Мой пленник, моя жизнь - Валентеева Ольга - Страница 48

– И за что хоть сражался? – улыбнулась она грустно.

– За жизнь. – Я пожал плечами. – Как и каждый раз в вашей стране. А если серьезно, Шиан оставил меня главным, и другим рабам это не понравилось. Пришлось доказать им, как они не правы.

– А ты и радуешься?

Кажется, Амелинда разглядела нечто такое в моем лице, что рассказало ей слишком много. Больше, чем я бы хотел.

– Да уж, не грущу, – улыбнулся в ответ. – Хорошо с кем-то подраться, когда не мешают печати.

– Печати… – Она снова вздохнула. – Эри, я была сегодня в городе. Хотела узнать, можно ли как-то снять магическую печать. И… маги говорят, что способа нет.

– Маги всегда что-то говорят. – Я почувствовал, как ледяная игла впилась в сердце.

– Зачем тому старику мне лгать? Он сказал, что способ утерян.

– Но он был! – Мне так не хотелось признавать очевидное.

– Был. Столетия назад, когда эта магия еще применялась. Она давным-давно запрещена.

Запрещена, да? Я готов был лишиться руки, лишь бы мерзкая печать никогда о себе не напоминала. Но боялся, это не поможет, иначе бы давно решился. Что ж, стоит выразить нижайшую благодарность королю Илверту – ради меня он наплевал на магические запреты. Если… когда я до него доберусь, то оставлю такую же на нем, и пусть где-нибудь в Изельгарде выносит горшки.

– Эри? – Амелинда встревоженно вглядывалась в мое лицо.

– Все хорошо, – как всегда, солгал я. – Ничего нового. Но я не сдамся.

Она отвела взгляд. Постояла пару мгновений в задумчивости, а затем сказала:

– Послушай, Эрвинг, завтра ты мне понадобишься, поэтому не планируй никаких дел.

Планировать? Что я могу планировать? А во дворе как раз появился Шиан, и Эмми повторила для него свои распоряжения. Тот закивал, обещая выполнить, а я все никак не мог понять, чего она хочет. Зачем ей я?

Зачем я той, у которой есть муж, положение в обществе, магия, уважение? Иногда мелькала мысль, что Амелинда хочет всего лишь посмеяться надо мной, но тут же вспоминалось тепло, которое от нее исходило, и поцелуй, проникавший до глубины сердца. Будь что будет.

А утро радовало тусклым солнцем. Тучи разошлись, и синь неба казалась почти летней. Вот только снег скрипел под ногами и от дыхания шел пар. Шиан приказал ждать Эмми, поэтому я слонялся по двору без дела. И узнал, как обычно, по шагам и теплым ладоням, закрывшим глаза.

– И что это за незнакомая лери? – спросил, чувствуя, как опасения отступают.

– Всего лишь я, – ответила Амелинда и отступила. Да, если кто-то нас увидит, будут проблемы. Но как хотелось на все плюнуть! А из дома показался Шиан. Увидел Эмми, поклонился в пояс.

– Лери Эйш? – уставился выжидающе.

– Хочу сегодня порисовать на берегу, – сказала Эмми с легкой прохладцей. – Эрвинг, поможешь мне донести все, что нужно для живописи.

– Как прикажете, лери, – ответил я, стараясь не засмеяться. Рисовать? На берегу? Зимой? Да уж, у Эмми специфическое чувство прекрасного. Но я готов был тащить за ней что угодно, лишь бы находиться подальше отсюда.

– Ступай, – приказал Шиан. – Да смотри, не перечь лери Эйш! А то знаю я тебя.

Знает? Ну-ну. Но я не перечил. Покорно поплелся за Эмми, схватил объемную сумку, в которой вместо кистей и красок, казалось, было железо, подхватил мольберт… Мольберт! На берег! Слуги поглядывали на нас с любопытством. Некоторые даже сочувственно. Видимо, иногда Эмми все же рисовала не пойми где, и тащить все то, что тащил я, никому не хотелось.

– За мной! – скомандовала Амелинда, задрав носик, и прошествовала через двор к калитке. Если ворота вели в город, то калитка – к морю. Сразу за ней вилась узкая тропка. Мне казалось, что Эмми вот-вот поскользнется. Только даже предложить руку не было возможности. Слишком узкой была тропа, по ней одному бы пройти.

– Быстрее, Эри!

