Кроличья ферма попаданки (СИ) - Семина Дия - Страница 5

Огород, куры – это для меня ещё как-то понятно и знакомо, но кролики, как новая планета, и что я о них знаю?

Да, ничего!

В сознании вдруг вспыхнула фраза: «Кролики – это не только…»

Потом вспомнилось Код Фибоначчи – он ведь расчёты по кроликам делал, сколько в год примерно принесёт одна пара, причём не самая плодовитая, а тут три пары, и ещё восемь молодых в корзине.

К концу года у меня здесь будет кроличья ферма с дофигалионом ушастых.

Ой, мама!

Глава 6. Фешенебельное поместье графа Безухова

Архип Романович после позорного побега с хутора второй день не находит себе места. Аки загнанный зверь мечется по дому, требуя от слуг идеальности в мелочах.

При этом не забывая ссылаться на письмо Его светлости Льва Николаевича, что-де собирается граф прибыть на летний отдых со дня на день.

— Псов заперли? А то они нагадят у роз, да обмочат, не приведи бог, наш Лев Николаевич наклониться понюхать, а там…

Не зная, к чему ещё придраться, решил отыграться на виновниках своего позорного фиаско – охотничьих псах графа. Не самая породистая и натасканная свора, но порой чудит, вот хоть бы с этими проклятыми курами Алёны. Кто бы знал, что бурые бездельники забурятся так далеко, да натворят дел.

Чувство досады, вперемешку со злостью и капелькой раскаянья, ведь корзину с провиантом он оставил…

— Но какова! А? Ох! Ведь была бледная моль, слова не могла сказать, что-то проскулила, что не такая, да не эдакая, сбежала, гризетка, ей-богу! Да кому такая мямля была нужна? Ни сил, ни характера! Ни к работе не приучена, а гордыни на полк гусарский хватит. И вчера…

Образ вчерашней валькирии с распущенными тёмно-каштановыми волосами, огромными, оленьими глазами. А грудь, эта проклятая рубаха, обнимающая округлые женские перси, и на нужных местах те самые бугорки, напряжённые от возбуждения. А ножки, выскочила же босая, белоснежные, нежные…

Не выдержал, закрыл глаза и застонал, от того напряжения, в какое сам себя вогнал, одним лишь воспоминанием о ведьме Алёне. В теле всколыхнулось не только желание, но нечто такое, о чём он давно и думать себе запретил, опасную силу.

Ух, как она его…

Ох!

— Да что ты будешь делать! Ведьма и есть! На погибель мне встретилась и ведь не забыть теперь.

Снова пауза на размышления, слишком они некрасиво простились, к такой валькирии на коне не подъедешь, к такой надо пешком, да с поклоном…

— Да, кто ж знал, что она такая королевна. Ух, огнище! А надо ли?

Понимая, что не надо и всё против него в этой ситуации, но отступить уже невозможно, он увяз в её «магии», а она сама, похоже, ничего про себя не понимает.

Закончив рассуждения, изводящие его воображение, решился на хитрый шаг.

— Эй! Кто-то есть свободный, дело есть! — крикнул в коридор из своего кабинета на первом этаже, и на зов сразу прибежал крепкий, миловидный лакей Кузьма. Кровь с молоком, детина, волос пшеничный, глаза зелёные. — Да что б тебя! Ты не подходишь, вот уж эта жажда красоты нашего графа, Фому позови, Фому.

Вспомнил, наконец, что есть-таки в усадьбе пожилой мужчина, приличный, достойный и женатый, надёжный, одним словом. Не то что этот Кузьма, он-то быстро найдёт подход к Алёне, а тут надо осторожно действовать.

— Слушаю, ваше превосходительство, чего изволите? — степенный Фома вошёл, слегка поклонился и приготовился слушать пустые претензии, но управляющий смог его удивить.

— У нас соседка есть Алёна Павловна, в бедственном положении, а наши псы её кур подавили. Сходи на кухню, собери чего там есть, у неё маленькая дочь, так чтобы и ребёнку подходило. И вот ещё, шаль, возьми, своей бабушке покупал, после в городе куплю новую. А то неудобно, что наши псы-то.

Боясь, что его заподозрят в чём-то эдаком, Архип Романович филигранно свалил всю вину на бедных собак и вроде не сам же собирает миссию, однако, она должна догадаться, что это от него!

