деньги не пахнут 5 (СИ) - Ежов Константин Владимирович - Страница 2

– Как решена проблема гемолиза?

Голос принадлежал не Платонову. Спрашивал сопровождающий его эксперт – человек с холодными глазами и внимательными пальцами, пахнущий ментолом и металлом лабораторий.

– Это…, – начала Холмс, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Но Платонов перехватил инициативу прежде, чем она успела закончить.

– Эти детали относятся к запатентованной технологии, разглашение которых невозможно, – произнёс он с мягкой улыбкой. – Надеюсь, все понимают необходимость защиты ключевых конкурентных преимуществ.

Он говорил как представитель Терранос. С той самой уверенностью, с которой добивается доверия не инвестор, а хозяин.

Тон был безупречен – ровный, спокойный, почти заботливый. Но в этой безупречности слышалось нечто зловещее. За стеклом лампы гудели тонким звуком, где-то капнула жидкость из пробирки, запах спирта стал острее.

– Какое точное соотношение при разведении? – последовал новый вопрос.

В лаборатории стоял густой, почти осязаемый воздух: смесь антисептика, металла приборов и едва уловимого запаха свежего пластика. Свет ламп отражался на блестящих поверхностях приборов, создавая холодные блики на стенах, а тихий гул кондиционеров сливался с едва слышным звоном капель, падающих в пробирки.

Эксперт, казалось, был готов разорвать Холмс своими острыми, выверенными вопросами. Каждый звук его голоса разрезал пространство, заставляя лабиринт технических терминов и схем вибрировать.

– В хемилюминесцентных иммуноанализах кровь нужно разводить хотя бы один раз, чтобы отфильтровать пигменты, мешающие световому сигналу. Но в процессе Newton с таким объёмом крови точное измерение сигнала становится проблематичным. Как это было решено?

Голос Холмс, ровный и холодный, ответил привычным уклонением:

– Эта часть тоже относится к запатентованной технологии, поэтому подробности раскрывать невозможно.

Эксперт нахмурился, чувствуя, как его терпение тонет в непрозрачности ответов. Каждое новое уточнение заканчивалось той же фразой, будто ледяной щит вставал между ним и информацией.

– Даже портативные диагностические устройства на рынке проводят десятки тестов с трёх-четырёх капель крови, но более двухсот тестов сделать невозможно. Как вы решили это с ещё меньшим объёмом? Связано ли это с упомянутым процессом разведения?

– И это относится к запатентованной технологии, – ответ раздавался ровно и сухо.

Эксперт всё больше терялся в лабиринте скрытности.

– Если даже столько нельзя раскрыть, сложно дать профессиональную оценку….

И снова вмешался Сергей Платонов, спокойный, почти ласковый, как лёгкий ветер, рассекающий тяжесть воздуха:

– Мы будем благодарны за любые выводы на основе доступной информации.

Эксперт фыркнул, сарказм просочился сквозь его голос:

– Ни разу не встречал, чтобы компания настолько ограничивала информацию и при этом просила консультацию….

Холмс сжала кулак так, что кожа на костяшках побелела. В этом была скрытая ловушка – Платонов умело направлял ход разговора, заставляя эксперта проговорить мысль, будто даже стартапы не столь скрытны.

Каждый последующий вопрос лишь усиливал эффект. В конце концов, Холмс не получила ничего полезного. Запись была заполнена материалом, подчёркивающим недостаток прозрачности Терранос, а не подозрительность Платонова. Невозможно было показать это совету директоров – ничего, что подкрепило бы её аргументы.

– Ну что, завершаем проверку здесь?

На губах Платонова появилась лёгкая, хитрая улыбка:

– Через несколько дней сообщу окончательное решение, но можно считать инвестицию практически утверждённой.

Несмотря на неблагоприятную оценку эксперта, он продвигался вперёд. Интуиция Холмс кричала – эта инвестиция не должна была состояться. Но убедительной причины для отказа пока не было.

И тут раздался неожиданный шум: звонкий шаг по плитке лаборатории, лёгкий шёпот.

– Эмми?

