Ком 9 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 26

— А вы, значит, не все на приём?

— Нет, пока только наш друг Филимон, — не моргнув глазом заявил Петя, представляя Хагена. — А мы как группа поддержки. Но если вы ему дюже поспособствуете, так и мы тоже всенепременно, по его стопам…

— Конечно, поспособствуем! Вы, господин Филимон… как вас по батюшке?

Хаген открыл было рот, но Петя его опередил:

— Митрофанович! Филимон Митрофанович Оглобля, позвольте представить.

Взгляд Хагена был бесценен.

— Очень приятно, — старшая служащая (мне всё больше хотелось называть её «мадам») картонно улыбнулась всем нам сразу. — Присаживайтесь на стульчик ко мне поближе, а вы, господа, покуда на диванчик, заодно все и послушаете. Моё имя Белкина Тамара Никитична. Я буду вести ваше дело, Филимон Митрофанович, и ваши, господа, если вы присоединитесь к благому начинанию вашего друга. — Она сложила перед собой кисти рук лодочкой. — А могу я поинтересоваться, каким образом вы о нас узнали?

— Да вот господа Федорин, Новомосковцев, Петропавленко и Пчелидзе, — Петя бойко сыпал фамилиями, должно быть из донесений, потому что обе дамочки слегка кивали, — весьма рекомендовали вас. Говорят, всё надёжно.

— Безусловно, — Тамара Никитична качнула высокой причёской и ещё раз с чувством произнесла: — Безусловно! Основатель нашей компании, господин Выдрин, он, изволите знать, близкий друг господина Коршунова ещё с самых гимназических лет.

— Да вы что? — искренне удивился я.

— Да-да! Вы по коридору шли, обратили внимание на фотографию выпускного гимназического класса? Вот вы назад пойдёте, присмотритесь внимание. Там Илья Алексеевич во втором ряду, к правому краю ближе, а господин Выдрин — справа от него. М-гм. Они и тогда уже крепкими товарищами были, и по сию пору продолжают дружбу. Вот, на фотографии губернаторского бала, — мадам чуть откинулась назад, полуобернулась и начала водить по снимку указочкой: — Вот это господин Коршунов, — это был действительно я, — а вот рядом господин Выдрин. Вы видите, как они дружески общаются?

— Видым, — согласился Серго и посмотрел на меня.

Я слегка пожал плечами. Кто такой этот Выдрин (и вообще, Выдрин ли это?) я знать не знал. На фотографии какой-то господин во фраке что-то втолковывал мне, улыбаясь во весь рот. Может, просто поздороваться подошёл? Ко мне зимой столько народу подваливало, едва кивать успевал, как китайский болванчик.

— Я вижу, что вы ещё сомневаетесь, — тоном заправского продавца вразнос продолжила мадам. — Однако, я могу вас уверить, что всё очень серьёзно. У нас всегда есть полное расписание господина Коршунова на ближайшие дни с указанием всех мест, где ему предстоит побывать и примерного времени там пребывания, вот, можете взглянуть — на этом листе на текущую неделю, а на этом — на следующую.

И тут она предъявила бумаги, от которых у меня глаза на лоб полезли — настоящее полное моё расписание! С датами и временем! И хотя во многих пунктах было написано примерное моё прибытие-отбытие из определённых мест, но я-то видел, что расписание моё изучено вдоль и поперёк! Наверняка ведь соглядатаи поставлены. А, может, и подкуплен кто из окружения или просто по дурости языком треплет. У Петечки аж челюсть отвалилась и всё дурашливое веселье пропало, но мадам истолковала это его преображение по-своему, горделиво заявив:

— Вот! А вы не верили.

— Позвольте-позвольте, — потянулся Петя, вытягивая из кармана своё пенсне.

Тамара Никитична тонко улыбнулась:

— Прошу меня простить, господа, но это — наш служебный документ, и в подробностях изучить его может только клиент нашей службы, заполнивший анкету и передавший в кассу денежное пожертвование.

Эк они хитро оплату именуют!

— А что за анкета? — напряжённо спросил Хаген.

— Самая обычная, простая анкета, чтобы господин Коршунов мог ознакомиться с вашими личными данными и обеспечить вам наилучшее благословение.

— Ничего сэбе! — воскликнул Серго.

— Да, у нас всё очень серьёзно, — деловито кивнула мадам.

