Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 18

— Угу, — понимающе кивнул Кулли и с шумом втянул в себя пиво. — Спасибо за предупреждение, почтенный. Теперь, если увижу слепую бабу без пальца, стороной ее обойду. А то вдруг чего.

— У нас муж — господин в семье, — гордо подбоченился трактирщик. — У нас без его разрешения жены даже своим приданым распоряжаться не могут. И наследовать они тоже не могут, потому как не люди они.

— А кто же они тогда? — у Кулли даже трубка из раскрытого рта выпала.

— А что-то вроде осла, — охотно пояснил трактирщик. — У нас, если в долг берешь, можно осла в залог оставить, а можно жену. Это что выгодней будет. Вдруг осел сейчас в хозяйстве нужнее.

— Своей жене расскажу, когда домой вернусь, — выдавил из себя Кулли. — Если будет недостаточно старательно мои ноги целовать, я в Ашшур перееду. Благословенное место, оказывается. А я и не знал.

— Конечно, господин, — закивал трактирщик, который со сказанным был полностью согласен. — Город наш — пуп земли, обитель самого верховного бога. Все происходит по воле его.

Сарказм, — тоскливо подумал Кулли. — Неужели это слово знают только в Энгоми? Да когда же этот проклятый караван придет! Я тут с ума сойду. Хотел со шлюхой покувыркаться, так все желание пропало. Мне теперь всю ночь бабы без глаз и пальцев сниться будут. Ненавижу это злое место!

— Караван! — в харчевню влетел мальчишка-слуга, который визжал, словно недорезанный. — Большой караван, хозяин! Там какие-то демоны товар везут! Я аж испугался!

— Это ко мне, — Кулли отодвинул от себя кувшин с пивом и вышел на улицу. Да, это и впрямь царский товар пришел. Четыре десятка верблюдов, нагруженных сверх всякой меры, подходили к постоялому двору.

— Господин Кулли? — обратился к нему худой невзрачный мужичок в пропыленном хитоне, покрытым разводами застарелого пота. — Это вы?

— Я, — кивнул купец.

— Я Герон из Пафоса. Вот, товар ваш доставил. Документы сейчас принесу. Ох, да неужели добрались!

Радость купца Герона была неподдельной. Он сиял щербатой улыбкой и непрерывно повторял.

— Я так рад, что мы, наконец, добрались! Вы бы знали, господин, до чего мы все рады! Вы бы только знали… Мы расстались с государем в Алалахе. Он сейчас со всей своей конницей идет на восток.

— А для чего? — изумился Кулли. — Куда он идет?

— Насколько я знаю, — усмехнулся Герон, — он собирался с визитом в Каркемиш. И там он будет пить с царем Кузи-Тешубом. Больше мне ничего не известно.

Они расторговались всего за пару дней, и в этом не было особенной заслуги Кулли. Царский дворец втянул в себя весь товар, как сухой песок впитывает воду. Пурпур, стекло, украшения, статуэтки богов, резная мебель, соль, масло, вино, бронзовые зеркала и небольшой груз меди царские тамкары забрали быстро, почти не торгуясь. И это царапнуло душу Кулли острым коготком недовольства. Он, кажется, продешевил. Рынок Ашшура оказался почти пустым, а вот лишней шерсти и кож, напротив, в Ассирии очень много. Здесь несметное количество баранов, которые кормятся на прохладных горных пастбищах, но ни меди своей, ни железа, ни тем более олова у царей Ассирии нет. Все это привозное, и стоит безумно дорого.

Кулли совсем уж было расслабился, собираясь отправиться в обратный путь, но тут его призвали к самому господину ша пан экалли, носителю царской печати, и это было скверно. Господин, которого звали Бел-илани не только готовил документы. Он управлял дворцовым хозяйством и купцами-тамкарами, которые здесь тоже считались слугами государя. Почему это скверно? Да потому что Кулли с юных лет усвоил одно простое правило: когда ты идешь к тем, кто может отнять твое достояние, то неприятности только начинаются. И чутье его не подвело.

— К моему господину, ша пан экалли, тени царя, опоре дворца, обращаюсь я, Кулли, твой слуга. Пусть великие боги Ашшур, Шамаш и Мардук даруют моему господину долгие дни, крепкое здоровье и радость сердцу!

