Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен - Страница 26

— Тогда мне следует сначала использовать меч. — Нам разрешалось иметь больше одного оружия каждому, а также три щита, и, как вызванному на поединок, выбор был за мной. Это было все равно что хвататься за соломинку. Я понятия не имел, был ли Бьярн еще и мечником.

— Посмотрим. Пока топоры.

Я судорожно вздохнул и пошел навстречу Ульфу.

Имр подождал почти до полудня, прежде чем покинуть «Бримдир».

— Нет ничего хуже, чем ждать начала боя, — пробормотал он, и я ему поверил.

Кроме несчастных, выбранных для охраны корабля, пришла вся команда. Большинство, очевидно, ожидали моей смерти и, судя по их разговорам, собирались ставить на этот исход, если шансы будут достаточно хороши. Мне показалось странно утешительным, что немногие были готовы рискнуть серебром ради меня. Я не знал, смогу ли победить, но в одном был уверен.

Я не умру без боя.

Нас была целая толпа; улицы пустели, словно по волшебству. Имр шел впереди, в окружении тех же четырех воинов, что и вчера. Следом шел я с Векелем, который выкрасил свое лицо в жуткий, мертвенно-белый цвет. По одну сторону от нас шел Ульф, по другую — Хавард. Я решил считать их почетным караулом, а не сопровождением в могилу, хотя громкий разговор за моей спиной между Клегги и Углекусом о том, как быстро я умру, опровергал это.

Векель хотел, чтобы я поел, набрался сил перед боем. Не доверяя своему желудку и кишкам, я отказался. Ульф пытался всучить мне медовухи, говоря, что она успокаивает нервы, но я и от этого отказался. Лучше уж обделаться с ясной головой, решил я, чем набраться храбрости от медовухи и стать слишком самоуверенным.

Открытое пространство перед большим залом Сигтрюгга было забито людьми. Когда охранники Имра проложили нам путь, позволив остальным следовать за ними, он рассмеялся моему разинутому рту.

— Не каждый день бывает хольмганг, парень.

Ульф заметил мое замешательство.

— Сигтрюгг нечасто их разрешает, иначе они бы случались после каждой пьяной драки.

— Почему же он согласился на этот?

Имр по-волчьи улыбнулся.

— Бьярн — член команды другого драккара. Вчера мы с его капитаном разговорились, еще до того, как пришли новости о вашей стычке. Мы придумали кое-что провернуть вместе. Сигтрюггу это понравилось.

Внезапно я все понял. Вражда между мной и Бьярном была потенциальным яблоком раздора между командой Имра и командой другого драккара, а это могло поставить под угрозу любую затею, которую придумали Имр и его новый союзник. Моя смерть на хольмганге восстановит честь Бьярна; с этим делом будет покончено, и дела Имра смогут продолжаться, что также порадует Сигтрюгга.

Это было горькое осознание, потому что Имр тоже приложил к этому руку.

— Ты думаешь, я проиграю.

Имр пожал плечами, как бы говоря: «Да, думаю».

Я выпятил подбородок.

— А если я выиграю, что сделает другой капитан?

Он выглядел немного сбитым с толку, а затем дерзко заявил:

— Если он знает, что для него лучше, он улыбнется и стерпит.

Я представил, как стираю ухмылку с лица вождя Бьярна и, вдобавок, шокирую Имра. Мой дух воспрял, но тут мы вышли на открытое пространство прямо перед большим залом, и вся тяжесть моей задачи обрушилась на меня.

Сотни горожан ждали там. Имр выбрался из толпы и поманил меня. Я повиновался, заметив линии на земле. Они обозначали квадратный участок, десять шагов в сторону: пространство для хольмганга. Его окружали три больших квадрата, также очерченных линиями, прочерченными каблуками. Ореховые шесты отмечали четыре угла внешнего квадрата.

— Ты знаешь правила? — спросил Векель. — Ты можешь пересечь первые две линии без штрафа. Но если ступишь за внешнюю линию, проиграешь.

Я кивнул. Учитывая, что наш бой был насмерть, ценой выхода за пределы была бы казнь от руки противника.

Имр подвел нас к ближайшему углу. Он заметил Бьярна в диагонально противоположном. Подошел Ульф, положив два щита, которые он мне одолжил, вместе со своим мечом и парой топоров, один с бородкой, другой — широкий. Я взял меч, гадая, каково это — вонзить его в человека. По словам Ульфа, Бьярн, скорее всего, был в первую очередь топорщиком, так что я собирался рискнуть и выбрать мечи.

