Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 3

— Сговорились они, что ли, с Макаровым? — пробормотал министр, велев пустить к себе Чебакова. — Но зачем, если так? Глупо это как-то выглядит, один за другим по тому же вопросу идут. Надеюсь, хоть этот не скажет, что его сын попросил… А то это будет уже не смешно…

Юрий Борисович, поздоровавшись с министром, и сев напротив него, тут же приступил к делу:

— Андрей Андреевич, у меня появилась дополнительная информация по тому инциденту в Гаване. Позвонив в посольство, я выяснил, что кубинская сторона уже связывалась неофициально с нашими дипломатами по поводу того интервью с Фиделем Кастро. Сказали, что это их ошибка, они не знали, что Ивлев отдыхает на Кубе с семьей, и поэтому это не является на самом деле интервью корреспондента «Труда» с кубинским лидером, а разговором частного лица с Фиделем Кастро. А подали они это как интервью, данное корреспонденту «Труда», потому что Вильма Эспен, жена Рауля Кастро, не разобралась в том, что молодой человек на отпуске, поскольку встречалась с ним до этого в Москве именно как с корреспондентом «Труда», и велела подать все это именно как официальное интервью в кубинской прессе. Так что с этой точки зрения произошедшее всего лишь недоразумение, и этот молодой человек формально ничего не нарушил…

— А почему вы решили лично этот вопрос изучить, Юрий Борисович? — спросил Громыко, дождавшись окончания речи своего зама, судя по всему, заготовленной заранее, — вы же не по этому региону у меня заместитель, а по Европе? Или вас сын попросил?

— Почему сын? — не понял Чебаков. — У меня же дочери… Нет, и они не просили. Просто ко мне из КПК обратились с просьбой разобраться. Есть там такой Межуев Владимир Лазоревич, он лично давал поручительство этому Ивлеву в партию. И переживает, что это происшествие способно испортить жизнь молодому человеку. А у него уже двое детей, между прочим…

— Я вас услышал, Юрий Борисович, — кивнул Громыко. — Межуева я, конечно, знаю. Уважаемый человек. Так… А по тому вопросу с позицией Югославии в ООН, что я вам поручил, и уже сугубо по вашему региону, нет подвижек?

— Работаем, Андрей Андреевич! Надеюсь, скоро получится отчитаться о сугубо позитивном результате. Есть определённые предпосылки…

Отпустив Чебакова, Громыко хмыкнул.

— Межуев, значит… Что же за филькину грамоту мне прислали из МГУ вместо нормальной характеристики… Пьесу Ивлев этот, значит, поставил в «Ромэне». А теперь и у меня тут какой-то цыганский театр начался, право слово… Замы один за другим идут за молодого драматурга и студента, которого я наивно считал журналистом, хлопотать… Сироту обидели… Ну что же, будем искать золотой ключик от этого спрятанного театра… И разбираться, кто там Буратино, а кто Карабас-Барабас…

И тут же сказал, нажав кнопку, в селектор:

— Ирина, попроси, нет, даже скажем так, потребуй, чтобы из МГУ прислали те бумаги, что были поданы на Павла Тарасовича Ивлева, студента факультета экономики, когда решался вопрос о его рекомендации в кандидаты в партию. С соответствующими характеристиками от рекомендовавших лиц… И особо укажи, что они должны быть подлинными, в отличие от характеристики, присланной ранее…

Глава 2

Москва, квартира Алироевых

Малыш наконец заснул, и Аполлинария вдруг вспомнила, что обещала же Паше, что будет время от времени проверять его почтовый ящик, и доставать из него корреспонденцию, чтобы он не забился. Он же, кажется, ей и говорил, что ворьё всякое ходит по подъездам и высматривает, где ящики забиты газетами и письмами. Мол, это явный признак того, что хозяева отсутствуют и в квартиру можно безнаказанно вломиться.

И вот Паши уже столько времени нету, а она только сейчас об этом вспомнила. Вот же баба-дура! А ведь могла же сбегать, когда давала ключ Эмме и ходила с ней доставать деньги из сейфа.

Вот только ей тогда в голову это не пришло. Ох, и натерпелась же она тогда страху с этим сейфом! Всё боялась, что не сможет все эти циферки правильно ввести и все эти кружочки правильно подкрутить…

Но нет, всё же обошлось. Открылось хитрое устройство с первого раза. Вручила она Эмме и Марату все восемь тысяч, и они отправились покупать дом, как и замыслили.

