На золотом крыльце 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 10

— Господин Ермолов, — в тон темному магу проговорил я. — Я бы хотел воспользоваться вашим предложением прямо сейчас! У меня есть просьба, после исполнения которой я буду считать, что мы квиты.

— Ну, ну? — было видно, что он слегка напрягся.

Я глянул Эльвире прямо в глаза и улыбнулся. Она была очень, очень напряжена — наверное, чувствовала, что между мной и ее братом разве что искры не проскакивали, прямо как у Вяземского в ауре.

— Разрешите, я помогу Эле донести вещи до комнаты? — я перевел взгляд на Клавдия. — Вот такая моя просьба. Проведу Эльвиру до общежития. Побуду тягловой силой. Доставлю в целости и сохранности — и ее, и чемоданы. Даже не сомневайтесь.

— М-да? — он был явно ошарашен.

— Тем более — на территорию кампуса пропускают только студентов и педсостав, да и в связи с вечерним временем других помощников найти будет затруднительно, — припечатал я. — А Борис Борисович с поста отлучаться не может.

— Ни на пядь! — оскалился пиромант.

Ему нравилась вся эта ситуация.

— Это все, что вам нужно? Ваша просьба — отнести чемоданы моей сестры к порогу ее комнаты? — уточнил Клавдий с недоверием глядя на меня. — Проводить ее?

— Ну да, — я улыбался. — Вот такая просьба у Михаила Титова к великому клану Ермоловых.

Я щелкнул пальцами, и багаж Эли взлетел в воздух и закружился в вальсе над нашими головами.

— Разрешаю, — церемонно проговорил он. — Эля — на пару слов.

— Миха, подождешь меня за воротами? — она потерла нос ладошкой, явно пребывая в некоторой растерянности.

— Нет проблем, — сказал я. — До свидания, господин Ермолов!

Клавдий снова не пожал мне руку, только кивнул. Задолбал он с этими кивками уже, посмотрите вы, какая цаца! Но настроение все равно у меня было на уровне, я удерживал эфирными нитями чемоданы в воздухе, стоя рядом с Борисом Борисовичем и глядел, как Эля прощается с братом. Препод наклонился ко мне и уголком губ сказал:

— Все правильно сделал.

А я и сам это знал.

Когда Клавдий сел в машину и уехал, а ворота закрылись, Эля подошла быстрым шагом, не стесняясь Бориса Борисовича, взяла меня под локоть и сказала:

— Ну, пойдем?

— Пойдем!

Чувствовать ее прикосновения, ее близость было очень приятно, мне хотелось смеяться и даже пританцовывать. Каблучки ее туфелек так и цокали, мы посматривали друг на друга искоса и улыбались

— Признавайся теперь, что это было? — спросила Ермолова, когда мы прошли по аллее шагов двадцать.

— Ну, — на секунду я замедлил шаг. — Я сказал, что донесу тебе чемоданы до комнаты и что проведу тебя, и доставлю в целости и сохранности, так?

— Ага! — она стрельнула на меня глазками из-под пушистых ресниц.

— Но я ведь не сказал, когда именно я это сделаю и каким маршрутом мы пойдем?

— Хитрец! — констатировала девушка. — И что ты предлагаешь?

— Предлагаю весьма продолжительную прогулку по вечернему кампусу, — я сделал широкий жест рукой. — Закат, первые звезды, романтически парящие чемоданы над головой, длинные разговоры про всякую фигню, куча неловких моментов, обнимашки…

— Обнимашки? — она повернулась ко мне. — А давай с них начнем, а?

— А? — удивленно уставился на нее я.

— Миха-а-а-а, я так по тебе скучала! — и Эля натуральным образом прыгнула ко мне на шею и обняла, прижавшись всем телом и зарывшись носом куда-то мне за воротник.

И, ей-Богу, приподняла ножку, как в кино! Очень красиво! А я что? А я ее за талию приобнял, и был одуреть какой счастливый.

