Ком 9 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 30

— А его высочество что-то сочинил про яблоки? — удивился Хаген. — Может быть, он хотел сказать про яблони?

— Хотел, а как же. И сказал. С таким поэтическим пылом рассказывал мне про фестиваль деревьев, что я совсем уж настроился в Пасхальные каникулы сгонять до Германской империи.

Хаген аж слегка подпрыгнул на сиденье и этаким соколом на меня уставился. А я как ни в чём не бывало продолжал:

— Сразу нескольких зайцев убить: праздник цветущих садов глянуть, хотя это и вовсе неважное, но любопытно теперь, потом Фридриху встречу с роднёй устроить, а то истосковался совсем парень, к твоим заскочить, поговорить, а то разговоры о переезде идут-идут, да всё никак никто не решится. Как тебе такой план?

— Горячо одобряю! — рубанул он. — К тому же ваше имение вы так и не осмотрели.

— И об этом тоже думал. Надо в тот за́мочек наведаться. Как ни крути, а не верю я, что ихнее германское величество с барского плеча неизвестному сибирскому казаку лакомый кусок бы сбросило. И не смотри на меня так неободрительно. Ваша немецкая порода хозяйственная до крайнего предела. Хрена бы с два он мне что полезное отписал. По-любому, какая-то каверза. Так ещё и налог за него платить надобно, верно?

— С налогами Фридрих должен был разобраться. А в остальном…

— В остальном, — присоединился Серго, — проверить надо. Айко обещала, что до Пасхи нога у меня как раз отрастёт. Буду полноценным бойцом.

— Ноги — это важно, — глубокомысленно согласился я. — Без ног — это ж куда уж, а с нога-а-ами — другой разговор!

Багратион с подозрением уставился на меня, выискивая подвох, и предупредил:

— Между прочим, ты мне должен один забег на среднюю дистанцию.

— Ядрёна колупайка, Серго! Ты вспомни, какие мы красивые были!

— Вах! Можно подумать, это проблема!

— И ты серьёзно собираешься бегать?

— Ещё как! Иначе некоторые медведи так и будут думать, что бегают быстрее волков!

— Если вы затеете бегать посреди фестиваля цветущих садов, то произведёте на публику крайне неизгладимое впечатление, — с серьёзной миной выдал Хаген, и мы дружно принялись ржать.

ВСЕМ ПО НОВОСТЯМ

Приехали мы домой, а Фрося-помощница, глядя, как мы шинели снимаем, захлопала от удивления глазами да спрашивает:

— Это что ж такое? А где ж ваша одёжа?

Тут и батя вышел да как засмеётся:

— Это что ж вас, братия, из высоких офицерских званий в нижние чины разжаловали? За что такая немилость?

Следом маман высунулась, полотенцем его легонько шлёпнула:

— Да погоди ты, старый! Это, верно, теятр?

— Да какой уж театр, маманя, — я повесил на вешалку курсантскую шинель, — пойдёмте за стол, разом всем расскажем, чтоб не повторяться.

Пошли в столовую — а там уж всё к чаю накрыто, нас ждут. И Марта тут же, и Даша. За чинными чайными посиделками мы и посвятили наших дам и батю с маман в историю ловких брачных аферистов. Пришлось рассказывать с начала — как мне Петя донесения представил, да как мы решили съездить в эту подозрительную контору.

— А нам не сказали! — укорила меня Серафима.

— Да не хотел я тебя туда тащить! Сама видишь — и драться пришлось, и стрелять начали.

Закончили с разбирательством в Общевойсковом департаменте. Батя поведение Фетясова тоже не оценил:

— Ну и гнида. Такие только подлянки кому устраивать да в кабинетах командовать горазды, а чуть угрозу своей шкуре почуют — сразу лапки кверху и пищать тонким голоском.

Но больше всего возмущались Сэнго с Хотару. Вот, оказывается, кто на лентовязку приносил испорченные ленточки! Все чернилами исписанные! Негодованию сестрёнок не было предела.

Между делом маман не упустила момента заметить:

— А Фридрих-то на казённых харчах да на сидячей работе как раздался!

