Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович - Страница 34

Коцюба выскочил из комнаты и через несколько минут привёл двух парней лет по девятнадцать.

– Эти? – спросил он Шабалтаса.

– Они.

На вопросы Супонина ребята отвечали охотно. Они заявили, что действительно сидели до полуночи с Шабалтасом, разговаривали о спорте. А потом пришёл милицейский патруль, и они, с третьим своим товарищем, пошли домой.

Когда Коцюба позвал сержанта милиции, который был ночью в патруле (он осматривал сейчас территорию спорт-комбината с группой работников розыска), тот узнал ребят и подтвердил всё, что они сказали.

– Ну, идите, ребята, – отпустил их Супонин, – фамилии только свои скажите.

– Я – Богдан Пляцушок, а он – Евгений Жбанов, – ответил парень в желтой тенниске.

В комнату вошёл старший лейтенант Мельников. Отозвав Супонина, он тихо сказал:

– Директор комбината считает, что кража велосипедов – дело бывшего завхоза, которого уволили за пьянство. Мол, хочет напакостить новым сотрудникам. Фамилия его Исаев. У него есть сын Виктор, бездельник, в прошлом судимый... Я хочу послать к ним на квартиру Полякова. Дай мне ключ, который торчал в дверях раздевалки.

В тот же день вечером Станислав Поляков побывал у Исаева. Тот встретил лейтенанта не очень любезно, но на вопросы отвечал подробно. Когда Поляков показал ему ключ, найденный в дверях раздевалки, Исаев заявил, что этот ключ он видел в своё время у Шабалтаса. Со дня своего увольнения он, Исаев, в спорт-комбинате не был.

– А говорят, что вы всё ещё интересуетесь спорт-комбинатом. Угрожаете за то, что вас, мол, несправедливо уволили.

– Мало ли что говорят, – ответил Исаев, – Я знаю, почему вы ко мне пришли: слышал, что в комбинате велосипеды украли. Я их не брал, – твёрдо сказал он, глядя в лицо лейтенанту.

– А что делает ваш сын?

– Его нет во Львове. Уже две недели, как поехал в район наниматься на работу.

Поляков ушёл от Исаева, не составив о нём определённого мнения.

Закончился день. Вторую половину его отдельные работники милиции провели на промтоварном рынке. А может быть? У каждого, кто занимался этим делом, возникали разные догадки и версии, которые надо было проверить. А тем временем наступил понедельник, день старта, и Курбатов, Резван и Кудас вынуждены были начать велогонку на чужих машинах.

В понедельник в кабинете заместителя начальника райотдела Николая Мельникова собрались сотрудники, занимавшиеся делом о краже велосипедов, чтобы подытожить имеющиеся данные и наметить дальнейший план розыска. Докладывал начальник уголовного розыска Черненко:

– Возникли следующие версии, которые необходимо нам пристально проверить. Первая: украсть мог бывший завхоз Исаев. Мотивов два: чтобы подвести новых сотрудников комбината или просто с целью наживы. Установлено, что работница комбината К. в близких с ним отношениях. Можно полагать, что ключ в дверь после кражи вставила она, чтобы подозрение пало на сторожа Шабалтаса. Тем более, что Исаев утверждает, будто видел этот ключ у Шабалтаса. Эту версию должен расследовать до конца лейтенант Поляков.

– Я не думаю, что всё это произошло утром между семью и девятью часами, как свидетельствует уборщица, – заметил Супонин. – Ночью шёл дождь, и следы от шин Курбатовского велосипеда оставлены ночью. Ведь за несколько утренних солнечных часов почва подсохла, а следы такие чёткие, что они могли быть оставлены только на мокрой земле. В семь часов утра, говорит уборщица, она ключа не видела, а через два с половиной часа уже заметила. Но она могла просто не обратить внимания...

– С этим можно согласиться, хотя бы и потому, что утром, когда уже видно и по территории комбината ходят люди, вывести незаметно три велосипеда не так просто, – сказал Мельников. – Продолжайте, товарищ Черненко.

