Кроличья ферма попаданки (СИ) - Семина Дия - Страница 3

Незнакомец воткнул в траву корзину, да так резко, что бутыль с молоком звякнула, развернулся и уже с седла крикнул:

— Через пару недель всё равно моя будешь.

— Не дождёшься, я замужняя, замужем за козлом, так что, ищите себе другую содержанку. А если в следующий раз увижу на своей земле ваших псов, то кочергой!

Взяла корзину и пошла в дом.

Управляющий что-то непристойное выкрикнул псам, чтобы под копытами не крутились и умчался.

— Эй! Смотрите, добрый дядя нам еду привёз из дворца! Надо же, какие заботливые, оказывается, здесь мужчины! — довольная своей маленькой победой, вхожу в дом и вдруг встречаю странную агрессию в свой адрес.

— Не подходи, ведьма! Не Алёна ты! Ведьма! Но надо как, а! Этого мужика вся округа биться до заикания, а ты не иначе околдовала его! Не подходи.

Не обращая внимания на вопли старухи, ставлю на лавочку корзину и выгружаю на стол её содержимое.

— Ведьма, не ведьма, а еду добыла. Отличная, между прочим, еда. И грудинка копчёная, и мука, и пшено, и некоторые овощи, и хлебные лепёшки, и даже сыр. А вот и бутыль с молоком, хорошо не разбилась, когда упала. Кажется, у нас сегодня пир. Но сразу много есть нельзя, плохо будет.

Голод и любопытство взяло верх над няней, и она не стерпела, подползла ближе, улыбнулась и проворчала: «От ведьмы в хозяйстве проку больше, чем от кисейной барышни, режь мясцо, режь!»

— То-то же! Напомни-ка, ведьме, как тебя зовут.

— Ганна, точно ты ведьма, — старуха покосилась на малышку, потом на кусок мяса, что я начала отрезать и решила, что лучше с «ведьмой» и с едой, чем с настоящей Алёной, гордой, но голодной.

«Сражение» меня изрядно обессилило, но я прекрасно знаю таких хамоватых мужиков, им нельзя показывать слабину. «Моей будешь!» – вспомнила, закатила глаза, мол знаем мы вашего брата, вот ты где у меня будешь, через две недели. Забывшись, сама себе показала фигу и ухмыльнулась, что и говорить, приятная, лёгкая победа.

Ещё тёплая вода из чайника разлита по кружкам, мясо нарезано тонкими пластинками, хлеб, сыр, всего понемногу, мы молча жуём, пока Ганна не решилась на откровенность.

— А я уж думала, что ты пойдёшь в полюбовницы к этому…

— А чем он плох? Женат? Вроде ничего так мужчина, крепкий, не писаный красавец, но и не урод, вполне красивый, и даже опрятный, что у такого рода мужиков – редкостная редкость. Дурной?

— Про жену или семью не знаю, но говорят злющий, как чёрт, ой, не за столом будет помянуто. У графа дюже дорогие розы, уж такие красивые, вот этот пёс и охраняет сад-то графский, как зеницу ока.

— А ты, Ганна, откуда всё это про сад знаешь?

— Так, мы ходили наниматься, он тебя и заприметил, сказал, что для тебя одна должность – его постель греть, ну, может, и не так сказал, но ты же злющая выскочила и что-то прошипела, что к ним более ни ногой, я уж думала он тебя того.

Я не выдержала и рассмеялась. Вот обломала мужику хотелку. Если б в первый же раз он это самое «того» получил, то не примчался бы.

— А по мне, если он действительно крепкий управдом, то это ж только на пользу. И с чего бы ему всем нравиться, если он обязан следить за порядком? Ладно, он уже отказался от меня. Видать, осталась я без «жениха». Но за кур, ему надо изрядно отомстить, пусть теперь ходит кругами, поправлюсь, похорошею, и будет он локти кусать, да на кочергу поглядывать! В полюбовницы мне совесть не позволит, так что...

Ганна хихикнула, вкус настоящей еды растопил её недоверие.

Глава 4. Хозяйство

Голодный обморок, сражение за корзину с едой и переживания за малышку, заставили меня слегка прижать хвост, отказаться от новых подвигов и лечь с дочкой на топчан, обняться и уснуть до вечера.

Ганна без лишних разговоров, убрала еду в корзину и улеглась на широком сундуке, укрывшись тулупом вмиг захрапела, но даже её громкие трели не помешали нам выспаться.