Когда провиант собрали, Архип сам всё проверил и остался вполне доволен. И каких же усилий ему стоило не всунуть в корзину розу, недавно распустившийся алый бутон, хоть бы одну. Но устоял от соблазна и как бы между прочим дополнил просьбу:

— Ты бы разузнал о ней, всё же соседи, и как она до такого ужасного положения опустилась. Такой девахе в городе бы. Раз младенец, видать у неё муж был, или вдова, или может он каторжник. Надо знать, мало ли…

Фома кивнул с пониманием проблемы. И напомнил:

— Так, она приходила наниматься-то. Есть где-то в бумагах запись-то имени да сведения её.

Сделав удивлённое лицо, Архип уточнил:

— А почему отказал? Из-за младенца? — словно самому память отшибло.

— Так, она вроде белоручка, гувернанткой бы ещё могла, а у Его светлости детей-то нет! У нас и без неё горничных достаточно. Вы же сами с ней говорили.

Архип выдохнул с облегчением, никто не знает о его фиаско. А гувернантки им и вправду не нужны. Граф даже не женат.

Фома уехал с поручением, а Архип Романович поспешно начал выискивать в книге, где записывают данные нанятых и тех, что могут потребоваться через какое-то время.

«Алёна Павловна Стрельцова, урождённая Зорина, двадцать шесть лет от роду, замужем, о муже ничего не известно».

— Негусто, без вести пропал или сбежал, бросил семью на произвол судьбы.

Поняв, что загадок слишком много, решил подождать возвращения своего гонца, а потом уже действовать исходя из обстоятельств.

Не прошло и часа, как Фома вернулся.

С корзиной.

— Ваше благородие, не приняла!

— То есть как не приняла? Она же там голодная? А ребёнок? — Архип опешил, смутился, но взял себя в руки, натянул на лицо маску безразличной суровости.

— Так это, извинилась, сказала, что вчера это было за дело, а сегодня уже лишнее. Мол, вы сами должны понимать, почему она не примет от вас помощи!

Густые брови управляющего поползли вверх.

— С чего это мне понимать?

Фома слегка наклонился и с видом знатока загадочных женских душ прошептал:

— Так, может, она посчитала это ухаживанием, но я сказал, что это в знак нашей соседской помощи.

— Ей же там ребёнка кормить нечем, или она оленя завалила кочергой? — он бы и не удивился.

— Оленя не видел, но у неё деревенская семья выгружалась, они ей привезли помощь, и кур новых, и вещи, и утварь, так что не извольте беспокоиться. Но вот обратно-то мы до развилки вместе ехали с Фёдором-то и его женой. Вот они мне кратко-то и сказали.

— Да что сказали-то, не томи! — нерв сдал, и Архип возмутился медлительностью старого лакея.

— Да муж у неё, вроде как что-то украл ценное у каких-то людей, может, деньги или ещё что и сбежал за границу. А барышню с ребёнком обобрали до нитки, сюда выслали помирать или сама сбежала, спряталась от кредиторов. А стоит ей хоть какую копейку заработать, отберут… дело тёмное, совершенно непонятное.

— Та-а-а-ак! Это откуда у нас такие законы появились, чтобы невинную женщину за преступления мужа наказывать?

— Да откуда ж нам знать, может и есть, ей долговая яма светит, может, ещё ради малышки и пожалели. Так с корзиной что делать?

— На кухню верни. Потом поеду к ней сам, надо это дело разведать, что-то мне такие хитросплетения не нравятся.

— Ну, я пойду…

— Пойди, а у нас завтра же посыльный в город едет?

— Так точно, его светлости свежих роз, и продуктов деревенских отвезём.

— Тогда пусть не забудет письмо важное забрать.

Фома поклонился и вышел. А Архип Романович крепко задумался.

— Вот чёрт! Замужняя, муж подлец, теперь жениться на такой нельзя. Тут уже дело серьёзное. Эх! Такая женщина пропадает, такая женщина…

Пришлось садиться за рабочий стол и сочинять обстоятельное письмо к своему старому другу – стряпчему. Есть в характере Архипа Романовича одна черта, вечно не дающая покоя, как какую загадку встретит, тут же нестерпимое желание докопаться до истины. Кабы не обстоятельства, в сыщики пошёл бы.