На золотом крыльце 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 11

Нет, ну это, конечно, со стороны Федора Ивановича это — благородно. Понятно, что Вяземскому, например, такие подачки как мертвому припарка, а вот любому выходцу из земщины или, скажем, даже мне (если вспомнить каким голодранцем я был пару месяцев назад) пачка тетрадей, упаковка ручек и карандашей и всякие линейки-транспортиры очень сильно облегчали жизнь!

— Класс, — сказал я. — Это он здорово придумал! Повезло нам с шефом!

— Ага… — Тинголов кивнул. — Хотя, термин «повезло» здесь, кажется, не совсем подходит

Мы шли буйной толпой к учебному корпусу, разговаривали, кто-то — смеялся. Большая часть ребят приехала с утра, прямо к линейке, и попала что называется, с корабля на бал, едва успев бросить в комнаты вещи и переодеться в форму. Так что теперь все общались, активно делясь летними впечатлениями и новостями.

Много было и новеньких-младшекурсников: костяк учебных групп, как я понял, всегда составляли ребята из сервитутов и земщины, которые приходили в колледж по царевичевой квоте из специальных социальных центров, и дворянские дети, инициировавшиеся за время летних каникул. Те группы, что соответствовали шестому и седьмому классам общеобразовательной школы были традиционно маленькими, основное пополнение приходило в восьмом-девятом, меньшая часть — в десятом классах. Таких как я, перестарков, в колледже училось исчезающе мало.

— … из двустволки летучих мышей сбивать! Дуплетом! — возбужденно рассказывал Антон Басманов — он проходил практику вместе с Вяземским.

— У вас хоть двустволки стреляли! А у нас — никакого огнестрела, прикинь? Как на Балканах во время войны! — размахивал руками Кирилл — конопатый кулачник. — Как рыцари ходили, в доспехах и с мечами, рубали кракозябр!

— … идет по линии прибоя настоящая юрас велна санс, и кровь из пасти капает! Я ей под ноги из подстволки — а она хоть бы хны! С перепугу про магию забыл, уже потом заклинаниями забросали, но она в двух шагах была, вот как от меня до тебя, прикинь? — чуть ли не кричал светловолосый высокий парень из команды по киле. — Я такой хренотени никогда еще не видел!

Я сунул руки в карманы и помалкивал. Наши, из группы Розена, не особенно торопились делиться впечатлениями про события, произошедшие в Черной Угре, все больше переглядывались между собой, и девчонки — тоже. Я давно заметил: те, кто в самом замесе побывал, не склонны трепаться с кем попало по этому поводу. Или вообще молчат, или между собой обсудят — и хватит. Меня догнала Ермолова, слегка оперлась ладошкой на мое плечо, поднялась на носочки и спросила на ушко, шепотом:

— Сядем вместе?

— Только если обещаешь что мы наконец поговорим как нормальные люди, м? — конечно, я хотел сесть с ней, но и дальше играть в «Ромео и Джульетту» мне не улыбалось.

А в остальном — мне было пофиг, что ребята подумают, если честно. Пацаны точно станут говорить, что я подкаблучник и Эля из меня веревки вьет. Ну и ладно! Тем более ничего Ермолова не вила, просто она — девчонка, у них постоянно в голове сплошной фейрверк. Но так даже веселее!

— Хорошо, хорошо, — сказала Эля, и дальше мы шли рядом.

* * *

Если честно,с Элей сидеть — сплошное удовольствие. Не в смысле там что она красивая и всё такое, это же и так понятно. А в смысле — учиться здорово, конспекты писать, за рассуждениями и каляками-маляками препода на доске следить. Ермолова ведь старательная и умненькая, и если чего-то там я прозевал, то можно было к ней в тетрадку посмотреть и увидеть эту самую «вписанную в окружность гексаграмму, ориентированную лучами на шесть известных вам эпицентров ближайших Аномалий», которую препод уже стер с доски в порыве педагогической страсти, ибо «и так понятно, едем дальше!»

А еще у нее всегда всё было: мягкая стерка, корректор, запасная ручка, линейки — прямая и волнистая, даже специальные трафареты, с помощью которых многие начертания рисовались на раз-два, очень быстро. Такие штуки в «шефском наборе» не водились!

