Курсант. На Берлин 4 (СИ) - Барчук Павел - Страница 34

— Достаточно. — Оберштурмфюрер сделал резкий взмах рукой, перебив Бернеса. — Я всего лишь уточнил. Так как у фрау Книппер не осталось наследников, то ее жилье переходит в собственность государства. Будем считать, что наша организация предоставила вам служебную квартиру.

Марк молча кивнул. И сделал важное лицо. Мол, да. Все именно так и должно быть.

Хотя, на самом деле и я, и Бернес прекрасно поняли намек. В свете той информации, что я слил про Геббельса, особенно в свете увлечённости Магды молодым скрипачом, Мюллер решил Марка придержать под боком. Как запасной, но очень полезный вариант.

— А вы, значит, не ночевали дома. Верно? — Небрежно поинтересовался гестаповец, продолжая мельтешить передо мной и Бернесом. Как специально. Ходил туда-сюда, что немного раздражало.

— Ну да. — Я небрежно пожал плечами. — Знаете, захотелось вчера что-то расслабиться. Провели вечер в одном заведении, а потом в приятном женском обществе покинули его. Ну… Вы понимаете. Надеюсь, нам не придется предоставлять имена спутниц. Это, мягко говоря, будет не очень по-мужски.

— Понимаю, конечно. — Кивнул фашист. — Скажите, а это заведение, случайно, было не в районе угольных пирсов?

— Да… — Я удивлённо округлил глаза. — Откуда вы знаете?

— Просто предположил. Просто… предположил… — Оберштурмфюрер снова прошёлся по комнате. — Видите ли, там сегодня приключился пожар. Думаю, эта информация будет больше интересна вам, Алексей. Трое погибших. Тела чудом не обгорели полностью. Судя по тому, в какой позе их нашли, они пытались спастись. Но… Раны, знаете, не позволили сделать им это. Кроме того, найдены порванные веревки и еще кое-какие предметы, вызывающие интерес. Такое чувство, будто эти трое кого-то могли схватить и привезти на склад. Думаю, они это сделали с плохими намерениями. Но пленник ухитрился сбежать. Один из погибших нам очень даже знаком. За ним давно шла охота. Он работал на британскую разведку.

— Зачем вы мне это рассказываете? — Спросил я фашиста, а затем развернулся полубоком, но чтоб немец прекрасно меня видел, и быстро, взглядом указал на Марка.

Суть моих манипуляций была в следующем. Я изобразил для оберштурмфюрера легкое возмущение. Мол, ты чего тут несёшь при посторонних⁈ Сосед по дому не в курсе, каким это образом мне вообще может быть интересна подобная информация. Не пали контору, дурачок!

Судя по тому, что говорил этот фриц, он точно знал, что я работаю на гестапо. И сейчас мне очень непрозрачно давали понять, что видят события этой ночи совсем иначе.

Я с друзьями отправился в кабак, чтоб хорошенько выпить. За мной следили британцы. В какой-то момент они ухитрились меня схватить и утащили на угольный склад, где связали, чтоб начать пытать. Но я большой молодец. Я смог оказать сопротивление, вырваться из лап врагов, а потом по каким-то причинам, возможно в процессе перестрелки или чего-то подобного, начался пожар.

Собственно говоря, все именно так, как и рассчитывал Клячин.

— Ах, действительно… — Гестаповец прекратил ходить по комнате туда-сюда, остановился и развёл руками, словно недоумевая, что за чушь он тут несет. — Зачем вам это знать? Просто… Почему-то подумал, будет интересно. Ну что ж… Вынужден попрощаться. Дела, знаете ли…

Фашист кивнул нам и вышел так же бесшумно, как появился. Сообщение, переданное Мюллером, было мной услышно, а значит, дело сделано. Мюллер дал понять, что в курсе произошедшего вечером. Вернее, он так думает. Что в курсе. Соответственно, завтра можно ждать вызова на ковер.

Когда мы остались одни, Бернес подошел к порогу, толкнул приоткрытую дверь и подобрал с крыльца свежую утреннюю газету, которую успел закинуть мальчишка разносчик.

На второй полосе красовался заголовок: «Пожар в порту: три трупа в угольном складе». В статье вскользь упоминалось, что полиция склоняется к версии о разборке между преступниками, которых, к сожалению, не удалось пока искоренить полностью. Но Германия — это самая лучшая в мире страна, и скоро все криминальные элементы будут уничтожены. Аж слезы на глаза навернулись от того, с каким слащавым восторгом автор статьи завершил сюжет.

