Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Лекуте Клод - Страница 38

Städel Museum, Frankfurt am Main

Фульгенций Мифограф (468–533) предложил следующую этимологию имен этой пары: Орфей происходит от oreafone, то есть «лучший голос», а имя Эвридики (Eurydice) означает «глубокое суждение»[344].

Миф об Орфее встречается даже в Северной Америке, в сказаниях индейцев-чероки. Конечно, там мы имеем дело с адаптированным местным вариантом этого мифа, однако его структура остается неизменной. Умершая женщина становится пленницей в царстве мертвых, поскольку был нарушен запрет:

В средневековых видениях часто описывались путешествия в загробный мир. Но в какой мере эти видения были продуктом коллективной памяти и представлений? Частично ответить на этот вопрос могут народные сказки, богатые на подобные сюжеты. Их герои и героини отправляются в иной мир и, столкнувшись с пространством неизведанного, страхом и разнообразными противниками, возвращаются оттуда другими людьми — так это путешествие становится и путем инициации. О том же, по сути, говорят и видения: путник возвращается из своего экстатического путешествия с новым знанием, в результате чего его поведение радикально меняется.

Чтобы понять, насколько устойчивы определенные менталитеты или образы мышления, нам придется обратиться к малоизвестным повествованиям. Фундаментальные антропологические вопросы — о жизни, смерти и сновидениях — будут возникать, пока существует само человечество. В сказках и легендах загробный мир часто трансформируется в потусторонний, и для того, чтобы найти описания именно загробного мира, нужно обращаться к редким специализированным сборникам фольклора.

Богатейший материал подобного рода можно найти в цыганских сказках[346]. Загробный мир там может находиться на горе, в пещере или внутри горы, охраняемой девятью белыми собаками. Душа умершего отправляется туда, когда начинает разлагаться тело, и этот трудный страшный путь занимает девять лет. Ей нужно пройти через семь сталкивающихся гор (напоминает греческие Симплегады); встретиться с преградившей путь змеей, которая требует меда и молока; накормить мясом девять собак и пересечь дюжину пустынь, над которыми свирепствуют острые как нож ледяные ветра. Родственники сжигают одежду и постель усопшего, чтобы обеспечить тому немного тепла, и дают ему в дорогу молоко, чтобы он не застрял между мирами. В загробном мире покойные ведут такую же жизнь, какую вели до смерти, и сохраняют все свои особенности: слепой остается слепым, калека — калекой. Однако человек не может попасть в загробный мир, если тело его не было омыто, если при жизни он не сжигал или не уничтожал другим образом свои остриженные волосы и ногти.

Загробный мир представлен также Кошачьей горой, названной так потому, что ее населяют сотни душ грешников, превращенных после смерти в кошек. Эти души должны оставаться там долгие годы, прежде чем смогут отправиться в царство мертвых (them mulengre). Кошачью гору окружает стена огня, который гаснет лишь в ночь святого Иоанна. Генрих Влислоцкий записал несколько сказок, основанных на этих поверьях[347].

Также цыгане верят в то, что души грешников превращаются в черных ворон и, прежде чем им будет позволено попасть в загробный мир, должны прожить в этом виде долгое время. Души, ожидающие отправки в загробный мир, делятся на три категории: утопленники, чьи души принадлежат духам воды, которые держат их в горшках; убитые, чьи души вселяются в диких животных и остаются таковыми, пока не умрет их убийца, а душа его также не вселится в животное; и души тех, кто умер в своей хижине или шатре (tan, tanya), они блуждают по земле, иногда возвращаясь в свои тела (trupos), пока те не разложатся.

Можно вспомнить, что в одной из сказок братьев Гримм (№ 29, сюжет AT 431) требовалось пересечь реку, чтобы найти вход в преисподнюю, и был он черен и покрыт сажей.

В фольклоре и народных традициях путешествие в загробный мир происходит не во сне или в трансе, а физически, в жизни. Вот один из примеров. На основе эстонских народных песен писатель и врач Фридрих Рейнгольд Крейцвальд (1803–1882) создал «Калевипоэг» — реконструкцию эстонского национального эпоса, трагической истории о жизни сына Калева[348]. В XVIII и XIX песнях описывается его спуск в иной мир — замкнутое пространство, двери которого открываются в пропасть, откуда поднимаются клубы дыма:

В этом эпизоде из жизни Калевипоэга перечислены все основные элементы путешествия в загробный мир: огонь, река, дым, тьма и слуги ада. Еще один ключевой момент — остановка течения времени:

Очевидно, что значительная часть мотивов, присутствующих в средневековых видениях, весьма архаична, и возникли они еще в дохристианский период, о чем свидетельствует фольклор. Также следует учитывать постоянный обмен между язычеством и христианством и даже элементы их синкретического смешения.

Чтобы подробнее изучить этот вопрос, мы обратимся к трем основным источникам справочной информации: «Индексу мотивов фольклорной литературы» С. Томпсона (обозначается здесь как «мотив», Приложение 3)[349], «Указателю сюжетов фольклорной сказки» А. Аарне и С. Томпсона («AT», Приложение 4)[350] и указателю Index Exemplorum Фредерика Ф. Тубаха («TU», Приложение 2)[351].