Башни Латераны (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 19

Они пробирались окраинами города. Нокс шёл впереди, выбирая самые тёмные переулки, огибая редкие фонари. В бедных кварталах освещение было скудным — масло стоило денег, а городская казна экономила на окраинах. Только у перекрёстков горели коптящие факелы, да и те наполовину погасли.

Воздух был сырым, пахло речной тиной и помоями — ночные горшки выливали прямо на улицу, несмотря на запреты магистрата. Где-то вдалеке залаяла собака, потом другая. Лео вздрогнул, но псы лаяли не на них — просто перекликались в предрассветной тишине.

Алисия шла рядом, не отставая и не забегая вперёд. Её шаги были бесшумными — босые ноги ступали точно, огибая лужи и мусор не потому, что она их избегала, а просто по инерции движения. Серое платье делало её почти невидимой в предрассветных сумерках.

У «Трёх Башен» горел свет — таверна работала всю ночь, пока были пьющие. В окне мелькнула чья-то тень. Дверь распахнулась, и на улицу вывалился Бринк Кожан. Его кожаная куртка была расстёгнута, рубаха выбилась из штанов. Он покачивался, держась за косяк.

— Эй! — Бринк прищурился, вглядываясь в полумрак: — поваренок, это ты чего ли? Чего это ты…

Он сделал несколько неверных шагов вперёд. От него несло перегаром и кислым потом. Маленькие заплывшие глазки остановились на Алисии.

— А это кто? Девка какая-то…

Лео схватил Алисию за руку и потянул в боковой переулок. Сердце колотилось так громко, что казалось, весь город услышит. Они прижались к стене, к холодному влажному камню, пахнущему плесенью и мочой.

— Эй, куда делись? — Бринк вышел на середину улицы, покачиваясь. — Мерещится, что ли? Точно видел… кого-то… кого?

Он потёр глаза кулаком, рыгнул, повернулся и поплёлся обратно в таверну, бормоча:

— Надо меньше пить… уже черте-что мерещатся… хотя девка ничего такая была, рыжая да ладная…

Лео выждал, пока хлопнет дверь таверны, и только тогда выдохнул. Ладони были мокрыми от пота, рубашка прилипла к спине.

— Пойдём, — прошептал он. — Быстрее.

Дом сгорел три года назад. Старый Мюллер, ростовщик, жил там с женой и дочерью. Говорили, должник поджёг из мести. А может, сам Мюллер неосторожно обращался со свечой — он любил выпить. Так или иначе, старый Мюллер сгорел вместе с домом, а его жена и дочка после трагедии переехали в Зильберштадт. Собрали то, что не сгорело и первым же торговым караваном двинулись на запад.

С тех пор дом стоял заброшенный — обугленные стены, провалившаяся крыша, во дворе росли сорняки в человеческий рост. Местные обходили его стороной, крестясь. Говорили, по ночам там слышны стоны и видны огни. Местечко внутри городских стен всегда ценилось выше, чем за ними и если бы вдова Мюллера решила продать участок с домом — там бы уже построились какие-нибудь деревенские из-за стены. Однако почему-то участок с сгоревшим домом так и стоял заброшенным.

Идеальное место, чтобы спрятаться.

Вход в подвал был с заднего двора, скрытый за грудой обугленных балок. Лео отодвинул доску — она была лёгкой, обугленной, крошилась в руках, оставляя чёрные следы на ладонях. Провал вёл вниз, в темноту. Пахло гарью, даже спустя годы. И ещё чем-то — затхлым, подвальным, заплесневелым.

— Спускайся, — сказал он Алисии.

Она шагнула в провал, не глядя под ноги. Споткнулась, но приземлилась на ноги с кошачьей грацией. Лео спустился следом, осторожно, цепляясь за края. Нокс спрыгнул последним.

Подвал был большим — старый Мюллер хранил здесь товары, которые брал в залог. От богатств ростовщика ничего не осталось, что не сгорело в огне пожара и не увезли с собой вдова и дочь — растащили после. В углу капала вода — то ли грунтовые воды, то ли протекала канализация с соседней улицы. В нос ударил запах плесени, сырости и чего-то приторно-сладкого — возможно, где-то сдохла крыса.

Единственный источник света — узкое окошко под потолком, забитое досками. Сквозь щели пробивались тонкие лучи предрассветного света.