Нет, нельзя сказать, что я у нее прям списывал. Я ж не совсем туповатый, я нормальный, и тоже в принципе шарил в планиметрии и стереометрии, да и термины типа «парцелляция эфира», «юстировка потоков», «амплификация словесных конструкций», которыми любили щеголять некоторые педагоги, давались мне гораздо легче, чем Эле. Все-таки библиотека деда Кости содержала совсем не любовные романы и детективчики, а литературу, в основном, посерьёзнее. А Ермолова трудами древних ученых мужей не очень увлекалась, она любила книжечки полегче, так что и я мог ее порой выручить.

— Переведи на русский? — иногда просила она.

— Парцелляция — разделение, юстировка — отладка, амплификация — усиление, — шептал я.

— А чего сразу нормально не сказать? — ее бровки скептически поднимались.

И я был с ней полностью согласен, есть же много хороших русских слов!

В общем, команда у нас получилась что надо. К тому же и Эля, и я считали, что хорошо учиться — это круто. В конце концов, мы прошли хтоническую практику, и понимали, что от полученных знаний может зависеть наша жизнь. И потому сидели на первой парте, слушали преподов, писали конспекты и обсуждали, как эту самую фокусирующую эфир гексаграмму можно использовать — например, для зарядки амулетов, без использования собственного резерва. Или наоборот — для пополнения этого самого резерва, если сражаться придется с настоящим, магом второй ступени. Инициация Вяземского крепко сидела в моей голове…

— Титов! Ермолова! Что вы там постоянно шепчетесь? — рассержено стукнул мелом по доске Витал Наталыч.

То есть — Виталий Анатольевич, матерый опытный препод, настоящий кандидат магических наук и пустоцвет Бог знает какой спецификации, который и вел начерталку.

— Ой, — сказала Ермолова и отстранилась от меня, приняв позу прилежной ученицы.

— Виталий Анатольевич, а мы пополнение резерва обсуждаем, честно! — вскочил я. — Пытаемся понять, подействует ли гексаграмма на одушевленный объект. С амулетами и накопителями понятно, активировал — и радуйся, а вот если…

— Серьезно? — очки на носу преподавателя подскочили. — И какие мысли, что надумали?

Нафига ему очки? Для солидности? Или это артефакт какой-то? Но вслух я, конечно, такое спрашивать не стал.

— Наверное — можно, — переглянулись мы с Элей. — Наверное, если руну Наутиз поменять на Гебо, а вместо Перто поставить Манназ — должно сработать!

— Нужду — на Дар, Тайну — на Человека? — Витал Наталыч явно подобрел и оглядел аудиторию. Настоящим педагогам всегда нравится, когда ученики живо интересуются предметом, даже если из-за этого громко треплются. — А что остальные скажут? Достаточно этого будет?

Остальные встрепенулись и стали обсуждать перспективу пополнения личного резерва маны-саирины. Получается, никто кроме нас с Ермоловой среди одногруппников о таком и не задумывался.

— Уруз, — сказал умник Серебряный. — Нужен еще Вызов, иначе ничего не начнется, если мы хотим, чтобы мана пошла в одушевленный объект. Наверное, нужно менять Йеру на Уруз… Или нет?

— А давайте попробуем! — взмахнул мелом в руке препод. — Кто из вас, разговорчивых, смелый? Титов — ты мужчина, тебе и отдуваться! Давайте все, сдвинем парты к стенам, освободим место в центре! Ермолова — доставай смартфон, координаты эпицентров шести ближайших Аномалий с тебя, Серебряный — высчитаешь азимут, остальные записывают. Титов — тебе надо исчерпать твой резерв, если хочешь быть подопытным. Справишься?

— Справлюсь. Отставить таскать парты! — провозгласил я. — Все к стенам, работает профессионал погрузочно-разгрузочных работ! Считаю до пяти, далее — кто не спрятался, я не виноват. Один! Три! Пять!

Сколько весит парта? Килограмм десять, ну — пятнадцать. Она не тяжелая, она — неудобная. Но мне-то пофиг на неудобство. Мебель принялась вальсировать по аудитории, вызывая визг девчат и незлые ругательства со стороны парней. Все-таки большая часть магов — стихийные, а телекинез — спецификация хоть не прям очень редкая, однако и распространенной ее не назовешь. Примерно один из сотни, где-то на уровне с электрическими и природными магами (если не считать эльфов). Так что впечатление я произвел: пять парт за раз, порхающие в воздухе, кого угодно удивят.