Тверской баскак. Том Шестой (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" - Страница 46

С другой стороны бойцы Соболя тоже ворвались во двор дома, и, не задумываясь, я веду роту громобоев прямо туда. Дворец все-таки второстепенен, задача номер один — это Менгу-Тимур.

С разгона влетаю в ворота и упираюсь в заполненный сражающимися людьми двор. Места вокруг не так много, и яростная схватка идет вокруг всего дома. Защитники явно не собираются сдаваться, и их на удивление довольно много. Даже на первый взгляд оцениваю в несколько сотен.

Нас все равно больше, и рано или поздно мы возьмем верх, тут сомнений нет! Только каждая потерянная минута дает Менгу-Тимуру лишний шанс сбежать, а мне бы этого очень не хотелось.

Прямо перед моими глазами широкие ступени главного входа, на которых идет жаркая схватка. Алебардщики прижали яростно сражающихся ордынцев к самому крыльцу, но на этом дело пока зависло.

«Надо расчистить им дорогу!» — Мелькает у меня в голове, и ротный громобоев словно читает мои мысли.

— Стройсь! — Орет за моей спиной капитан, и три взвода громобоев вытягиваются в три шеренги.

Пока они строятся, моя охрана чуть ли не за шиворот оттаскивает наших бойцов из схватки, и вот линия огня, наконец, чиста.

— Пли! — Вновь надрывает голосовые связки капитан, и сноп огня ослепляет замерших в непонимании защитников.

Пороховой дым застилает двор вонючим туманом, но видимость сейчас уже не нужна.

— Пли! — Крик командира, и вторая линия накрывает двор своим залпом.

Еще одна команда, и последняя линия громобоев разряжает свои ружья. Несколько секунд забивающего ноздри сплошного серого дыма, и появляются просветы.

Не дожидаясь полной ясности, капитан алебардщиков бросается вперед.

— За мной! — Орет он на ходу, и вместе с его бойцами за ним устремилась и рота громобоев.

Крыльцо, выбитые двери, большой зал! Я вместе со всеми влетаю в дом и озираюсь по сторонам.

«Оштукатуренные стены украшены фресками, пол выложен мраморной плитой!» — На автомате отмечает мое подсознание, а голос разбрасывает команды.

— Одно отделение туда! — Взмахом руки отправляю десяток налево по длинному коридору. — Второе во двор! Все обыскать, всех пленных сюда в зал на опознание!

Сам уже бегу вверх по лестнице. Мраморные ступени, витые перила, наверху коридор, расходящийся в две стороны.

— Прошерстить здесь все! — Кричу командиру охраны, а сам хватаюсь за ручку закрытой двери.

Дергаю на себя, закрыто! Еще раз, тоже безуспешно! Тут слышу за спиной басящий голос.

— Дозволь, господин консул!

Обернувшись, уступаю место рослому громобою. Удар ногой, и дверь вылетает вместе облаком пыли и штукатурки.

Пара направленных вовнутрь стволов уже готовы выплеснуть смерть, но я останавливаю стрелков.

— Не стрелять! — Выкрикнув, захожу в комнату и вижу трех сжавшихся в углу женщин.

Закрывая своими телами детей, они сбились в угол комнаты, и смотрят на меня округлившимися от ужаса глазами. По богатому платью и обуви, можно однозначно сказать — это не прислуга.

«Скорее всего жены или наложницы Менгу-Тимура!» — Делаю про себя вывод и отвечаю на молящий взор резким вопросом.

— Где Менгу-Тимур⁈ Скажете, и вас никто не тронет!

— Его нет! — Несется в ответ сдавленный писк. — Его нет в доме! Он уехал еще вчера! Отбыл к войску в Ширван.

По тому животному страху, что царит в глазах молодой женщины, я вижу: она не врет. И, не сдерживаясь, матерюсь в голос.

— Вот дерьмо!

Дальше можно уже не торопиться. Дворец захвачен, центр Сарай-Берке захвачен, но не менее важная часть плана уже невыполнима. Наш главный конкурент в притязаниях на ханский престол выскользнул-таки из уже готовой захлопнуться ловушки, и это значит, что основная борьба еще впереди.

