Венская рапсодия - Дростен Юлия - Страница 48

Девушка долго молчала.

— Сначала мне было любопытно узнать, что такое любовь, и я была не против узнать это с тобой, — наконец сказала она. — Но после того как ты обручился с Нелли, а позже она и вовсе стала моей подругой, я решила, что неправильно так поступать, как бы тяжело мне ни было отказаться. Однако самое сильное препятствие — это страх.

— Страх? — повторил Макс. — Переднем?

— Кончить так же, как моя мать.

— Не понимаю, — сказал сбитый с толку Кальман. Фанни ответила не сразу, но Макс терпеливо ждал, пока она подбирала подходящие слова.

— Я выросла в приюте, — начала она. — Об отце я не знаю совсем ничего, а о матери — только то, что она была легкомысленной. Всякий раз, когда я хочу тебе отдаться, меня обуревает страх перед последствиями, и мне кажется, что я такая же легкомысленная и порочная, как моя мать. Мне ни в коем случае не хочется родить ребенка вне брака только потому, что я не способна контролировать собственные чувства!

Макс глубоко вздохнул. Наконец-то он поняла, почему Фанни так себя вела. Среди военных у него были товарищи, у которых имелись не только любовницы, но и общие с ними дети. Между собой мужчины говорили об этом со смесью злорадства и зависти, особенно если любовница была хорошенькой и желанной, а мужчина мог позволить себе роскошь иметь вторую семью. Вот только о том, что эти тайные семьи, в особенности рожденные в них дети, всю жизнь несут на себе отметину, влияющую на положение в обществе, мужчины не думали. Сам Макс до сегодняшнего дня и не помышлял о том, какие далеко идущие последствия для Фанни могло бы иметь решение стать его любовницей. Он был одержим одним лишь желанием: заполучить ее в постель.

— Спасибо за доверие, которым ты меня одарила, — произнес он наконец. — Могу сказать одно: ты умная женщина, Фанни, и тебя никак нельзя назвать легкомысленной или порочной. Ты прямолинейная и сильная. Твоя жизнь началась не самым удачным образом, тем больше ты вправе гордиться тем, чего достигла.

— Я горжусь, — тихо ответила она.

— Тебе так и не удалось узнать что-нибудь про родителей?

— Нет, — отозвалась девушка. — Иногда я очень злюсь на мать. Она ведь просто хотела от меня избавиться, и ей было совершенно все равно, что со мной станет.

— Ты не можешь этого знать. Вдруг у нее просто не было возможности оставить тебя.

— Она даже не взяла с собой документы, по которым меня можно было бы найти!

Макс не знал, что ответить. Они молча ехали сквозь ночь, каждый в своем углу экипажа, и слушали приглушенный стук копыт.

— Пару раз у меня была надежда напасть на след, но дело закончилось ничем, — наконец заговорила Фанни. — Недавно я выяснила, что кто-то много лет переводил деньги на мое содержание. Это были анонимные поступления, но я надеялась узнать хоть что-то о родителях. Однако, когда я собралась поговорить с банковским служащим, принимавшим деньги, оказалось, что он уже давно умер. — Девушка печально вздохнула. — Наверное, пора смириться с тем, что я никогда ничего не узнаю о родителях.

Экипаж остановился, и кучер прокричал:

— Флориангассе, семь!

Фанни осталась сидеть на месте. Макс протянул руку в непроницаемую темноту и нащупал ее пальцы. Девушка не отняла руки, и он придвинулся к ней, приобнял за плечи и притянул к себе.

— Теперь, когда я все знаю, ты стала мне еще ближе Она положила голову ему на плечо.

— И все-таки я рада, что ты уезжаешь и мы не наделаем глупостей.

Макс провел рукой по ее волосам и признался:

— Мне очень тяжело от тебя отказаться.

— Но придется. — Фанни освободилась из его объятий и открыла дверцу. — У нас нет будущего, Макс.

Глава пятнадцатая

Фанни запрокинула голову и сквозь крону каштана посмотрела на небо. Темно-зеленый купол из листьев давал тень, но в то же время пропускал лучики света. Последнее июньское воскресенье казалось одним из лучших дней того лета, позже получившего в газетах название лета столетия. Небо было голубым и безоблачным; над головой девушки, одетой в новое платье зеленого шелка, щебетали птицы.