— А как же говорят, что Свадебный Коршун просто так благословений не раздаёт? — въедливо спросил Петя.

— Вслух — нет, — подняла бровки Тамара Никитична. — Но он будет знать, что в определённое время и в определённом месте будете находиться вы. Вам достаточно просто мимо пройти или рядом оказаться, чтобы он вас приметил. Только не бросайтесь здороваться и представляться, это лишнее.

— И как он в таком случае меня узнает? — с сомнением спросил Хаген.

— По фотографии! — кивнула мадам. — Вы принесли с собой фотокарточку?

— Нет. Я не знал.

— Это не страшно, — лучезарно уверила Хагена она. — Сейчас мы всё заполним, я вам в соседней комнате сфотографирую, у нас там своя студия. Допла́тите к пожертвованию три рубля.

Однако, цены! Помнится, я за фотографию с обезьянкой по полтине за карточку платил. А тут в шесть раз дороже. А если простую нести, из фотоателье, навроде фотографии для документов, та вообще не дороже двугривенного[6]. Не считая того, что я был убеждён — никаких фотографий на самом деле не печаталось, бутафория одна.

— А само, — Хаген словно пробовал слово на вкус, — пожертвование?

— Пятьдесят рублей, — чётко ответила Тамара Никитична.

Однако! — вторично обомлел от этакой наглости я. Это ж больше, чем месячное жалованье вахмистра! Если без боевых, конечно.

— Так вот, — бодро продолжала отбивать мадам, — мы с вами согласуем день и место с соответствии с распорядком дня господина Коршунова, когда вам удобно было бы подойти. Вы — человек военный, поэтому очень рекомендую час утренней явки Ильи Алексеевича на службу в училище. Вам даже на территорию проходить не нужно. Дождитесь у проходной будки и во время проезда автомобиля господина герцога возьмите под козырёк, он сразу распознает вас…

Ах ты ж, ядрёна колупайка! Так вот откуда эти странные господа офицеры, прохаживающиеся вдоль училищного забора! А я-то думал — чего они там топчутся? Лучше места для прогулок не нашли?

— Вряд ли это получится. Видите ли, график моей службы, — очень натурально усомнился Хаген.

— Ничего! — словно обрадовалась мадам. — Я же говорю: можно другой день выбрать. В театр, к примеру, билеты взять. В антракте пройти мимо. Или, опять же, на крыльце раскланяться.

— А если он меня не заметит? — ещё более засомневался Хаген.

— Так мы же с вами заранее день и место обговорим! — всплеснула ручками Тамара Никитична. — Илья Алексеевич будет предупреждён, где и когда вас ждать. Заполняем? — мадам вытянула из стопки перед собой красиво отпечатанную анкету — со всякими завитушками и даже со свадебными голубками наверху. — О-гло-бля Фи-ли-мон…

Я следил, как она чёткими круглыми буквами заполняет анкету и разглядывал бланк. Это всё они придумали очень ловко. Поди, и бланки свои в той же типографии Макушина с Посохиным печатали, что находилась в здании книжного магазина, только с другого крыльца. А ещё — совершенно понятно было, что и эти обе дамочки, и охранник — это так, сошки мелкие. Подельники, но невеликого пошиба. А мне очень бы хотелось увидеть того, кто рулит этой конторой. Только как в эту сторону вывернуть? Намекнёшь — откажут ведь. А настаивать станешь — ещё и смоется, прощелыга…

— Оплатить можете мне, — мадам удовлетворённо отложила в сторону анкету нажала кнопочку на столе, в стене распахнулся сейфик, из которого она достала коробочку кассы. — Пятьдесят три рубля.

Тут я подумал, что очень правильно мы Хагена на роль небогатого жениха выбрали. Петя с Серго не смогли бы так изобразить, что деньги они с мясом от сердца отрывают — один к деньгам относился весьма легкомысленно, а другой — вообще пренебрежительно. А вот Хагену даже прикидываться сильно не пришлось. Немецкий куркулизм, сидящий у него в крови, причинял ему сейчас прямо-таки физическое неудобство от необходимости расставаться с деньгами.

Хаген достал из нагрудного кармана пачечку красненьких десяток, гордо в момент выдачи поименованных Петей ассигнациями и принялся отсчитывать купюры, хмурясь.