Мещерские сказы для детей. От Буры-яги до русалки-чамки - Адамович Надежда - Страница 11

Иные русалки обитали вовсе не в воде, а в поле, в лесу. Были и те, кто имел человеческий облик, и покрытые шерстью — в общем, разные.

Еще одно сказочное существо звалось алёной или алёнкой. В Шацком районе считали, что алёна — это проклятая женщина, но никто не помнил, кем именно она была проклята и за что. В приокских селах бабушки, наоборот, причисляли ее к святым. Ходила алёна по земле Русской, вроде ничего плохого не делала. А на Ильин день (2 августа) прощалась с земным миром и пряталась в воду. И тогда ее нрав портился: с этого времени купаться было нельзя — алёна могла утопить.

Когда человек не сумел разобраться в чем-то очень простом, несложном, о нем говорят: «Заблудился в трех соснах». А можно ли действительно заблудиться в трех соснах? Мещерские жители считают, что можно, и рассказывают об этом историю.

Сказ

Как-то надо было одной женщине пройти из села Малышево в село Иванково. Расстояние там — чуть больше километра, дорога известная. Вот идет она по тропинке, спустилась в ложбинку, обходит куст шиповника, поднимается на взгорок… Что такое? Перед ней — Малышево, откуда она вышла. А Иванково, куда шла, — за спиной. Повернулась, опять спустилась в ложбинку, обходит куст шиповника, поднимается — снова перед ней Малышево. Что за наваждение такое? Куда бы ни пошла, все равно поворачивает назад, в Малышево.

Хорошо, что той же тропинкой проходила старушка, о которой говорили, будто она поколдовывает. Заметив односельчанку, буквально крутившуюся на одном месте, бабушка велела ей сесть на землю, что-то пошептала, а потом пояснила: мол, с некоторых пор в этом месте поселился Блуд, то есть невидимое существо, заставляющее человека плутать (блудить) даже на открытом месте, в поле.

В иных местах его величают ласково — Баламут. Вообще обычно «водит» по лесу леший (или та же самая Березовая девка Вирька), и, чтобы прекратить его хулиганство, надо вывернуть одежду наизнанку. Но с Баламутом такое не работает: можно сколько угодно переодеваться — это ему только в радость. Справиться с ним помогает угощение: надо протянуть Баламуту краюшку хлеба с солью — ради этого лакомства он готов забыть о своих проделках. Можно, правда, применить и молитвы, и заговоры разные, однако простой человек не всегда умеет прочесть их правильно. Ну и наконец, известен еще один древний метод: если заблудился, то просто сядь или ляг поудобнее; не возбраняется даже подремать. А когда проснешься — сразу почувствуешь, куда надо идти. Мол, Блуд-Баламут разочаруется — ты не паникуешь, прощения у него не просишь, угощения тоже не даешь — и отступится. Конечно, все эти старинные способы направлены на одно: важно успокоиться и сосредоточиться. Понимая, что заблудился, человек начинает паниковать и способен зайти еще глубже в лес. Если же он спокоен и сосредоточен, то может вспомнить мельчайшие ориентиры и по ним выбраться на дорогу.

Анчуток знают в России повсеместно. Где-то они — нечисть с утиными лапками, где-то — черти, у которых пятки впереди. В Мещере да на Рязанщине анчутки — исключительно женского пола (потому непослушных и егозливых девочек часто называют анчутками).

Мещерские анчутки живут в потаенных местах: либо в глубине леса, либо там, где когда-то стояла деревня. Выглядят они как девчонки лет пятнадцати с распущенными волосами, в самой обыкновенной одежке: рубахе без вышивки, юбке или сарафане.

Замечено, что анчутки очень не любят мужчин. Бабы мещерские, которые имели с ними дело, рассказывали, что взъелись эти дикие девчонки на мужской пол из-за какой-то давней обиды. А с девками да бабами ссоры у анчуток нет, они даже могут помочь им в работе. Только вот будет ли прок от такой помощи?

Сказ

В старину жила в деревне баба одна вдовая. Как-то решила она прясть, а намыков (связок готового к прядению волокна или шерсти) у нее оказалось полным-полно, одной не справиться. Вот и решила кого-нибудь в помощь позвать. Раньше, в старину, деревни большие были, народу много. Пошла она соседей на подмогу звать. Но никто не откликнулся: своих дел немерено. Села она, вздыхает: «Вот беда-то какая, хоть анчуток зови». Только так подумала — кто-то в окно стучит.

«Кто там?»

«Да это мы, тетка Фекла, анчутки! Ты нас прясть позвала…»

Зашли девки, человек десять, все — кровь с молоком, со своими донцами[6] да веретенами. Уселись на лавку и давай прясть…

Всё почти спряли. Одна шепчет: «Давай, тетка Фекла, еще намыков. А то как кончатся намыки-то, дак мы твои волосья прясть начнем…»

Испугалась Фекла, по соседям побежала, насобирала у кого сколь намыков было, принесла. А анчутки знай себе прядут… И опять все спряли. И снова одна ей шепчет: «Давай, тетка Фекла, еще намыков. А то как кончатся намыки-то, дак мы твои волосья прясть начнем…»

Побежала Фекла по деревне, насобирала еще немного. Отдала анчуткам, а сама к одной знающей колдушке наведалась. Рассказала ей все, а знающая головой покачала и говорит: «Плохи твои дела, баба. Всегда, когда анчуток зовешь помогать, надо оговаривать, сколько нужно спрясть. А теперь что делать — ума не приложу… А скажи-ка ты им, что Варда-Вардея к тебе в гости идет. Да гляди, анчуток-то отблагодари, одари чем-нибудь».

Вернулась Фекла в избу к себе, а анчутки уж почти все попряли.

«Ой, девоньки, — запричитала она. — Придется нам работу закончить. Шла я сейчас улицей, встретила Варду-Вардею. Говорит: готовь, Фекла, угощение, сейчас к тебе приду…»

Как услышали анчутки про Варду, так работу бросили и домой засобирались. Ну а Фекла им за помощь самопряху отдала.

Прошло несколько дней спокойных. Сидит Фекла дома, вечеряет. Вдруг — стук в окно.

«Открывай, тетка Фекла, — говорят. — Мы к тебе прясть пришли».

«Да кто же вы такие?»

«А мы анчутки из Тумы (почитай, сто верст отмахали!). Прослышали, что тебе помощь нужна, прясть надо».