«Я еще никогда не была так счастлива, — подумала она. — Моя жизнь близка к совершенству».

Уже год Фанни ходила на занятия в Высшую профессиональную школу для предприятий по пошиву мужской и женской одежды. Следующим летом, после сдачи экзамена, она должна была получить квалификацию мастера-портного и после этого могла открыть собственное дело. Впрочем, девушке нравилось работать в салоне мод: Сара Моро доверяла ей все больше заказов. Кроме того, Фанни копила на автомобиль.

Изабелла легонько ткнула ее в бок:

— Что-то ты затихла. О чем мечтаешь?

— О собственном автомобиле. Это, наверное, так здорово: ездить куда и когда хочется, — ответила Фанни.

Изабелла добродушно сострила:

— Будь у тебя авто, мы бы точно смогли взять с собой покрывала и корзину для пикника.

— Мама, можно мне покататься на пони? — заверещала четырехлетняя Эмма. Она схватила мать за руку и попыталась сдвинуть ее с места.

— Когда мы доберемся до беседки. Там мы будем пить кофе, а ты — кататься на пони, — попробовала успокоить неугомонного ребенка Хелена.

— Нам еще далеко идти? — заныла Эмма.

Фанни наклонилась к девочке:

— Мы уже почти добрались. Видишь домик там впереди? С башенкой на крыше.

Эмма закивала.

— Там пони?

— Да, лошадки рядом, — ответила Фанни.

— Пожалуйста, мама, можно я побегу вперед и посмотрю на них?

Хелена вздохнула:

— Ладно. Только не испачкайся.

— Спасибо, мама! — Сияющая Эмма ускакала вперед.

— Не жалеешь, что не поехала этим летом в Пусту? — спросила Фанни подругу.

— Второе лето подряд в Вене я скучаю по огромным стадам на степных просторах, а еще по папе и людям из поместья, — ответила Хелена. — Но доктор не разрешает мне путешествовать. Он считает, что я еще недостаточно окрепла.

— Но ведь тебе же гораздо лучше, Нелли, — сказала Фанни.

Глена грустно улыбнулась.

— Я всегда буду мечтать о братике или сестричке для Эммы. Но теперь, когда Макс далеко, об этом можно забыть:

— Не отчаивайся, — энергично возразила Изабелла. — В августе он приедет в Вену, заключит женушку в страстные объятия, и на свет появится ребенок.

— Макс перестал искать близости со мной задолго до перевода. Думаю, он больше не хочет детей, потому что боится, что следующий снова не выживет.

Изабелла смущенно замолчала. Она жила у Кальманов и знала, что после мертворождения ее невестка и брат отдалились друг от друга. По ее мнению, причина заключалась в фанатичном желании Хелены родить сына. Та месяцами безостановочно шила одежду для несуществующего ребенка, что вызывало беспокойство у всех домочадцев. Однако вскоре после перевода Макса Хелена убрала швейную машинку в кладовку на чердаке и стала больше заниматься повседневными делами и заботиться об Эмме. Но Изабелла полагала, что Хелена делает это скорее из чувства долга, чем по зову сердца. После потери ребенка она ни минуты не выглядела счастливой.

После обеда шофер семьи Кальман отвез трех женщин и малютку Эмму на площадь Пратерштерн. Оттуда по Хаупталлее они пошли в направлении павильона, излюбленного места воскресных встреч жителей Вены.

Автомобиль должен был забрать пассажирок через несколько часов.

По причине хорошей погоды в парке Пратер царила суета. Хаупталлее была полна прохожих, экипажей и всадников.

— Как хорошо, что сейчас будет кофе с выпечкой, — сказала Фанни, когда они чуть позже добрались до беседки.

Перед павильоном, когда-то служившим императорским охотничьим домиком, небольшой оркестр играл популярные опереточные мелодии. Вокруг стояли столики. Хотя в кофейне было много посетителей, Фанни, Изабелле и Хелене удалось найти места неподалеку от небольшого манежа, в котором дети толпились вокруг пони, за пару геллеров катавшего маленьких всадников по кругу.