В большом зале дворца полно народа. Сейчас здесь все знатные люди города. Большинство из них пришли добровольно, по зову Боракчин-хатун, но есть и те, кто последние два дня просидел в подвале. Этих захваченных в плен в ходе ночного боя освободили только что, специально для этого собрания. И те и другие стоят плотной толпой по обеим сторонам зала, освобождая широкий проход в центре.

Здесь есть и женщины — это первые жены или матери больших нойонов, ушедших воевать в войске Берке. По монгольской традиции, они могут представлять их на курултае. Их немного, в основном же в зале или пожилые мужчины, или совсем старики.

Рядом со мной в окружении охраны степенно шагает Боракчин-хатун. Она держит за руку своего восьмилетнего сына, и ее презрительно-высокомерное выражение лица, словно бы кричит окружающим.

— Смотрите, я вернулась! Я вернулась, чтобы воздать по заслугам тем, кто предал меня!

В окружении охраны мы идем по центральному проходу, и по большей части нас провожают настороженно-любопытствующие взгляды, но кое-откуда я ловлю и откровенную враждебность.

Дело в том, что, захватив ханский дворец и прилегающий к нему район, я остановил наступление. Дальнейшее продвижение грозило восстановить против нас весь город, а это в мои планы не входило. На захват целого города с населением в двадцать-тридцать тысяч у меня попросту не хватило бы сил.

После того как с бою был взят ханский дворец, мне нужна была легитимизации моего вторжения. Необходимо было срочно обезглавить всякое сопротивление, а для этого все жители Сарай-Берке должны были незамедлительно узнать, что на город никто не нападал, что ночной переполох — это всего лишь дворцовые разборки и возвращение законного наследника на трон.

Для этого едва дворец был взят на щит, как туда были созваны все те, кто мог оказать услугу мне или Боракчин-хатун, и еще до рассвета по городу потекли слухи о возвращении бывшей ханши и ее сына. Самые уважаемые из наших сторонников были посланы к старейшинам основных монгольских кланов, дабы донести претензии Туда-Мунке на престол улуса Джучи и призыв Боракчин ко всем именитым людям собраться на всеобщий курултай улуса для обсуждения создавшегося положения.

Примерно день ситуация висела на волоске, и я с тревогой наблюдал за степными отрядами, что подтягивались со всех сторон к окраинам города. Риск того, что старейшины кланов откажутся разговаривать, был крайне высок, но я рассчитывал, что осеннее время года и идущая на Кавказе большая война окажут свое влияние.

Ведь все любители повоевать ушли с войском Берке и Ногая еще весной, а в степи остались лишь те, кто хотел просто пасти скот и жить мирным трудом. Сейчас они только-только вернулись с летних кочевий, и все их мысли заняты лишь одним, как бы получше обустроить свои стада и подготовиться к долгой зиме.

«Старейшины кланов знают это не хуже меня, и потому, — посчитал я, — они будут рады уцепится за любой предлог, лишь бы избежать еще одной большой войны».

К исходу второго дня стало ясно, что мой расчет полностью оправдался. Уже к вечеру начали приходить послания от старейшин с согласием на переговоры. Договорились устроить встречу на следующий день в приемной зале ханского дворца.

В этом заключалась еще одна моя хитрость. Старейшины и вся монгольская знать улуса Джучи придут во дворец, не ведая о главной цели этого собрания. Все они будут рассуждать примерно так: «Ничего страшного не случится, ежели мы придем и послушает эту Боракчин-хатун. Послушаем, потянем время, а потом видно будет!»

Такая житейская хитрожопость была очевидна, и именно на нее я и рассчитывал. Пусть они посчитают себя хитрецами, мудрецами, да кем угодно. Главное, чтобы пришли. Ведь как только они соберутся в главном зале дворца, мы проведем «коронацию» Туда-Мунке, и, хочет местная аристократия того или нет, все она станет свидетелем сего торжества. Вольно или невольно все присутствующие не только легитимизируют, но и поддержат вновь избранного хана лишь одним своим наличием.

На этом строился весь расчет, и потому сейчас вызывающее поведение Боракчин совсем не к месту и чертовски меня раздражает.

«Что она делает! — Недовольно бурчу про себя, глядя на вздернутый подбородок и неприкрытое презрение в глазах ханши. — Укоротила бы ты свой норов, дамочка!»