Вечером я вспомнила об очень важном деле:

— Пока светло, гляну, можно ли собрать хвороста. Завтра утром чай вскипятить, а вы пока с Полиной ужин приготовьте. Яйца почистить, сыр нарезать, лепёшку чуть согреть, и воду вскипятить, сделаем молочный чай.

Отдала команду и поспешила на двор, оглядеться, что хоть за хозяйство досталось?

Домик довольно крепкий, но потрёпанный, уставший. Есть пристройка, стайки для кур и поросёнка, и ещё какой-то живности, к сожалению, пустая.

Крепкий нужник, а за домом заросший огород, но мята для чая нашлась, и кусты с ягодой-малиной, через недельку будут нам хорошим подспорьем.

Слабенькой Алёне с таким запустением не справиться. Судя по цветению чубушника, сейчас ещё самая-самая весна, начало лета, посеять бы хоть моркови, да лука воткнуть. Но сейчас меня больше всего волнует хворост. Одна охапка у дома лежит, но этого мало.

Прошла дальше к пролеску, что в стороне от дороги, моя ли это земля или уже графская, можно ли здесь собирать хворост или нет? Вместо ответа на эти риторические вопросы махнула рукой и занялась делом. Кажется, тут давно никто не собирал ничего. За несколько минут набрала внушительную охапку и принесла к дому. Ганна покачала головой, но ничего не сказала.

И так понятно, эти «дрова» я культурно украла у Его светлости. А с другой стороны – чистый лес, залог пожарной безопасности!

Тем и успокоила себя.

Подтопили на ночь печь, перетряхнули постель и улеглись спать. Завтра нас ожидает не самый простой день. Надо срочно привести жилище в приемлемый вид. Малышке в антисанитарии жить нельзя, да и самой противно. И корзина с едой быстро закончится. А нужно что-то подумать на перспективу.

Достала из кармана юбки перстень, покрутила в руке и раз уж Алёна решилась его продать, то я тоже готова сделать это. Хотя, может быть, я поспешно делаю выводы. Может быть, она и не продавать его несла, а просто не решилась оставить дома, если бы продала, тут денег бы на месяца три хватило, но она написала письмо тётке.

Задумчиво смотрю на кольцо, тру подбородок, так и не могу принять решение: продать или как-то иначе выкрутиться из ужасной ситуации.

Но кольцо показалось очень непростым. Я как Голлум чуть было не прошептала: «Моя пре-ле-е-сть!». В сознании промелькнули картинки, как слайды. Сначала показалось, что это из прошлого Алёны. Но нет, просто места, как точки на карте.

Вроде и кольцо, как кольцо, даже не блеснуло, не отозвалось. Но во мне вдруг появилась какая-то тяга, куда-то бежать, словно я что-то где-то забыла, и должна забрать, но где и что – вообще понять не могу.

— Нет, это, наверное, не от кольца, а просто воспоминания, события в которых я никогда не разберусь, потому что ничего не знаю.

— Ты и знала, да не разбиралась. Глупость, она как проклятье, сколь не учи, а ты всё грабли найдёшь, уж на лбу живого места нет! Может, хоть эта жизнь тебя разуму научит, — неожиданно проворчала няня со своего сундука.

Да уж, очень поддержала, видать невысокого она мнения о моих умственных способностях, не моих, а Алёнушки, наивной девочки. Ну, что же, надеюсь, ещё удивить Ганну.

— Считай, поумнела! Сама же ведьмой меня назвала.

— Надолго ли! Ты теперича одна, я стара, а у тебя Поля на руках, о ней думать надо! Защиту искать, а не надеяться на авось!

Уж не про управляющего ли она намекает? Вот старая пройдоха, так и норовит меня в сожительницы…

В этот момент, я вдруг вспомнила, как она испугалась визита «управдома», ведь она не о нём подумала, а про то, что нас из города кто-то нашёл. Это она бывшего так боится?

Нехорошее, ледяное предчувствие змеёй проскользнуло по сердцу. Кажется, я теперь буду на каждый хруст ветки со страхом оглядываться. Но сейчас промолчала, не хочу эту тему на ночь глядя развивать, надо спать! Утро вечера мудренее. Но дверь подпёрла крепче.

В корзине с продуктами нашлась прочная бечёвка, какой был перевязан завёрнутый в тряпку кусок мяса. Отрезаю нужную длину, продеваю через кольцо, завязываю и на шею, так надёжнее, чем по карманам.