Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий - Страница 38

Ответить я не успел. Нож, который она держала в левой руке и все это время грела лампой, опустился на предплечье. Шипящий звук, запах горелого мяса. Я выгнулся в кресле, веревки впились в запястья, но вместо крика из горла вырвался лишь сдавленный стон.

— Ну? Где тайник? — центральный контрабандист, дождавшись, когда я успокоюсь, спросил еще раз. — Сдайся, парень. Сколько ты еще выдержишь?

Я медленно облизал окровавленные губы.

— Вы… ха… вы не первые, кто задает мне этот вопрос. Хотите — убивайте. И получите только бесполезное тело. Или давайте поговорим как двое деловых людей. Неужели вам настолько западло всего лишь отвезти меня в ближайшим Руинам, что вы скорее будете тратить время на бесполезные пытки?

По молчаливому сигналу главного пытки продолжились. И все это время он пристально смотрел на меня, а я, по мере возможного, смотрел в стеклянные линзы на его глазах.

И где-то через полчаса он, наконец, недовольно махнул рукой.

— Хватит, — его голос, низкий и хриплый, прозвучал как скрип ржавых петель. — Мы действительно просто теряем время.

Женщина резко развернулась к нему. — Мы закончим через час, максимум два.

— А если он скажет неверные координаты? Будете возвращаться и продожать допрос? Развяжите его. И принесите мне стул, устал стоять.

Двое младших контрабандистов уже без споров бросились выполнять приказ. Я почувствовал, как кровь хлынула в конечности.

Из темноты вынесли стул. Почти такой же как мой, разве что без следов крови.

Главный контрабандист сел, снял маску, и камера на мгновение замерла. Его лицо было разделено на две части: правая — морщинистая, но благородная, с пронзительными серыми глазами цвета штормового моря; левая — сплошной рубец, стянутая ожоговая ткань, где веко навсегда срослось со лбом, а губа застыла в вечной гримасе.

— Меня зовут Спичкой, — сказал он.

Я не удержался от ухмылки.

— Остроумно, — прошипел я, чувствуя металлический привкус во рту. — Видимо, пламя пощадило твое чувство юмора вместе с половиной лица.

Спичка не ответил на колкость.

— Твои условия? — бросил он коротко.

— Я проведу твое судно к тайнику, — начал я. — Там не то, чтобы горы добра, но должно быть более чем достаточно, чтобы оплатить ваши услуги. Взамен вы отсыпете мне немного золотых и высадите в Руинах по моему выбору. Я предлагаю честную сделку. Золото за свободу.

Спичка начал методично постукивать пальцами по подлокотнику кресла, отсчитывая секунды раздумий.

— Сколько денег хочешь?

— Тысячу золотых.

— Отдам триста. Более чем достаточно, чтобы начать все с чистого листа.

— Идет, — кивнул я, не собираясь торговаться.

Спичка, наоборот, явно готовый к спору, кашлянул от неожиданности.

Повернувшись к своим людям, он скомандовал:

— Готовьте «Ласточку»! — Пойдут Ворона, Коготь, Сумрак и Бритва.

Правый палач молча кивнул, прежде чем скрыться за дверью. Спичка обернулся ко мне, его взгляд скользнул по моим сломанным пальцам, остановившись на пятне крови, расползающемся по рубахе.

— Ты воняешь, — проворчал он, почесывая обожженную щеку. — Сведи его в нашу «каюту». Пусть отмоется. И без глупостей, — это уже мне.

Я медленно поднялся, закряхтев, когда боль от сломанных ребер пронзила грудную клетку.

— Обещаю вести себя, как примерный гость, — я оскалился, чувствуя, как трескается запекшаяся кровь в уголках рта. — Но если в подготовленной для меня каюте нет горячей воды, мне придется пересмотреть нашу сделку.

Женщина резко рассмеялась. Ее пальцы сжали мое плечо.

— Нравится мне этот ублюдок, — прошипела она, вонзая ногти мне в кожу. — Жаль, мне не дали закончить работу.

Мы вышли в коридор. Каменные стены здесь были покрыты плесенью, а под ногами скрипели деревянные трапы. Лейла шла впереди, ее фигура отбрасывала на стены причудливые тени.

Каюта оказалась просто каменным мешком. В одном углу стояло ведро для отходов, в другом лежал набитый соломой матрас.