Я и так шел быстро, но Эмми едва ли не подпрыгивала на месте, пользуясь тем, что ее никто не видит. Мы шли достаточно долго, а потом свернули, и я понял, что тропа была хотя бы приспособлена для ходьбы, а сейчас под ногами оказались почти плоские камни. Ветер смел с них снег, и если ступать осторожно, можно было пройти дальше.

– Сюда!

Эмми скользнула за высокую скалу. Я поспешил за ней – и замер. Сначала показалось, что вниз уходит обрыв. Но нет, здесь были ступени. Просто сверху не видно узкой полоски пляжа, лишь каменные глыбы на берегу. А пляж был, и Эмми уже скользнула вниз.

– Осторожнее, – попросил встревоженно.

– Иди сюда, – позвала она.

Я и так шел, стараясь не уронить проклятый мольберт. И когда ноги коснулись ровной поверхности, возрадовался. А затем замер, восхищенный величественным зрелищем. Волны разбивались о камни, долетая до пляжа редкими брызгами. Пенились, шумели, играли бликами на солнце. Можно было вечность стоять и смотреть, как одна сменяет другую. Волшебство!

– Да положи ты уже вещи, – буркнула Эмми, дождалась, пока выполню ее просьбу, и перехватила мою руку. – Красиво, да?

– Красиво.

Я склонил голову. Разве можно описать словами нечто большее, чем мир? Нечто вечное и прекрасное? Удивительно, но сейчас я ощущал себя свободным.

– Все в порядке, Эри? – послышался тихий вопрос.

– Да.

Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, и Эмми придвинулась ближе, прижалась ко мне, позволив обнять за талию. Мы стояли долго. Молчали, прислушиваясь к грозному рокоту волн.

– Ты часто бываешь здесь? – спросил я.

– Когда хочу побыть одна, – раздался ответ. – Об этом пляже никто не знает. Ни слуги, ни Лео. Я сама нашла его, случайно. Чуть не свернула тут себе шею.

И тихо рассмеялась. Да уж, легко было в это поверить.

– Там дальше по дорожке – охотничий домик, – рассказывала Эмми, – и летом оттуда прекрасный вид. Я действительно ходила туда рисовать. Муж думает, что так и хожу. Здорово, когда есть место, где тебя никто не найдет, правда?

– Да, ты права, – ответил я. – Это особенное место. Чувствуется, будто оно пропитано силой.

– Значит, не мне одной так кажется.

Эмми переплела пальцы с моими, замерла, глядя вдаль.

– Знаешь, Эри, – она снова прервала молчание, – мне всегда казалось, что ты – чудовище.

Почему-то от ее слов стало неприятно. И с каких это пор меня заботит, что думают жители Литонии о моей персоне?

– Когда погибла Илли, я только убедилась в этом, – продолжала Амелинда. – Но там, на поляне посреди леса, глядя, как ты сражаешься с волком, вдруг поняла, что ошибалась. Никто бы не стал рисковать жизнью ради незнакомой женщины. Врага и жены врага. А ты рискнул. Почему?

– Потому, что не желал твоей смерти. – Я пожал плечами. – Да и сработал инстинкт. Если есть опасность, значит, надо бороться – и победить.

– О чем я и говорю. – Эмми легонько потерлась щекой о плечо. – Сложно увидеть в чудовище человека, но, раз увидев, по-другому воспринимать его уже невозможно. Мне больно оттого, что происходит, Эри. Я не думала, что все будет… так.

– Не оправдывайся, – попросил я ее. – Можно спросить тебя кое о чем?

– Спрашивай. – Эмми смотрела мне в глаза, будто искала ответ на ведомые только ей вопросы.

– Ты любишь своего мужа?

Она смутилась, отвернулась, отвела взгляд. А потом тихо, чуть слышно из-за волн ответила:

– Нет.

И от ее ответа настроение улучшилось. Глупо? Да, глупо. Но я уже понимал, что давно к ней неравнодушен, и хотел точно знать, насколько велик шанс, что и она ко мне – тоже.

– А ты все еще любишь принцессу Бранду?

Вопрос поразил до глубины души.

– Нет.

Эмми улыбнулась. У нее была очень мягкая, светлая улыбка. Я не удержался, привлек ее к себе и поцеловал. Губы были теплыми и сладкими. Не хотелось разрывать поцелуй, поначалу робкий, несмелый, а затем Эмми ответила – жарко, неистово. Обняла за плечи, притягивая ближе. А я уже целовал ее шею, тонкие ключицы, расстегивал шубку, чтобы ощутить, почувствовать, понять, что это не сон.

– Эри, – теплое дыхание на губах. – Эри.