— Сядь, — сказал Лео Алисии, указав на перевёрнутый ящик. Он уже понял, что она выполняет прямые указания не задумываясь и не подвергая их сомнению.

Она села. Спина прямая, руки на коленях, взгляд устремлён в пустоту. В полумраке её лицо казалось восковой маской. Ему стало немного полегче, подсознательно он боялся, что ящик не выдержит, что треснет под ней и тогда он совершенно точно будет знать, что вот это существо — не Алисия. Не та, кто улыбался ему в библиотеке, а что-то непонятное и страшное, пришедшее с Той Стороны и использующее это тело для того, чтобы… чтобы что?

Он еще раз взглянул на нее, словно бы в первый раз увидел всю сцену со стороны — подвальное помещение, пробивающиеся через остатки окна ранние лучи рассветного солнца, красивая бледная девушка с бесстрастным лицом и красными волосами в простом погребальном платье, босиком и с непокрытой головой. Ее ступни были грязными от похода по улицам города, ее руки были грязными, под ногтями виднелась траурная каемка от кладбищенской земли. На щеке тоже оставался грязный след, словно художник кистью взмахнул.

И он напротив — одетый в рабочую одежду, стоящий перед ней с пустыми руками… как с пустыми руками⁈ Он вдруг понял, что забыл на кладбище лопату, отцовскую лопату с кривым черенком! Его найдут! Сперва найдут лопату, а потом… потом найдут и его!

— Спокойно. — сказал он сам себе вслух: — спокойно. — но спокойствие не приходило. В голове сразу же всплыли картинки пылающего на центральной площади костра и истошно кричащей из него ведьмы. А ведь до костра инквизиторы обязательно дознание вести будут, добрые люди говорят, что дознание без пыток что свадебная ночь без невесты. «Стальная Дева», раскаленные щипцы, иголки под ногти, дыба, «Сапоги Святого Иеронима», никто такое не вынесет, оставшись в здравом уме! Нужно бежать! Бежать из города! Собрать вещи, деньги и бежать. Куда? В леса.

Как именно жить и чем питаться в лесах, особенно в преддверии зимы Лео не знал. Браконьерство наказывалось вплоть до повешения, все окрестные леса принадлежали барону Хельмуту фон Вардосу, там ходили егеря и каждое дерево на учете было. Это разве что далеко на севере и востоке есть дикие, по-настоящему дикие леса, где и потеряться можно, леса и горы. Но не рядом с Вардосой, у них тут и гор нормальных нет и ущелий. Угораздило же его лопату забыть.

Спокойно, думает он, спокойно, ничего еще не решено. Когда в последний раз инквизицию в городе видели? В глубоком детстве, как раз когда он тот костер на площади увидел. С тех пор вот уж лет десять никого не жгли, даже если кто еретические книги читал. Чего только вольнодумцы в Академии стоят, никто же их не преследует, а ведь в библиотеке Академии книги есть и про малефиков и про некромантию и…

Точно! Ему нужно изучить эти книги. Понять, что именно произошло. Может быть, тогда удастся все это уладить. Он снова взглянул на Алисию. Она все так же сидела на деревянном ящике, неподвижно словно статуя.

— Как тебя зовут? — спросил Лео, присев перед ней на корточки, решив вести себя как ученый, а не как крестьянин из деревни с глупыми суевериями в голове. Он обучался в Академии и совершенно точно знает, что чудес не бывает, а все природные явления могут быть объяснены с научной точки зрения. Вон сколько времени люди считали, что дождь с небес — это божья моча, а теоретики от магии выяснили что избыток потенциалов водной магии компенсируется недостатком магии земли в конкретной местности, что и вызывает вытягивание влаги над поверхностью, каковая и превращается в дождь. И все, никаких чудес. Точно так же и тут — он совершил ошибку, поднял тело Алисии, но не вернул ее душу, ее душа… не хотелось верить, что она действительно в аду, может быть все же в Лимбе чистилища. Во всяком случае ее сейчас в теле нет. Можно ли вернуть душу в тело? И если да, то каким образом? А если это невозможно, то что делать с… телом? Можно ли ее похоронить или она выберется ночью и начнет людей есть? С ее силой вылезти из могилы трудностей не представит.

— Как тебя зовут? — повторил Лео и ожидаемо не получил ответа. Что же… она реагирует на прямые приказы, а значит…