Накинув лёгкое пальтишко на халат, она вышла в подъезд и вызвала лифт, чтобы спуститься к почтовым ящикам. Мысли между тем так и скакали в голове одна за другой.

Паша сам переехал в Москву, их перевёз, Эльвиру вон с Никифоровной тоже перетащил прямо под Москву, а теперь ещё и Либкиндов в полном составе сюда же перетянул… Ох, Эмка и благодарила его, когда они с ней общались в этот раз, так благодарила! Рассказала, как он ее чуть ли не пинками выгнал из Святославля. Не понимала она тогда, для чего это нужно. А ведь тут совсем другие возможности обнаружились, и чтобы деда обследовать и подлечить, и Никитку… Для Никитки, она сказала, опять же через ее Пашу смогла найти несколько интернатов, где умеют с такими детьми как он обращаться, чтобы развивался правильно. Его же в обычную школу не отдашь, не возьмут…

О, и в декабре же и Славка из армии уйдёт на дембель, и тоже, скорее всего, насколько она поняла, в Москву сюда приедет. Да точно приедет, он же влюблён в Эмму, а Эмма теперь тоже столичный житель.

Ну, из их хороших друзей осталось только Шанцева с женой сюда перетянуть, и будет уже круг общения почти как в Святославле.

При этой мысли Аполлинария фыркнула смешливо, вышла из лифта и проследовала к ящикам. Взглянула на ящик 81-й квартиры и охнула. И точно, там уже было полно и газет, и писем. Торчали уже, и видно было, что последнюю корреспонденцию силком запихивали внутрь…

«Вот что за голова у меня стала, ничего в ней не держится», — ругалась на себя Аполлинария, доставая всё это. — Все как Паша и говорил, стоит только зайти сюда грабителю и взгляд кинуть, как станет понятно, что никто в квартире сейчас не живет. Но Ахмад тоже хорош, постоянно же на работу мимо ящика бегает… Мог бы и обратить внимание муженек…

Принесла всю кипу к себе домой. Убедившись, что сын спокойно спит, облегченно выдохнула, и принялась рассматривать корреспонденцию. Газеты отдельно откладывала, они их с Ахмадом сами почитают, не пропадать же им. Разве Паше они потом понадобятся с такими старыми новостями?

Обратила внимание на то, что на трёх оставшихся после этого конвертах на всех красивые печати имеются, причем разные. Глянув на отправителей, ахнула. А письма-то из посольств иностранных государств оказались!

Паша велел всю корреспонденцию вскрывать, мало ли в ответ позвонить надо или еще что… Так что Аполлинария аккуратно стала их вскрывать дрожащими руками. Через две минуты перед ней лежало три приглашения на приемы в посольства. Во французское, испанское и японское… И все на даты в ноябре, когда сын еще на Кубе будет… Никак не сможет он посетить эти мероприятия…

— Ой, божечки, что творится! — сказала Аполлинария на эмоциях, и тут же опасливо огляделась. В детстве, услышав, что она божится, мать могла и по губам тряпкой треснуть… Сама уже почти бабка, а все также и пугается, что Эльвира услышит и треснет…

Но таким важным людям нужно ответить, конечно. Иностранные посольства, надо же как! Как ее сыночек взлетел-то высоко! И как боязно звонить иностранцам… Вдруг они по-русски и не поймут, что она им скажет…

Но глаза боятся, а руки делают. Взяв телефон, Аполлинария начала обзванивать посольства по указанным в приглашениях телефонам, чтобы сообщить, что Павел Ивлев за рубежом и прийти не сможет…

Москва, дом Эммы Либкинд

Эмма еле выпрямилась, так долго вымывала полы, согнувшись в три погибели, что спину аж прихватило. А она же молодая девчонка, что же тогда женщины в возрасте чувствуют, полы помывши? — подумала она.

Правда, она сегодня не просто мыла полы, а чуть ли не скоблила их. Новый дом куплен и полностью оформлен на нее, но сам-то он совсем не новый, конечно. В бумагах было указано, что он 1922 года постройки… Окна рассохшиеся, даже при вторых окнах, вставленных на зиму в раму, все равно из них прилично поддувало. Надо будет самой тщательно все щели заклеить… Полы потертые, кое-где уже и дерево проглядывает, по хорошему их красить надо срочно заново. Двери скрипят пронзительно, словно привидение подвывает над душой, а парочка из них и вовсе застревает, приходится с усилием тянуть, чтобы открыть или закрыть… Обои, такое впечатление поклеены еще при Царе Горохе…