Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - фон Штернбург Вильгельм - Страница 57

Фоном же всего повествования является растущее влияние идеологии насилия и устрашения. Ремарк особо и не старается закамуфлировать харизматического политагитатора, за которым вскоре должны последовать массы.

«На сцене стоял коренастый, приземистый мужчина, у которого был низкий зычный голос, хорошо слышный в самых дальних уголках зала. Это был голос, который убеждал уже сам по себе, даже если не вслушиваться в то, что он говорил. Да и говорил он вещи, понятные каждому. Держался непринужденно, расхаживал по сцене, размахивал руками. Отпивая время от времени из стакана, отпускал шутки. Но потом вдруг весь замирал и, обратившись лицом к публике, изменившимся резким голосом одну за другой бросал хлесткие фразы — известные всем истины о нужде, о голоде, о безработице, и тогда голос его нарастал, доходя до предельного, громового пафоса при словах: “Так дальше жить нельзя! Перемены необходимы!” Они сидели в душном зале, откинувшись назад или подавшись вперед, подставляя сомкнутые ряды голов потоку слов; но странно: как ни разнообразны были лица, на них было одинаковое отсутствующее выражение и одинаковые сонливые взгляды, устремленные в туманную даль, где маячили прельстительные миражи; в этих взглядах была пустота и вместе с тем ожидание чего-то невероятного, что, нахлынув, сразу поглотит все — критику, сомнения, противоречия, проблемы, будни, повседневность, реальность. Человек на сцене знал все».

Вслед за этим Локамп и Кестер попадают на другое политическое собрание, и им сразу же видно, что проводят его социал-демократы. Стол президиума перед рядами стульев покрыт белой скатертью, за столом не только партийные секретари, но и «какие-то ретивые старые девы». «Оратор, судя по всему, чиновник, говорил казенно и скучно, приводил доказательства, цифры; все было толково и верно и все же не так убедительно, как у того, предыдущего, который вообще ничего не доказывал, а лишь утверждал». Точными, скупыми мазками Ремарк обозначает дилемму, перед которой стояли демократы республики, и показывает, что в борьбе против движения хиромантов и ксенофобов они были обречены на поражение, ибо тем «не нужна была никакая политика. Им нужно было что-то вроде религии».

Улицы Германии начинает завоевывать темная сила, которую многие еще не принимают всерьез. Возобновляется гражданская война, которая сотрясала республику уже в первые годы ее существования и будет теперь длиться до тех пор, пока не закончится победой диктатуры. «В городе было неспокойно. По улице проходили колонны демонстрантов: одни — под громовые звуки военных маршей, другие — с пением “Интернационала”, третьи двигались молча, с требованием работы и хлеба на транспарантах. Топот бесчисленных шагов по мостовой воспринимался как ход громадных, неумолимых часов. Под вечер произошло столкновение между бастующими и полицией, двенадцать человек получили ранения. Ясно было, что всю полицию подняли по тревоге если не с утра, то в полдень. Завывание сирен доносилось даже с дальних улиц». Готфрид Ленц, этот веселый скептик и мрачноватый любитель приключений, будет застрелен нацистом прямо на улице — более или менее случайно, его с кем-то перепутают. Снова наступает время, когда человеческая жизнь в глазах все более и более радикализирующегося общества не будет стоить и ломаного гроша.