* * *

Глава 5

Начертательная магия

Линейка на 1 сентября — неотъемлемая часть учебного процесса, наверное. Я об этом только по слухам мог судить: у меня линеек пока что не было ни одной. На индивидуальном обучении такие церемонии не полагаются, а в интернате коллективные построения в спортзале каждый день проходили, и представляли собой классическую вздрючку. Тех сношают по одному поводу, этих — по другому, этому такие штрафные санкции, тому — другие. И все — публично, чтобы ты не только наказание получил но еще и говном себя почувствовал. А вот так, чтобы хорошая погода, стройные ряды нарядных парней и девчонок, гимн, знамена, концетные номера и проникновенная речь директора… Такое я наблюдал впервые.

— Равнение на знамя!

Грянул марш Ертаульного полка, два плечистых парня внесли алый стяг с золотым двуглавым орлом. Красиво шли, чеканили шаг, филигранно развернулись у трибуны, щелкнули каблуками, замерли… Потом зазвучали гипнотические ноты государственного гимна — «Творения царева». Иоанн Четвертый, кажется, вложил в музыку и строчки толику своего ментального дара, так что у всякого подданного династии Грозных при первых же звуках в сердце поселялась мрачная и непреклонная решимость жить на Руси, драться за нее и помереть тут же, среди родных березок. Это вообще могло считаться мировым феноменом — из Государства Российского не было эмиграции как таковой. Только по работе или с точки зрения туризма, на время — и сразу же обратно, к этим самым родным березкам.

А к нам — ехали. Вон, сколько эльфов в Ингрии, например. И далеко не все из них наши, русские лесовики…

Не знаю, кого как — меня на линейке прямо до печенок пробрало в плане патриотизма. Да и остальные вроде бы прониклись — стояли с вдохновенными лицами. Ну а как? Знамя в лучах солнца развевается, директор рассказывает о том, как мы должны быть благодарны Государю и Отчизне за то, что у нас тут поддерживают талантливую молодежь независимо от пола, финансового благополучия и социального происхождения. Мол Россия — страна возможностей, наша сила в многообразии, мощь — в дисциплине, несокрушимость — в единении под крылом великой династии Грозных, выше нас только звезды, круче нас — только горы, да и то не все! Парни плечи расправили, девчонки в струнку вытянулись…

И я вот вроде как и понимал, что нас сейчас обрабатывают ментально — у меня полки в Библиотеке скрипели, и книжки двигались, освобождая место для многотомника под названием «Как же сильно я люблю Родину» и огромного фолианта «Тысяча причин, почему я готов умереть за Государя», но оно вроде и без магии вполне все логично складывалось. Потому что никакая накачка не сработала бы, будь она нам совершенно чуждой и противоестественной… Ан нет, резонов тут было более чем достаточно, потому и цепляло очень сильно.

Только идиот не понимал, что Россия в нашем мире — действительно одно из самых комфортных для жизни государств — если говорить не только о верхушке избранных (как эльдары в Авалоне или османы в Высокой Порте). Да, да, среди аристократов попадались удивительные мерзавцы, но чаще всего на них, все-таки находился кол в задницу. У нас, в конце концов, было куда бежать! Даже кабальный крестьянин из юридики самого мерзкого клана мог, скажем, завербоваться в армию, и ни одна падла не смела ему в этом помешать! Или переехать на границу Хтони — вместе с семьей, и с оружием в руках обосновать свое право на свободу… И, самое главное, каждый рабочий из земщины, сталкер из Сервитута, земледелец-арендатор из Юридики или программист из опричнины точно знал: Слово и Дело Государево обязательно доберется до всякого, кто путает берега и начнет считать себя выше закона и выше Династии. Такое понимание дорогого стоило, и далеко не в каждой стране мира оно существовало.

— Михаэль! — ткнул меня в бок Руари. — Ты чего? На лекцию идем!

— А? — я моргнул. — Задумался о любви к Родине, хорошем царе и плохих боярах. Куда идем?

— Поня-а-атно, — покосился на меня эльф. — В аудиторию четыре-пятнадцать, у нас там введение в Начертательную магию.

— Так надо в общагу сбегать, тетрадки взять… — растерялся я.

Я-то думал, что у нас перерыв будет, хоть очухаться дадут! Ан нет — учеба начиналась без паузы.

— Не надо никаких тетрадок! Подарок от шефа! Ты что — всё прослушал? — удивился эльф. — Феодор Иоаннович к началу учебного года всем из личных средств канцелярские принадлежности закупил!