Царский дворец Ашшура, как и положено всем дворцам, оказался велик и несуразен. Тронный зал — одно из немногих мест, что было украшено резьбой и цветными камнями, но именно туда Кулли и не попал. Его вели длинными коридорами, мимо чадящей кухни, ткацких мастерских и зернохранилищ, пока он не оказался в покоях господина хранителя царской печати, крепкого мужа лет сорока с цепким изучающим взглядом. И вроде бы не сказал еще ничего плохого царский вельможа, только смотрел пристально на склоненную перед ним макушку купца, но Кулли от его взгляда холодный пот пробил.

— Скажи, купец, — услышал Кулли негромкий, слегка хриплый голос. — Почему твой груз был так скуден?

— Скуден? — Кулли так удивился, что едва не поднял глаза на царского вельможу. Но спохватился и смиренно опустил их в пол. — Товар отменный, господин мой. Тамкары великого царя купили все и сразу.

— Меди всего пять талантов, а олова и железа нет совсем, — услышал Кулли недовольный голос вельможи. — Почему царь Эней не прислал нам их?

— Не могу знать, мой господин, — Кулли сверлил взглядом нарядные сандалии носителя царской печати. — Я всего лишь обычный тамкар. Я продаю то, что мне велят продавать.

— Ты вавилонянин, и ты живешь в Вавилоне, — хлестнул его вопрос. — Как ты можешь быть тамкаром царя Энея?

— Моему господину служат люди из разных стран, — смиренно ответил Кулли. — И ахейцы, и сидонцы, и даже египтяне. Мой государь возвышает людей за их заслуги, а не за их род.

— Ты привезешь нам груз железа и бронзы? — спросил его чиновник. — Сам царь множеств, повелитель четырех стран света вопрошает тебя сейчас. Правитель медного острова торгует с ничтожным царьком Вавилона Мардук-аппла-иддином, и туда он свое железо продает. Мы это знаем точно. Твой царь — враг Ашшуру? Он хочет, чтобы враги сокрушили нас?

— Нет! Конечно же, нет! — промямлил Кулли. — Но я не могу обещать поставки олова и железа, великий господин, сияющий, словно Солнце. Не я принимаю такие решения. Я всего лишь ничтожный торговец.

— Готов ли ты сослужить службу самому повелителю Ашшура, купец? — услышал Кулли вкрадчивый голос. — Если ты сделаешь это, то будешь щедро вознагражден.

— Да… конечно… — потоки пота, текущие по спине Кулли, могли бы посрамить горный водопад. В голове его били молоточки, а в глазах мутилось.Еще никогда купец, множество раз рисковавший жизнью, не боялся так, как сейчас. Он серьезно влип. Он в ловушке. На тот вопрос, что ему задан, нельзя ответить «нет». Но ответив «да», он становится соучастником всего, во что его втянет это человек. Ведь он добровольно согласится на это.

— Я готов сослужить службу возлюбленному сыну Ашшура, его наместнику на земле, повелителю четырех стран света, — твердо ответил Кулли. — Но только такую, которая не придет в противоречие с интересами моего господина.

— Это достойный ответ, — в голосе хранителя печати послышалась неприкрытая насмешка. — Ты напишешь письмо в Энгоми и попросишь пригнать сюда еще верблюдов. Не нужно везти сюда вино и бабские побрякушки. Мы не станем их брать, если не будет того, что нам действительно нужно. Нам нужны те животные, что привезли сюда твой груз. Много таких животных. Этих мы у тебя покупаем.

— Но… они не продаются, о великий, — промямлил Кулли. — Мой государь придет в ярость.

— Все продается, если цена подходящая, — насмешливо произнес вельможа, а потом добавил. — А ярости твоего царя мы не боимся. Он живет на далеком острове. Он не поведет армию через пустоши из-за одного каравана. Тем более что мы готовы дать за него справедливую цену. Мы очень хорошо заплатим за этих животных.

— Я не могу на это пойти, господин, — твердо сказал Кулли, в голове которого появилась одна робкая, но многообещающая мысль. — Я должен пойти отсюда прямо в Сузы. Эти верблюды должны отправиться в Элам, к царю Шутрук-Наххунте.

— Ты хочешь отказать самому воплощению Ашшура? — нехорошо прищурился носитель печати. — Великому царю нужны эти верблюды, купец. Нужны даже больше, чем медь и железо. Эти звери везут столько груза, что и десять ослов не поднимут. И ты нам их продашь.