И я подумал, что верно. Я как-то в суете да на нервах не особо успел своего вассала в Индии разглядеть, а наш германский принц заметно округлел, и я бы даже использовал слово «размордел» — а чего бы и не размордеть? Всей беготни у него было — от комнатки выделенной до столовой три раза в день ходить. А то и четыре. Или пять? Кульки с печенюшками у него, опять же, на боковом столике с чайничком лежали прикуркуленные. Целыми днями сиди да ешь — превратишься, поди, в колобка!

Физкультуру ему назначить, что ли? А то скажут, нарочно принца приморить хотим малой подвижностью.

Часа через три явился Петя. Естественно, мы все бросились к нему с расспросами.

— А ну, за стол! Садимся за стол! Ужинать! — разом организовала всех маман, а у Пети спросила: — Признался хоть?

— Признался, конечно! Как не признаться, — кривовато усмехнулся Петя. — Тем более что показания его подельника уже были сняты и ему предъявлены, да и косвенных улик достаточно. Меня, признаться, более всего поразила точность предъявленного нам расписания Ильи, но тут как раз всё оказалось просто.

— Поди, к знакомцу какому по-дружески в секретарскую захаживал? — предположил я.

— Ещё лучше.

— К знакомице! — догадалась Дарья.

— Именно. У нашего отделения охраны и у департамента тылового обеспечения сохранился по старой памяти общий буфет. Раньше-то организация одна была. Да и сейчас, казалось бы — что такого? Ну забегают офицеры с обеих сторон чаю-кофею с какой-нибудь плюшкой перехватить. Вот наш фигурант и зазнакомился с барышней из новонабранных секретарш…

— Ой, только вот не начинай, Петя! — возмущённо всплеснула руками Соня. — Вечные эти разговоры, что женщины к службе в армии и жандармерии не приспособлены!

— И, тем не менее, видишь — не приспособлены! — упрямо нахмурился Петя. — Сколько инструктажей было! Сколько предупреждений! И пожалте — стоило смазливой морде начать девушке комплименты рассыпать, как она разом все предупреждения забыла. До чего дошло уж: сама ведь ему заверенные расписания таскала, обо всех изменениях предупреждала! И ни одна подозрительная мысль в головёнке не шевельнулась — «это ведь Павлик просил, с самыми добрыми намерениями…» — последнее Петя пропищал, очень ловко передразнив растерянную девицу.

— И что же теперь? — спросил батя.

— По всей вероятности, будем все женские должности выводить из штата. И буфет перегородкой делить, чтоб никаких брожений.

— Да я про этого Фетясова и остальных!

— А! — Петя закивал. — Следствие растянуться не должно. Так у них там в сейфике все анкетки аккуратно были сложены, считайте — все пострадавшие наперечёт. Народу они облапошили человек под двести. Некоторых в рассрочку, но общая сумма всё равно квалифицируется как мошенничество в особо крупных размерах, хоть и не миллионное. Опросить, материал к делу подшить — всё времени требует, но насколько я слышал, вызвано несколько опытных дознавателей в помощь именно по этому делу, и к завтрашнему утру все они уже будут здесь. Даю прогноз на неделю, самый максимум — если на две-три растянется, но это вряд ли. То, что организатор банды втёрся в доверие к служащему из специального отдела охраны и выманивал данные — отягощает, конечно. Я полагаю, к нему в связи с этим отношение будет особое, лишение дворянства, срок побольше и штраф весомее, а после — запрет на въезд и проживание в крупных городах. Остальные по обычной мошеннической статье пойдут. Директору лет шесть каторги дадут, дамочкам — года по два.

Матушка покачала головой и выразительно поцыкала:

— От дурёхи! Видели ж, куда головы совали!

— А при аресте пытались стрелять! — осуждающе сказал Серго.

— Тут они могут возразить, — высказал здравую мысль Хаген, — что это был ещё не арест, а непонятное поведение группы лиц, которые показались им агрессивными. Испугались, пытались защищаться. Скажут: за бандитов приняли. Может, их суд ещё и пожалеет.

— А обманутые? — тревожно спросила Серафима.

— В этом вопросе наш Илья был непреклонен, — Петя слегка улыбнулся. — Похищенные средства будут изъяты и переданы непосредственно Свадебному Коршуну для раздачи. Предполагаю, это будет сделано вскоре после суда.