Векель и остальные уже высыпали наружу, заполнив пространство вокруг моего угла. Его темные глаза были устремлены на меня.

— Дерись хорошо. Дерись храбро. Боги смотрят.

«Пустые слова», — подумал я, гадая, видел ли он будущее, есть ли у меня хоть какой-то шанс на победу. Мои новые товарищи явно так не думали; Клегги бросил на меня сочувственный взгляд, и я слышал, как Мохнобород говорил, что надеется, что все закончится быстро, чтобы они могли пойти выпить. Не только их пренебрежительное отношение заставило отчаяние разрастись в моей груди. Тренировки с отцом, недолгие занятия с Ульфом — все это было бесконечно далеко от хольмганга против опытного воина. Скорее всего, я проиграю. Я умру. Я сунул руку под тунику и, поглаживая амулет с вороном, нашел в себе толику решимости. «Я не уйду в бесконечную ночь легко, — решил я. — Бьярн узнает, что был в бою».

Пузатый, средних лет норманн вышел в центр квадрата, словно он правил Дюфлином, а не Сигтрюгг. Его туника и штаны были хорошего качества, но лицо и руки были покрыты шрамами. Я решил, что этот бывший воин — королевский управляющий или кто-то в этом роде. Напыщенным тоном он объявил, что хольмганг между Бьярном Скавхоггом и Финном Торгильссоном состоится немедленно. Это поединок насмерть, сказал он, и имущество проигравшего достанется победителю. Раздались громкие аплодисменты.

«Удачи Бьярну», — с черным юмором подумал я. Все, что у меня было, — это копье, щит, мой сакс, кое-какая одежда и немного железных изделий.

Бывший воин спросил, какое оружие я буду использовать. Я как можно громче ответил, что сначала меч, и Бьярн усмехнулся. Я надеялся, это значит, что он недоволен.

— Выходите, — прогремел Бывший воин.

Векель сжал мое плечо.

— Да пребудут с тобой Норны, — сказал Ульф.

— Да направит Локи твой клинок, — сказала Торстейн, что было неожиданно.

Вот и все. Я пошел прочь, заметив, как Мохнобород торгуется с кем-то о ставках. «Один к одному — нечестно», — ворчал он. «Бьярн не так уж и хорош. Дай мне хотя бы два к одному!»

Ставки на меня были куда хуже. Я слышал двадцать пять к одному, тридцать к одному, даже сорок к одному. Меня обуял азарт.

— Векель! — крикнул я.

— Да?

— Поставь на меня кусок рубленого серебра, по лучшей ставке, какую сможешь найти.

— Поставлю!

Бьярн услышал; он прямо-таки зашагал из своего угла.

— Тратишь деньги своего друга, а?

— Витки знает, какие ставки хороши, а какие нет. — Он усмехнулся, и я решил, что слова могут быть мощным оружием.

— Следуя традиции, у каждого только меч и щит, — объявил Бывший воин.

Мы оба высоко подняли щиты, а затем, после кивка Бывшего воина, обнажили клинки. Как же я хотел, чтобы моим был тот меч, что я нашел на берегу.

— Помните правила. Если кто-то из вас переступит черту, отмеченную ореховыми шестами, его жизнь будет потеряна. — Закончив, Бывший воин отошел в сторону.

Мы с Бьярном уставились друг на друга.

— Бьярн-и! — взревел чей-то голос. — Бьярн-и!

Большинство толпы тут же подхватило клич. Мое имя никто не кричал.

Бьярн улыбнулся.

— Твой друг стонал, умирая? — спросил я, крича, чтобы он точно услышал. — Спорим на бочонок пива, что стонал.

Подняв меч, Бьярн бросился в атаку.

Я отступил, держа щит перед собой, скользя ногами назад, раз-два, раз-два. «Время снова найти брешь», — подумал я.

— Ты его любил?

— Как брата! — Бьярн плевался от ярости.

— Ты лжешь. Это было так мило — назвать витки «бод салах», когда на самом деле им был твой друг.

— Трус! — Он с силой опустил меч, целясь в мой щит, но я отскочил в сторону.

— Ты не бод салах.

Он остановился, выглядя сбитым с толку.

— Нет, ты — подстилка, — заорал я.