Воздух здесь был густым и затхлым, пропитанным запахом плесени, испорченной соломы и чего-то кислого — возможно, последнего обитателя этого «гостеприимного» помещения. Стены покрывал слой липкой влаги, отражавшей тусклый свет фонаря в коридоре.

— Ну как, нравятся твои апартаменты? — женщина стояла в дверном проеме, перекрывая выход.

— О, мне нравится, — я оскалился, чувствуя, как трескается засохшая кровь на губах. — Особенно этот дизайнерский акцент с треснутым ведром для дерьма. Показатель высшего класса.

Она ухмыльнулась, после чего шагнула назад, позволяя войти в камеру тщедушному пареньку, судя по не замотанному лицу, слишком неважному, чтобы раскрытие его внешности могло им как-то помешать. В его руках болталось ведро.

— Освежающая процедура, — хихикнул он и, прежде чем я успел среагировать, ледяная вода хлынула мне на голову.

Я скрипнул зубами, ощущая, как холодные струи проникают под одежду, стекают по спине, морозят ожоги, раны и ссадины. Вода смешалась с кровью и грязью, образовав на полу мутные коричневые лужи.

— Действительно освежает, — я вытер лицо рукавом, но это только размазало грязь.

Женщина засмеялась. Паренек швырнул под мои ноги комок грязной ткани, который когда-то, возможно, был одеялом.

— Вытирайся, красавчик. Через час выдвигаемся. — Ее голос стал опасным, как змеиное шипение. — Попробуешь сбежать — я лично вырежу твои почки. И сделаю это медленно.

Дверь захлопнулась с металлическим лязгом. Я остался один в полутьме, мокрый, с дрожью в коленях от холода. Солома в матрасе хрустела под пальцами, когда я сжал его в кулаке.

###

Дверь распахнулась с таким грохотом, что я, лежавший на соломе, глядя в потолок, инстинктивно рванулся в сторону, забыв на мгновение о сломанных ребрах. Острая боль пронзила грудную клетку. В проеме маячила массивная фигура незнакомого контрабандиста.

— Вставай, — мощная лапа впилась мне в плечо. Я почувствовал, как его пальцы, покрытые грубыми мозолями, продавливают мою кожу до синяков.

Женщина-палач уже стояла в дверях.

— Шевелись быстрее, — она плюнула мне под ноги. — Или тебе нужна дополнительная мотивация?

Меня повели по еще одному лабиринту узких коридоров, вырубленных прямо в скале. Воздух становился все холоднее с каждым шагом, и вскоре я увидел собственное дыхание, превращающееся в белые клубы пара.

Внезапно очередной поворот привел нас в широкий грот. В центре, освещенный тусклыми синими огнями, стоял кораблик — маленький, юркий, с обтекаемым корпусом, покрытым пластинами тусклого металла.

«Штормовая Ласточка» — если верить выцветшей надписи на корме. На носу красовалась фигурка птицы с распростертыми крыльями, одна половина которой была покрыта свежей краской, а другая — облезлой и поцарапанной.

Спичка ждал у трапа, опираясь на деревянный посох с металлическим набалдашником. Его обожженная половина лица казалась еще страшнее при холодном синем свете грота — шрамы блестели, как мокрая глина.

— Ну что, штурман, — он ухмыльнулся здоровой стороной рта, обнажив желтые зубы. — Готов показать нам дорогу к твоему «тайнику»?

Меня грубо втолкнули на борт. Палуба была узкой, вся в царапинах и вмятинах — следы многочисленных стычек. Четверо контрабандистов уже заняли свои места. Среди были женщина-палач, которую, судя по всему, звали Вороной и поднявший меня детина.

Спичка указал на штурвал — старинный, с деревянными спицами, обмотанными потрескавшейся кожей для лучшего хвата. На металлической поверхности руля я заметил темные пятна. Пока что за него встал один из контрабандистов.

Под нами зажужжал двигатель, «Ласточка» поднялась в воздух и устремилась в узкий тоннель, уходящий вверх, в темноту. Стены были так близко, что было можно дотянуться и коснуться их кончиками пальцев.

Когда мы вылетели в Небо над Изнанкой, контрабандист выключил все двигатели кроме фиксаторных и посмотрел на меня:

— Куда?