещё несколько лет будут в земле, нужно там горох сажать первый год, второй морковь, свеклу, капусту и прочую репу, чтобы все споры вымерли.

— Споры? С кем споры? Почему умерли?

— Ладно, замяли.

Лекцию читать было некогда, и Иоганн решил действовать проверенным способом. Вздорная дочка датчанки нашлась, естественно, на кухне. Ждала пирогов.

— Герда, есть очень денежное дело. Для твоей тимуровской команды. Тебе понравится.