На насильственную смерть товарища Отто Кестер решает ответить местью. День за днем прочесывает он улицы большого города в поисках убийцы. Но найдет его и совершит акт отмщения не Отто и не Роберт Локамп, а человек из их круга. Возмездие станет одним из центральных драматургических моментов во всех последующих романах Ремарка. Не таким безобидным, как в случае с Паулем Боймером и его товарищами, которые подкараулят ненавистного им Химмельштосса ночью и хорошенько вздуют его, и не таким «частным», как в истории с Альбертом Троске, который убивает спекулянта Юлиуса Барчера из чувства ревности («Возвращение»). Кестер планирует свои действия хладнокровно и целеустремленно, а в более позднем романе Равик преследует и убивает нациста Хааке без всякого сожаления («Триумфальная арка»). Не испытывает угрызений совести и номер 509, убивая выстрелом из пистолета одного из тех, кто издевался над заключенными в концлагере «Меллен» («Искра жизни»). Ремарк демонстрирует таким образом один из принципов своего мировоззрения. Человек, который лишен всех прав и жизнь которого находится под угрозой, не должен мириться с ролью жертвы, не оказывая сопротивления. Потерян только тот, кто сдается «без боя», взирает на кровавые оргии палачей смиренно и безропотно. Унижения, которым человек подвергается со стороны своих мучителей, уничтожат его как личность, если он не станет оказывать им сопротивления. Месть указывает путь к сохранению самоуважения и жертве, психике которой грозит разрушение, ибо не может быть настоящего выживания без уважения к самому себе. Поскольку право и закон лишились в эти времена своей обычной силы — в том числе и в далеких от фашизма государственных образованиях, где беженцев сплошь и рядом выталкивают из страны, бросают в тюрьмы, оставляют без средств к существованию, — то единственным путем возвращения закону его действенности является, по мнению Ремарка, собственный поступок человека. Позицию, которую он занимает в таких ситуациях, нельзя не назвать «воинствующей». Но мир слишком долго попустительствовал гитлерам и бездушным бюрократам в «нейтральных» странах, чтобы путь, по которому идут многие его герои, не стал теперь единственно возможным.

Авторы некоторых рецензий с удивлением отмечали в те годы, что в своей новой книге Ремарк обошел появление национал-социализма молчанием, хотя опубликована она была после прихода Гитлера к власти. Приведенные выше пассажи из романа показывают необоснованность такой реакции. Ремарк не выходит за пределы временных границ, в которых он поселил своих героев, он не хочет выглядеть эрудитом, знающим, какой конец ожидал Веймарскую республику. В конце 1928 года Гитлер слыл еще политическим авантюристом, презираемым как буржуазией, так и рабочими. Заметим, что в рейхстаге у его партии было тогда всего двенадцать мандатов. Восхождение Гитлера к власти началось лишь после того, как в 1929 году развернулись дебаты вокруг плана Янга. Заключив союз с Гутенбергом в вопросе о реализации этого плана и развязав кампанию против окончательного урегулирования вопроса о репарациях, угнетающих республику скорее психологически, чем экономически, Гитлер набирает мало-помалу политический вес и становится в глазах мелких буржуа, правых националистов и некоторой части рабочего класса фигурой, представляющей собой серьезную альтернативу. Действие романа «Три товарища» вклинивается в столь важный 1929 год, и Ремарк строит его с такой последовательностью, что политический фон обретает более или менее отчетливые контуры лишь в последних главах романа.

Но для многих читателей это и по сей день прежде всего романтическая и мелодраматическая история о любви. Рассказывая о жизни Патриции Хольман, Ремарк впервые создает женский образ большого масштаба. В предыдущих романах образы женщин оказывались не более чем схематичными, служа изображению солдатских мечтаний о мире и домашнем уюте или более или менее смачному описанию того, что происходило в солдатских борделях, при визите к француженкам по ту сторону фронта, а также на деревенских танцплощадках.

Мы знаем: любовь, прекрасная, полная борений и страданий, неотделима от жизни Ремарка, занимая в ней главное место и играя центральную роль. Он знает, как она может пьянить и кружить голову, как может помочь сбросить оковы одиночества, заменив их сердечной привязанностью к другому человеку. Но ему знакомо и ее разрушительное действие, знакомы поражения и унижения в виде ее неизменных спутниц. Ему не чуждо чувство ревности, отказ в интимной близости может отправить его в нокаут.

Харли Ю.Тейлор утверждает в своей работе о жизни и творчестве Ремарка, что главная героиня романа, Пат Хольман, представляет собой зеркальное отражение Ютты Цамбоны. «If it is true that every person has one great love in his life, — пишет он, — then this was Remarque's... no other relationship apparently ever touched him as deeply»[49]. Даже если принять во внимание, что Ремарк посвятил роман Ю.Р.Ц. (Ютте Ремарк Цамбоне) и что в образе Пат мы без труда обнаружим немало черт характера и внешнего облика Ютты, то и тогда категоричность суждения Тейлора не покажется нам убедительной.