– Вторая версия: это мог сделать кто-то из соперников Курбатова, Резвана и Кудаса или кто-нибудь из обиженных. Всего в команде восемь человек. Один из восьми, как малорезультативный гонщик, был отстранён от гонки и обижен. Третья версия: надо взглянуть в старые дела о краже велосипедов. Четвёртый вариант напрашивается такой: не замешан в этой краже кто-нибудь из львовских спортсменов, который разбирается в машинах и полакомился на эти уникальные велосипеды. Нехорошо подозревать людей, но и отказываться от этого варианта мы не имеем права. И последнее. Это могла быть обычная кража. Необходимо обратить внимание на молодёжь, живущую на соседних улицах. Это поручается товарищу Коцюбе и участковому уполномоченному Муравскому.

Разработанные по всем этим вариантам мероприятия были обсуждены и утверждены. Начались розыски, выявление отдельных деталей и обстоятельств, знакомство с людьми.

Прошёл день, второй. Подполковник Кузьминский с тревогой поглядывал на календарь: приближался срок выполнения обещания, которое он дал велогонщикам.

Лейтенант Поляков, вернувшийся из посёлка, сообщил, что К., как подтвердили её родственники и соседи, последние три ночи ночевала дома. Во Львов на работу она приехала лишь в понедельник, а кража велосипедов и оставленный в дверях раздевалки ключ были обнаружены в воскресенье. Таким образом, версия о том, что она могла вставить в дверь ключ, переданный ей Исаевым, отпала. Что касается самого Исаева, то тщательная проверка, которую провёл Поляков, снимала подозрение с бывшего завхоза.

Изучая старые дела, Мельников и Супонин установили, что люди, которые раньше воровали велосипеды, теперь занимаются полезным трудом, в их жизни нет ничего подозрительного. Следовательно, отпала и вторая версия.

Тяжелее всего пришлось старшему лейтенанту Коцюбе, который устанавливал, кто из соперников Курбатова, Кудаса и Резвана мог бы пойти на такой шаг, чтобы хотя бы на время соревнований лишить этих трёх гонщиков их машин. Об «обиженном» спортсмене из «Авангарда» не могло быть и речи: тренер и другие спортсмены категорически выступили в защиту своего товарища.

Розыск продолжался бы, если бы в пятницу, 15 июля, не случилось событие, которое решило успех всей операции.

В Железнодорожном райотделе милиции все хорошо знают лейтенанта Семёна Муравского, он завоевал симпатии жителей тех улиц, которые входят в его участок. Особенно подружился Муравский с ребятами. Они иногда часами бродят с ним, слушая разные истории, которые рассказывает им лейтенант.

В то утро обеспокоенного розыском украденных велосипедов Муравского встретил житель с улицы Боженко Остап Петрович Пляцушок. Поинтересовались о здоровье друг друга, немного поговорили. Прощаясь, Пляцушок спросил:

– Чего такой грустный, лейтенант?

Муравский рассказал, в чём дело.

– Подожди-подожди. Ты моего младшего, Славка, знаешь? Он мне о каком–то велосипеде говорил, да я толком не понял, потому что был занят и слушал невнимательно.

Муравский насторожился.

– А где же Славка? – спросил он.

– Дома.

Славу Пляцушко, младшего сына Остапа Петровича, ученика десятого класса, Муравский встретил во дворе. Парень сразу понял, зачем пришёл лейтенант, с которым он был хорошо знаком.

– Вам отец сказал? – спросил Славка и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Я сам только что узнал. Хорошо, что вы пришли. Мой брат Богдан достал где-то велосипед, разобрал его и спрятал. Вчера вечером он сказал мне об этом. Я видел, как к нему приходил Николай Исаев и они о чём-то шептались. Николка жуликоватый парень, и я боюсь, как бы он и нашего Богдана не втянул в какую-нибудь историю.

– Кажется, уже втянул, – ответил Муравский, – Ты знаешь, куда он спрятал велосипед?

– Знаю, Богдан показал. Пойдёмте. Вот лопата.

Вдвоём они пошли к бассейну общества «Авангард». За оградой, в густых кустах, через минут пятнадцать Слава нашёл мешок. В нём лежало два колеса. Взволнованный и молчаливый, парень повёл Муравского вдоль забора. Метрах в семидесяти от того места, где были спрятаны колеса, Слава показал на землю:

– Копать надо здесь.

Неглубоко под землёй, аккуратно смазанная и завёрнутая, лежала рама от велосипеда марки «Диамант». Муравский готов был скакать от радости, если бы не грустное лицо Славки, который переживал за брата.