— Всё сошлось, — мрачно констатировал Марк, бросая газету на диван. — Как по нотам.

У меня не было сил ему отвечать. Я подошел к креслу, стоявшему в гостиной, а затем плюхнулся на него, откинув голову на мягкую спинку. Сидел и думал о том, что наша миссия, наше пребывание в Берлине — это бег по минному полю, где каждый шаг может стать последним. Клячин, Мюллер, британцы, свои же… Все они видят в нас пешек. А с пешками, как известно, никто не церемонится.

Вечером того же дня мы с Бернесом стояли у зеркала в его комнате. Приводили себя в порядок перед приемом в Министерстве пропаганды.

Проспали считай до обеда. Потом приняли душ, пообедали. И приступили к подготовке. Может это было слишком бессердечно, но о погибшей Марте больше не вспоминали ни я, ни он.

— Думаешь, Мюллер не просто так разрешил мне тут жить? — Спросил Марк по-немецки.

— Уверен. Брать тебя на службу он вряд ли будет, но использовать в качестве добровольного агента, думаю, сто процентов попробует. И еще… Пока нас сегодня не будет, в доме установят прослушку. Это вообще не вызывает сомнения. Так что… В последний раз говорим более-менее свободно. Как только вернемся с приема, все беседы будут только в рамках легенд. Твоей и моей. Мюллер не позволит жить нам в этом доме, как на курорте.

— Принято, командир. — Усмехнулся Бернес.

— Готов? — спросил я, поправляя галстук.

— Нет, — честно ответил Марк. — Но выбора у меня нет.

Его лицо было маской спокойствия, однако я видел, как Бернес нервничает. Пожалуй, только я и мог это увидеть.

Министерство пропаганды встретило нас ослепительным блеском хрустальных люстр, гулом голосов и тяжелым, сладким ароматом дорогих духов и сигар. Золото, мрамор, портреты фюрера — все здесь было призвано демонстрировать мощь и незыблемость режима.

В центре зала, окруженный свитой подхалимов, стоял Йозеф Геббельс. Его невысокая фигура казалась еще меньше на фоне рослых эсэсовцев и представителей фашистского «бомонда». Он что-то говорил, и его слушатели почтительно хихикали, ловя каждое слово.

Магда, в платье из серебристого шелка, сияла холодной, утонченной красотой. Но ее улыбка была натянутой, а в глазах, как только немка заметили Бернеса, мелькнула неподдельная тревога. Она поймала его взгляд и едва заметно кивнула в сторону мужа, словно предупреждая: «Осторожнее».

К сожалению, именно сегодня с осторожностью нам не повезло. Хотя, я бы назвал, наверное, это другим словом.

Лично у меня возникло ощущение, что Геббельс Марка ждал. Серьёзно. Потому что он слушал окруживших его людей в полуха и периодически бросал взгляды в сторону входа. Естественно, он не мог не заметить наше появление.

Так вот… Как только Геббельс увидел Марка, на его лице отразилось… — ничего! Не было удивления, не было первого шока от той схожести, которую он не мог не понимать. Его взгляд, острый и пронзительный, уставился на Бернеса. Геббельс что-то сказал своему соседу, и тот громко рассмеялся. Потом рейхсминистр кивнул остальным собеседникам и…решительным шагом направился к нам.

Германия, Берлин, май 1939 года

Тень, которую отбрасывал массивный гранитный фасад Оперы на Унтер-ден-Линден, казалась холодной и безмолвной, как сама вечность. Еще, будто назло, четвертый день подряд шел дождь и это добавляло всей атмосфере налёт какого-то драмаиизма. Здесь, на улице — тёмные лужи, потоки холодной воды и ветер, пробирающий до костей, а там, внутри здания — кучка людей празднуют свою уже надвигающуюся победу над Европой, которая, сама того не зная, скоро падёт ниц перед маленьким, усатым психопатом.

Конечно, Николай Николаевич Клячин не тратил времени зря. Он успел за время своего пребывания в Берлине сунуть нос везде, где только представлялось возможным. Он знал наверняка, Германия готова начать активные действия. Более того, она весьма успешно к ним готовится. И конечно же, первый шаг будет сделан в сторону Польши. В этом Клячин, на основе той информации, которая у него имелась, не сомневался ни минуты. Так что… Пожалуй, разумнее всего будет уехать куда-нибудь в сторону Латинской Америки. Или Соединённых штатов. Николай Николаевич пока не решил, какое выбрать направление.