– Шон? Почему ты здесь…?

– Я для проверки.

Холмс заметила, как Платонов обменивается знакомым приветствием с сотрудницей. Морщины на лбу усилились, а пальцы снова сжались в кулак. Вспомнились шесть лет назад, когда из-за доносов сотрудников она чуть не потеряла позицию CEO.

– Свяжемся скоро, – прозвучало его приветствие, полное нестерпимой уверенности. И как только он исчез за дверью, Холмс мгновенно достала телефон.

На другом конце линии – частный детектив, работающий по её указанию.

– Следите за его перемещениями и контактами в реальном времени. Фотодоказательства присылайте сразу.

Параллельно Холмс вызвала руководителя лаборатории, чтобы выяснить о "проблемном сотруднике": когда возникали сомнения в лояльности, насколько предан коллективу, и была ли хоть одна попытка саботажа.

Теплый воздух лаборатории с ароматом антисептика казался теперь давящим, а гул оборудования – будто предостерегающим. Каждое движение, каждый звук могли стать ключом к разгадке.

Лояльность сотрудницы вызывала сомнения, словно тень колебалась над каждым её шагом.

"Наверняка что-то слила…."

Пока ожидалась следующая информация, пришёл первый отчёт детектива.

"Сейчас он встречается с белым мужчиной в лаунже отеля."

На фотографии, прикреплённой к письму, сердце Холмс сжалось до ледяного комка.

Джонатан Курц.

Журналист Wall Street Times, который неустанно копался в деятельности Терранос. Он проверял сотни медицинских центров с устройствами компании, фиксировал процент ошибок, акцентировал внимание на ущербе пациентам, допросы сотрудников шли один за другим, без передышки.

А теперь… встреча с Сергеем Платоновым?

Холмс сжала ногти так, что почувствовала резкую боль, звон в ушах, лёгкий привкус крови на языке.

– О чём они говорят?

– Просто обсуждают погоду.

Это казалось невероятным. Если эти двое действительно встречаются….

Как раз в момент, когда готовилась потребовать более детальной информации, раздался звонок телефона.

Бззз!

На линии оказался Киссинджер.

– Проверка сегодня закончена, хотелось узнать, как всё прошло, поэтому позвонил.

Только теперь дошло. Следовало сначала отчитаться. Но подозрения по поводу Платонова полностью поглотили внимание.

– На самом деле, он снова указал на слишком много недостатков нашей технологии….

– Хаха, это ожидаемо для внедрения в полевых условиях. Даже фармацевтические компании делали так же. Не воспринимай это как недоверие – это тщательность.

Намерение выразить недоверие Платонову было отброшено лёгкой рукой Киссинджера. Холмс заставила себя улыбнуться, будто прохладный воздух кондиционера не ощущался на коже.

Когда разговор почти подошёл к концу, появилась пауза, дыхание участилось, тёплый аромат кофе и стерильный запах пластика словно смешались в груди, и наконец прозвучали слова:

– Но на самом деле есть кое-что, что меня тревожит….

– Что именно?

– Не уверена, стоит ли это говорить.

После драматической паузы, как будто воздух вокруг стал плотнее, и каждый звук шагов за стеной казался громче, Холмс продолжила:

– На самом деле, проходя мимо, видела его… И… он встречался с тем журналистом, о котором говорила раньше….

Информация о встрече с репортёром Wall Street Times, ранее предупреждённым Советом, была ясной угрозой. Этот человек устраивал скандалы из-за малейшей ошибки, мог быть подкуплен конкурентами, чтобы сорвать запуск Терранос.

– Разве это не странно, что Сергей Платонов встречается с таким журналистом? Если бы он действительно доверял Терранос, такой встречи не должно было быть, верно?

Попытка выставить ситуацию как явно подозрительную не произвела нужного эффекта.

– Даже если они встретились, журналист, вероятно, первым подошёл к нему.

– Но если он действительно верит в нас, зачем слушать такого журналиста?

– Если дело в проценте ошибок, стоит выслушать – учитывая, что цель внедрение в полевых условиях.